Трон Знания. Книга 4 - Такаббир Эль Кебади

– Верхом? Я не умею ездить на лошади.

– По дороге научишься.

– Иштар! Я не могу сесть на лошадь и за минуту научиться.

– Почему?

– Потому что я женщина, а не воин.

Он вскинул бровь:

– Да ну? А кто мне всё время доказывает, что она мужчина?

– Не смешно.

– Мы сократим путь, поскачем через барханы. Машины и паланкин будут помехой. И только не говори, что дорожный костюм находится в одной из коробок.

– Не скажу, – промолвила Малика и направилась в спальню.

Процессия, возглавляемая конными барабанщиками, несколько часов кружила по улицам. Сидя на лошади, Малика старалась держать спину ровно, но неумолимо сползала с седла то в одну сторону, то в другую, и тряслась как мешок, набитый яблоками.

К тому времени, когда всадники выехали из города и двинулись по верхушке бархана мимо оазиса, Малика уже не чувствовала ни рук, ни ног. После заката путники сделали короткий привал, чтобы умыться и напоить лошадей. Ещё один привал устроили на рассвете – опять же ради коней. Пока скакуны неторопливо завтракали, выуживая корм из кормушек, привязанных к мордам, Малика лежала на песке и рассматривала руки. Она с такой силой держала поводья – точнее, держалась за них, – что пальцы опухли, а на ладонях лопнули мозоли. После команды: «По коням!» Драго помог ей сесть на жеребца, успев шепнуть: «Изверг…»

Около полудня воины воздвигли два белых шатра для хазира и шабиры, фиолетовый для Хёска, и натянули между ними навесы. Днём продолжать движение было просто нереально: снизу нестерпимым зноем дышал песок, сверху палило солнце, и ни ветерка, ни облачка.

Укрывшись за невысоким песчаным холмом, Малика поплескалась в ведре, не сумев поднять его и вылить воду на себя. Отказавшись от еды, с трудом опустила полог шатра и с таким же трудом легла на коврик. Болело всё тело, начиная с пяток. При мысли, что через несколько часов надо будет встать, ныло под ложечкой и сердце билось где-то внизу живота.

Вечером Иштар усадил Малику на своего скакуна. Сам встал на стремена позади Малики и стиснул её руки вместе с поводьями. Добрую половину ночи всадники пересекали серповидные цепи барханов. Несколько раз Малика норовила упасть, и каждый раз Иштар умудрялся зажимать её между своими бедрами и локтями.

Под утро она перебралась на свою лошадь, люто ненавидя человека, который придумал приручить этих животных. Радовало, что воины не обращали на её позор внимания, Хёск не приближался, Драго и Луга скакали рядом, Иштар молчал.

Пытка продолжалась четыре дня, точнее, ночи – днём путники прятались от солнца под навесами и в шатрах, – а потом вдруг стало легче. Малика смогла без помощи Иштара пересечь бархан – правда, воинам пришлось её ждать. Сама расседлала и почистила лошадь. Определив ей место под навесом, с помощью Луги стреножила.

На шестой день перед рассветом Малика взвыла от боли, которую ждала и боялась – Адэр предался плотским утехам в самое неподходящее время. Выпустив поводья и успев вытащить ноги из стремян, рухнула в песок. Иштар и Хёск ощупывали её, а она, стиснув зубы, стонала и водила глазами, пытаясь хоть что-то рассмотреть сквозь чаруш, но не видела ни звёзд, ни луны, ни силуэтов людей.

Иштар приказал разбить лагерь, и Малика до вечера пролежала в шатре, прислушиваясь к храпу лошадей и тихим разговорам воинов за атласной стенкой. Вдруг кто-то сказал: «Ракшада была отменной наездницей. Нашей шабире до неё далеко». А кто-то ответил: «Она впервые села на лошадь. Не будь козлом». «Бог говорит: Снисходительность – порок». – «Бог говорит: Всё, что видишь вокруг, ты примеряешь к себе. Примерь себя на других. Попробуй увидеть небеса через лужи». Голоса затихли.

Перед закатом лагерь свернули. Иштар предложил Малике поехать на лошади вдвоём, но она отказалась. Приступ всегда можно прикрыть падением, хоть это и очень опасно. В противном случае придётся объяснять причину возникновения боли. А раскрывать свои тайны Малика не хотела.

Следующий приступ она предугадала: появилось лёгкое покалывание в кончиках пальцев. Успела выбраться из седла и добежать до колючего куста. Благо ещё не рассвело и ветви кустарника с длинными «иглами» образовывали завесу в виде сети с рваными ячейками. Проводив Малику взглядами, воины дружно отвернулись. Пусть думают, что ей приспичило в туалет, пусть думают всё, что угодно, лишь бы не прислушивались.

Усевшись на пятки, Малика уткнулась лицом в землю и вонзила в неё пальцы. Ей хотелось кусать пустыню, рвать её на клочки, а могла только хрипеть. Наконец боль утихла, и Малика перекатилась на спину.

– Что это было? – прозвучал голос Иштара.

– Святая спираль, – ответила Малика, взирая в небо. – Она плохо на меня действует.

– Опять видения?

– Нет. Иногда, перед рассветом, вдруг ни с того ни с сего заходится сердце.

– Почему мне не сказала?

Малика села, стряхнула с чаруш песок:

– Это было один раз, и я думала: больше не повторится.

– Идти сможешь? – спросил Иштар и, не дожидаясь ответа, подхватил Малику на руки.

Воины разбили лагерь. На этот раз за стеной палатки шабиры было тихо. Даже лошади не шумели. Малика проспала целый день, а вечером узнала, что Иштар и Хёск вдвоём отправились в святое место, которое надо было посетить перед Вратами Создателя.

Через двое суток они вернулись. Иштар поинтересовался у Малики, как она себя чувствует. Предложил ей остаться в лагере и подождать, пока он с Хёском побывает у Врат. Но Малика решила ехать. Ей очень хотелось посмотреть на чудо света, о котором читала ещё в Грасс-дэ-море.

Перед закатом процессия тронулась в путь.

***

Песчаная конусообразная впадина, названная Вратами Создателя, была самым загадочным местом в мире. Если верить историкам, Врата существовали во времена правления Ташрана и Ракшады, а значит, им более пяти тысяч лет.

Впадина имела символические размеры и сохраняла их даже после жестоких песчаных бурь.

Диаметр воронки составлял сто одиннадцать метров. В религии шедаин число 111 являлось знаком триединства: Тьма, Свет, Бог.

Глубина воронки – двадцать семь метров. 27 – вселенский код Света.

Если какой-либо предмет положить на склон впадины, он – независимо от размеров и веса – начинал медленно двигаться по окружности, словно подхваченный водоворотом, и через тридцать семь дней исчезал в сердцевине воронки. 37 – сатанинское число, на которое единицей наложил вето Создатель.

По сути, числа 27 и 37 символизировали борьбу и единство сил Тьмы и Света, но под контролем Создателя.

В святое место стекались паломники со всей Лунной Тверди. Туристы приходили довольно редко. Их пугал ритуал: любой человек, взглянувший на Врата, был обязан тридцать семь дней обходить впадину. Хотя в это период времени были включены часы, потраченные на сон и на ожидание, когда спадёт дневная жара, – количество иностранцев, желающих своими глазами увидеть таинственную воронку, с каждым годом таяло. А возможно, их отпугивали тысячи людей, кружащих против часовой стрелки и читающих беспрерывные молитвы.