Связанные - Олли Ярвинен

Что-то шевельнулась за пазухой; холщовая рубаха натянулась, затрещала на груди — и разорвалась, выплёскивая наружу нечто тёмное и грязное, разливающееся по одежде, подобно чернилам. Ещё один рывок, и из прорехи вывалилось узкое плечо, обтянутое серой рваниной. Следом показалась болезненно худая рука, которая попыталась было опереться на землю — но тут же подломилась в локте, словно не выдержав веса собственного тела. Чернота, оказавшаяся копной спутанных волос, шевельнулась и поплыла вверх, превращаясь в пепельно-серое лицо с изуродованной, будто содранной со скулы, щекой и пустыми, бесконечно глубокими глазами, жадно впитывающими тусклый свет кристальной лампы. Неподвижный взгляд впился в Кристину; рах умолк и застыл, больше не обращая на мелко подрагивающего юношу ни малейшего внимания.

«Теперь спокойно, без резких движений», — Кристина глубоко задышала ртом и напрягла веки, чтобы случайно не моргнуть. Больше всего ей хотелось броситься наутёк, и оказаться как можно дальше от этого ненормального призрака с его больной фантазией. Возможно, она бы так и поступила, если бы в памяти не засела короткая, но ёмкая инструкция по общению с рахами, которую Хель, во время их первой встречи с этим призраком, сумела уложить всего в два слова: «побежишь — умрёшь». Вариантов оставалось не так уж много, в сущности, всего один: стиснуть зубы и смотреть, смотреть как можно дольше, потому что теперь, когда рах сосредоточился на ней, ему уже не отвести взгляда. Смотреть и надеяться, что остальным хватит времени, чтобы переварить это зрелище.

Несколько секунд потребовалось и самой Кристине, даже несмотря на то, что ей уже доводилось видеть нечто подобное на болотах. Затем она медленно выдохнула и изо всех сил распахнула глаза, чтобы случайно не моргнуть. Не то чтобы можно было всерьёз рассчитывать на победу в этой игре в гляделки, но грех было не воспользоваться заминкой, чтобы сориентироваться в обстановке. К тому же само появление раха, каким бы жутким оно ни было, вызывало немало вопросов. За минувшие дни Кристина не раз убеждалась, что эти призраки представляли собой рациональных и невероятно прагматичных существ — однако та же Хель, если уж собиралась напасть, ни в какой театральщине не нуждалась. Тогда для кого это представление?

«Понятно для кого», — нахмурилась Кристина. Со всех сторон её окружали гвардейцы: серьёзные, мрачно поигрывающие желваками и до скрипа стискивающие в руках оружие; ей даже не нужно было на них смотреть, она и без того была уверена, что они не отрываясь следят за каждым движением призрака. А ещё она отчётливо понимала другое: гвардейцы ждут. Пусть никто не сказал ни слова, не повернул в её сторону головы, не подал ни единого жеста и не издал ни звука — неважно! Они сделали всё, что могли, защищая её от оживших мертвецов, они готовы были сражаться с рахом, отдать свои жизни, если потребуется — всё ради того, чтобы дать ей возможность раз и навсегда покончить с этим чудовищем, потому что победить его самостоятельно никто из них не рассчитывал. Теперь её выход. Точнее — не только её.

Стоило осознать эту пугающую, но, в сущности, простую истину, и Хель восприняла это как сигнал к действию. Боковым зрением Кристина увидела, как по земле в сторону раха и его «избранника» змеится серо-зелёный туман, как он медленно сгущается, превращаясь в нечёткий человеческий силуэт; как кипящая полупрозрачным дымом рука постепенно утончается, принимая форму узкого клинка, и как тот медленно поднимается, изготавливаясь для удара…

— Не сейчас, — одними губами прошептала Кристина, всерьёз опасаясь, что такая мелочь, как Бравил, который по-прежнему оставался частью раха, Хель не остановит. Туман недовольно колыхнулся — но принял это пожелание к сведению и послушно замер. Замерла, прикусив язык, и сама Кристина, слишком поздно сообразив, к чему могут привести её неосторожные слова.

Последствия не заставили себя ждать: рах крепко сдавил Бравилу горло, заставив юношу умолкнуть, и, не меняя направления взгляда, медленно повёл подбородком из стороны в сторону. Кристина похолодела — неужели всё-таки заметит? Однако в тот самый миг из раха словно выдернули невидимый стержень: тело его обмякло, голова безвольно упала, спутанные волосы рассыпались по земле — и призрак, помогая себе длинными, неведомо когда отросшими когтями, неуклюже пополз вперёд. Другая рука, та, которая удерживала Бравила, вывернулась под неестественным углом и начала вытягиваться, сопровождая это жутким хрустом и пощёлкиванием. Если бы у раха были кости, можно было бы подумать, что их ломают и перемалывают между мельничными жерновами.

«Дай ей выбраться на открытое место, а потом делай что хочешь», — велела Кристина после того, как туманный силуэт плавно скользнул по направлению к призраку. Словно в ответ на эту мысль, рах зашипел и принялся энергичнее царапать когтями камни мостовой, с силой вырывая своё тело из воющего не то от боли, не то ужаса Бравила.

План действий сложился мгновенно, и был он прост и незатейлив: ввязаться в драку и попытаться её пережить, в то же самое время позволяя Хель делать своё дело. Однако прежде всего нужно было убедиться, что рах не прикончит своего помощника и благодетеля. Вряд ли «Другая» собиралась повсюду таскать Бравила за собой, значит достаточно будет просто её отвлечь, заставить переключиться на другую цель. Но как это сделать? Проще всего было бы ткнуть призрак копьём — хоть тупой стороной, хоть той, которая, по словам всё той же Хель, могла «причинять боль» — но от этой мысли Кристина почти сразу отказалась, сообразив, что, если подойдёт на расстояние удара, это вполне может стать последним, что ей доведётся сделать в этой жизни. Выход был только один, и Кристина не глядя потянулась к поясу. Метать ножи она не умела, но, к счастью, для того, что она задумала, ни особого умения, ни тем более точности, от неё и не требовалось. Размотав тряпицу, обмотанную вокруг лезвия, она вскинула оружие над головой.

— Эй, чучело! Я здесь! — звонко закричала Кристина и изо всех сил запустила ножом в приближающего раха.

Перед самым ударом призрак успел вскинуть голову и прожечь Кристину абсолютно чёрными глазами, а в следующее мгновение вся нижняя часть лица разорвалась, превратившись в отвратительную пасть; рах злобно зашипел и, не отталкиваясь от земли, бросился вперёд, одновременно отшвыривая Бравила в сторону, будто сломанную игрушку.

«Идиотка», — помертвела Кристина, которая ожидала от раха чего угодно, но только не такой прыти. На какую-то долю секунды застыла даже Хель, словно поражённая полным отсутствием у своей спутницы даже намёка на инстинкт самосохранения. И это, как теперь понимала Кристина, было недалеко от