Неукротимая красавица - Бертрис Смолл

А Катриона стояла на балконе спальни, нависающем над залитым лунным светом садом. Мягкий ночной воздух приятно холодил кожу и доносил аромат распускающихся к ночи цветов. Голова ее шла кругом. Нынешним утром она проснулась вдовой, а теперь уже стала женой и вот ожидает мужа в темноте супружеской спальни. Все произошло так быстро, что на какое-то мгновение Катриона даже испугалась, но тут услышала его голос:

– Кэт.

Обернувшись, она увидела, с какой жадностью Френсис смотрит на нее, но когда он раскрыл ей объятия, почему-то ощутила смущение и заколебалась. Он тут же почувствовал ее настроение, быстро пересек комнату и прижал ее к груди. Его рука так нежно гладила ее шелковистые волосы, что все тело пронзала дрожь.

– Это время без тебя было долгим-предолгим, – произнес он тихо.

– Я чувствую себя такой глупой, – прошептала она, уткнувшись ему в плечо. – И веду себя как девственница перед юнцом, а не как взрослая женщина перед собственным горячо любимым мужем.

– Нет, дорогая, мне так нравится твоя робость. Ты всегда была очаровательно невинна передо мной, и это так возбуждало! Если ты не хочешь лечь со мной сейчас, то я пойму. Представляю, как ты устала после столь долгой дороги.

– Френсис! Поцелуй меня! – прервала его Кэт.

Несколько мгновений он с любовью всматривался в обращенное к нему лицо и жаждущие ласки губы. Вот его длинные пальцы нежно коснулись ее щек, опущенных век, носа, губ и маленького упрямого подбородка. Затем он наклонился, а руки его переместились к ней на талию, а губы нежно коснулись ее губ. Он всегда был с ней невероятно нежен, и на этот раз ничего не изменилось, но под этой его нежностью Катриона чувствовала неистовую страсть. Бурлила она в нем и нынешней ночью, хотя всеми силами он старался сдерживать себя и контролировать чувства.

Глубоко внутри у Катрионы понемногу разгорался огонек страсти, и она вздрогнула. Ее губы стали требовательнее, руки обвились вокруг его шеи, тело затрепетало, прижимаясь к нему, в то время как его руки гладили ее спину, ягодицы. Он медленно стал передвигаться, не разрывая объятий, к кровати, а потом они рухнули в постель. Френсис быстро подмял ее под себя и с улыбкой принялся расстегивать крошечные пуговицы на платье. Она схватила его ладони, их взгляды встретились.

– Френсис, я люблю тебя! Великие небеса, как же я тебя люблю!

– Нет, я люблю сильнее, моя прекрасная, моя драгоценная жена!

Его голова склонилась к ее груди, губы обхватили затвердевший сосок, и она тихонько вскрикнула, но он тут же заверил ее:

– Только если ты этого хочешь, милая.

– Конечно хочу, очень хочу! Как мне убедить тебя в этом? Целых три года – с той ночи в приюте для странников – я мечтала оказаться в твоих объятиях… хотя и не верила, что это может произойти. Я безумно хотела почувствовать тебя, вкусить! Нет, мужчины были, овладевали мной: бедный Патрик, который отчаянно пытался меня вернуть; кузен Джеймс, который считал, что может приказать мне любить его, и использовал как обычную шлюху, – но мое тело словно покрылось защитной коркой, которую никому не под силу разрушить. Сегодня впервые за три года я наконец-то ощущаю себя живой, и если ты не возьмешь меня прямо сейчас, я просто умру!

– Я всегда говорил, – сказал он с той медленной улыбкой, которую она так любила, – что ты единственная женщина, которая может существовать вместе со мной. Целых три года я пытался забыть тебя, перескакивая из постели в постель, и вот теперь я счастлив, потому что мне не нужно ничего забывать, моя дорогая Кэт! И знай, милая, и сотни ночей мало, чтобы насытить мой голод!

Изумрудные глаза спокойно выдержали его взгляд, и, притянув его голову к себе, она поцеловала его: медленно, дразняще, раззадоривая, словно бросала вызов:

– Испробуйте самое страшное, на что вы способны, милорд.

Френсис почувствовал ее желание, и оно пронзило его словно кинжал. Ее губы разжались, впустив его язык, и он принялся нежно ласкать глубины ее рта, потом пришла очередь сосков. Ни один, даже самый крошечный, участок ее тела не остался без внимания. Он двинулся ниже, по теплой ложбинке между грудями, и еще ниже, пока, наконец, не добрался до нежного холмика. Она застонала от пламени, возгоревшегося и разлившегося по чреслам. На миг насытившись ее сладостью, он приподнялся над ней, и, склонив голову, захватил ртом затвердевший манящий сосок. Она стонала под ним, пытаясь притянуть ближе, ее округлые бедра жадно выгибались ему навстречу.

– Пожалуйста, Френсис, прошу тебя! Сейчас…

Он и хотел бы продлить эту сладкую муку, но, как бы ни была она голодна, его собственное желание оказалось сильнее.

– Хорошо, любовь моя, – выдохнул он ей на ухо и тут же глубоко вошел в нее, ощутив восторг и от своего обладания ею, и от длинного трепетного вздоха облегчения, который вырвался из ее груди.

Затерянная в этом волшебном мире чувственности, Катриона что-то бормотала, голова ее металась по подушке, а его твердая мужская плоть посылала одну за другой волны наслаждения, которые пронизывали все ее существо. Все ее тело сотрясали спазмы, из горла вырывались хрипы и стоны, даже когда жесткость эта стала опадать, извергая в нее толчками семя. Френсис притянул ее к себе, дождался, когда она вернется с небес на землю, и нежно поцеловал.

Она ничего не сказала ему, но за нее говорили прекрасные сияющие глаза.

– Милая Кэт, моя возлюбленная, моя драгоценная любовь! Теперь наконец-то все будет хорошо, ведь мы обрели дом.

Небольшая церквушка Санта-Мария дель Маре была местом моления аристократов и богачей, которые жили в округе Амальфи. В четвертое воскресенье апреля 1598 года граф и графиня Ботвелл присутствовали на полуденной мессе. Когда они рука об руку выходили из церкви по окончании службы, Катриона заметила изысканно одетую и очень красивую даму, явно поджидавшую их. Женский инстинкт и легкое пожатие руки Френсиса дали понять, что это и есть бывшая любовница ее мужа.

Прежде чем он успел произнести хоть слово, их слуха достиг хорошо знакомый ему глубокий грудной голос:

– Так, Франциско! Это и есть твоя новая шлюха?

На площади тут же воцарилось молчание, и все головы повернулись в их сторону, чтобы не пропустить ни единого мгновения предстоящей схватки.

Катриона замерла. Глаза Ботвелла превратились в две голубые льдинки, но в голосе не чувствовалось никакого волнения, когда он, приветствуя, повернулся к Альфредо, графу ди Ликозе, и сказал:

– Фредо, позволь мне представить тебе мою жену, Катриону Марию, графиню Ботвелл. Епископ Паскуале обвенчал нас пять дней назад.

– И более прекрасной и лучезарной невесты я никогда еще не видел, – ввернул епископ, подтверждая сказанное графом.

Катриона царственно протянула руку, и граф ди Ликоза, склонившись, весело сверкнул темными глазами:

– Графиня, я счастлив быть представленным вам.