Мик Джаггер - Филип Норман

Развеселый крепыш Киз, друг юности великого Бадди Холли, легче сошелся с Китом (они родились в один год и в один день), но почитал Мика «губным гармонистом мирового класса, ничем не хуже любого негра» и «лучшим кантри-певцом в рок-н-ролле». Тем не менее он слегка напрягся, когда Мик пригласил его жить на Чейн-уок, пока записывается альбом. Как и многие в окружении «Стоунз», он подозревал, что Мик отчасти гей или бисексуал, и, безусловно, «натуральные» его знакомые немало его дразнили. «Они говорили: „А, у Джаггера жить будешь… ну, ты там держи ухо востро“. Я думал: „И что делать, если он меня начнет клеить? Заеду в морду — работы не видать“».

Разумеется, поводов для неловкости не возникло. Пара месяцев прошли в гармонии и относительной тишине, что дает представление об одиночестве Мика и о его потребности в обществе повеселее, чем мечтательные калифорнийские нимфетки. В состав домочадцев входила домоправительница Бруна (которой страшился даже кипучий Киз) и шофер Алан Данн, которому Мик периодически велел облачаться в эдвардианскую шоферскую униформу, джодпуры и фуражку с козырьком. Жильцы проводили время за работой или по клубам, а в перерывах играли в шахматы, слушали музыку в садовой студии, либо Мик разглагольствовал о винтажных винах или поэзии Шелли и Китса. «Я у старины многому научился», — вспоминает Киз. Если появлялась гостья, Киз изображал «тактичного техасца» и потихоньку сматывался.

Как-то раз Мик даже уговорил его поглядеть крикетный матч на «Овальном стадионе» — в основном пообещав, что там с утра до ночи продают алкоголь. В Лондон как раз заехала жена Киза, она после обеда собиралась по магазинам, но он соврал, что «Стоунз» ждут его в студии. Он как-то не учел, что матч будут от души транслировать все три британских телеканала, а Мик в зале, хоть и сидит скромно (как оно всегда и бывало), неизбежно привлечет телекамеры. «В общем, я вкалываю якобы как лошадь, а она видит меня по телевизору, как я пью пиво и пытаюсь въехать в этот чертов крикет». Едва ли стереотипная ситуация «сбит с пути истинного Миком Джаггером» выглядит так.

Одно время, как и Тёрнер в «Представлении», он жил с двумя подругами, впрочем не француженка и датчанка-полиглот, а две уроженки Калифорнии. Первой появилась блондинка Дженис Кеннер — она очутилась на заднем сиденье Миковой машины и услышала его не раз опробованный подкат: «Где любишь просыпаться — в городе или за городом?» Она ответила «за городом», и он умчал ее в Старгроувз, где она неплохо себя зарекомендовала и получила приглашение проснуться с ним и в городе. Вскоре он привел домой Кэтрин Джеймс, серьезную двадцатидвухлетнюю девицу, которая проделала тот же кружной путь на машине через Беркшир. Девушки мирно сосуществовали на Чейн-уок, распределив роли: Кэтрин была подругой Мика, а Дженис кухаркой, готовой временами «позабавиться». Дружба их раздражала Мика — он предпочитал, чтобы женщины дрались за его внимание. Как-то раз, к их глубокому недоумению, он велел им вымазать друг друга клубникой со взбитыми сливками — пристойно английская, садово-парковая версия борьбы в грязи.

Это воссоздание домашней обстановки Тёрнера оказалось знаковым. Потому что, больше года пролежав на полке, «Представление» внезапно вновь ожило. Его заказчика, голливудскую студию «Уорнер бразерз — севен артс» успел купить гигант «Кинни корпорейшн», и у нее завелся новый председатель Тед Эшли. Обозревая свои владения, Эшли с удивлением обнаружил фильм с Миком Джаггером в главной роли — фильм, на который предыдущий владелец потратил больше миллиона долларов, а затем в начале 1969-го убрал с глаз подальше после единственного просмотра. Теперь имя Мика звучало в Америке гораздо громче, и Тед Эшли решил выпустить «Представление» в большой мир.

В маленьком кинотеатре Санта-Моники провели предварительный закрытый показ, где присутствовало новое руководство «Уорнер», продюсер Сэнди Либерсон, а также автор сценария и один из режиссеров Дональд Кэммелл. Сцены кровавых бандитских разборок и извращенного звездного секса вызвали немалый шок и омерзение; как вспоминает Либерсон, «люди уходили толпами». Эшли велел Кэммеллу серьезно перемонтировать ленту, урезать продолжительную преамбулу про молодого бандита Чаза и его подельников — тем самым сократив кровопролитие — и сфокусировать сюжет на дуэте Чаза и Тёрнера. Мик отнюдь не обрадовался такому расширению собственной роли — новый монтаж и смягчение привели его в ярость, и они с Кэммеллом, хоть и понимали, что толку не будет, написали возмущенное письмо Эшли: «Этот фильм — об извращенной любви Гомо Сапиенс и Леди Жестокости. Он по необходимости ужасающ, парадоксален, абсурден. Снимать такой фильм — значит признать, что тема полнится всевозможными табу… Если [он] не расстраивает аудиторию, он вообще лишен смысла».

«Представление» вышло в американский прокат в августе 1970 года — и сборы, и критические отзывы оказались провальными. Ричард Шикел из журнала «Тайм» назвал его «самым никчемным фильмом, что я видел за все годы, что рецензирую кино». Пройдут десятилетия, прежде чем по результатам опроса режиссеров и критиков «Представление» попадет на двадцать восьмую позицию величайших фильмов всех времен и народов, а журнал «Филм коммент» объявит Тёрнера в исполнении Мика «лучшей ролью, сыгранной музыкантом в художественном кино». По мнению киноисторика Дэвида Томсона, фильм «сильно недотягивает до мифов, которые он породил», однако его необходимо смотреть, «если вы задумывались о том, сколь притворна английская душа и какую бурю подавленной сексуальности она таит».

А мифы еще не закончились: в последующие годы фильм как будто наводил порчу почти на всех ключевых участников. Нагляднее всех пострадал британец Джеймс Фокс, сыгравший Чаза, будучи молодым киноактером, у которого впереди безбрежная карьера. Межгендерные сексуальные игры Чаза с Тёрнером — Миком спровоцировали у Фокса глубочайший психологический кризис, обострившийся после смерти его отца Робина, театрального агента (который не рекомендовал сыну соглашаться на роль и просил Сэнди Либерсона по-отечески за мальчиком приглядывать). После съемок Фокс на несколько месяцев пропал в Южной Африке, затем бросил сниматься на пике своей карьеры, ушел в фундаменталистскую христианскую секту «Навигаторы» и на экран вернулся только спустя десять с лишним лет.

Анита Палленберг — которую Тёрнер упрекает за то, что «перебарщивает с этой дрянью, Фербер», — вскоре подтвердила реплику с Китом, сев на героин, который, словно негашеная известь, безжалостно изуродует ее прекрасное лицо и тело. Девятнадцатилетняя андрогинная Мишель Бретон, для которой появление в постели с Миком Джаггером и другой красоткой должно было стать скоростным шоссе к звездности, вообще исчезла с глаз долой. Вскоре после своего «речевого репетиторства» гиперактивный и гиперагрессивный Дэвид «Литц» Литвинофф таинственно покончил с собой.

Но самая мрачная тень окутала сценариста и режиссера Дональда Кэммелла, прежде благословленного положительно зачарованной жизнью. Несмотря на выдающиеся кинематографические таланты, за последующие двадцать лет Кэммелл написал и поставил всего три фильма — сексуальной и визуальной дерзостью все три не уступали «Представлению», и все их еще радикальнее резали и разбодяживали нервные продюсеры. Когда такая судьба постигла третий фильм, «Опасная сторона»,[258] некогда очаровательный и добродушный Кэммелл погрузился в параноидальную депрессию, повсюду таскал с собой пистолет, а ночью клал его под подушку. Из этого пистолета Кэммелл и застрелился в апреле 1996 года — казнил себя единственным выстрелом в голову, как учили ист-эндские друзья-гангстеры, как Чаз в финале «Представления» убивает измучившего его Тёрнера. Позже в прессе сообщалось: он поставил зеркало так, чтобы наблюдать собственную агонию. Поистине, как вслед за ним в фильме повторил Мик, «единственное удачное представление… доходит до безумия».