Военные контразведчики - Александр Бондаренко

Особое значение в этой связи имела наиболее мощная и боеспособная Группа советских войск в Германии, в интересах безопасности которой поддерживались постоянная связь и взаимный обмен информацией с руководством МГБ и МВД ГДР, их органами в местах, где дислоцировались советские гарнизоны.

Стремление спецслужб НАТО по насаждению агентурных источников в окружении частей и соединений Центральной группы войск и Чехословацкой народной армии, попытки агентурного проникновения в войска постоянно отмечались органами госбезопасности ЧССР и Особым отделом по ЦГВ. Розыск, выявление и разоблачение агентуры спецслужб были главной, постоянной и общей задачей советской военной контрразведки и органов безопасности ЧССР. Особые отделы свой поиск вели только в пределах войсковых частей, не касаясь окружения войск и не выходя на территорию суверенного государства. В случаях, когда требовались совместные усилия советских и чехословацких военных контрразведчиков, это делалось на основе взаимных договоренностей.

К началу 1980-х годов усложнилась оперативная обстановка на территории Польши, где дислоцировались войска Северной группы. В частности, экстремисты из «Солидарности» пытались осуществить провокационные акции, направленные против советских военнослужащих, и тогда помощь сотрудникам советских органов безопасности оказывали польские коллеги. Так, в 1981 году Особым отделом КГБ по СГВ была предотвращена попытка совершить взрыв на складе боеприпасов 4-й воздушной армии в городе Торуне. Поляк, намеченный исполнитель, был установлен и арестован органами МВД Польши. Совместно с командованием и польскими товарищами военные контрразведчики приняли ряд мер по усилению режима и охраны складов с боеприпасами и некоторых других объектов.

Еще в 1963 году, после завершения Карибского кризиса, во время советско-кубинских переговоров была достигнута договоренность об оставлении на Кубе отдельной мотострелковой бригады. В ноябре был создан Особый отдел КГБ при СМ СССР, на который возлагалось контрразведывательное обеспечение данного соединения и ряда других советских военных объектов на острове. Бригада именовалась 12-м учебным центром, где якобы проходили подготовку кубинцы — но это были советские военнослужащие, которые носили форму РВС Кубы, — и дислоцировалась в поселке Нарокко под Гаваной. У военных контрразведчиков сложились очень теплые отношения с кубинскими коллегами. Особенно интенсивное взаимодействие с ними осуществлялось в период передислокации частей бригады, проведения военных учений и стрельб, замены личного состава.

Третье управление КГБ осуществляло взаимодействие и с органами военной контрразведки Кубы — был организован систематический обмен оперативной информацией, проводились личные встречи руководителей и сотрудников в СССР и на Кубе. Как правило, кубинскую делегацию на переговорах возглавлял министр РВС Кубы Рауль Кастро, в чем было проявление особого, глубочайшего уважения руководства республики к нашей стране и советским военнослужащим.

Укреплению сотрудничества военных контрразведок способствовали и совместные учения Объединенных Вооруженных сил стран Варшавского договора. На встречах, проводившихся в это время, шел обоюдный обмен информацией, планировались совместные мероприятия.

Работа советской военной контрразведки также представляла интерес и для ряда других государств — по дипломатическим каналам к руководству Третьего главного управления КГБ СССР поступали просьбы об организации рабочих встреч сотрудников зарубежных спецслужб с сотрудниками КГБ; некоторые из них состоялись, но контакты осуществлялись в определенных пределах.

Отметим также, что в апреле 1970 года во 2-м отделе Третьего управления КГБ было создано спецотделение по контрразведывательной работе в Штабе Объединенных Вооруженных сил государств — участников Варшавского договора.

* * *

А вот пример одной из ярких контрразведывательных операций.

Двадцать седьмого февраля 1978 года в журнале «Нью-Йорк мэгэзин» появилась статья «Легенда», в которой был сделан тонкий намек на существование агента ЦРУ «Бурбона» — советского разведчика-предателя. Это заметили военные контрразведчики, которые давно уже вели поиск предполагаемого «крота» в аппарате ГРУ. Публикация свидетельствовала, что они находятся на верном пути.

Круг лиц, подозреваемых в возможной причастности к агентуре противника, поначалу был очень велик — более шестидесяти человек! Проводился скрупулезный анализ материалов на каналах вероятной утечки. Весь комплекс агентурно-оперативных мероприятий проходил в русле активного взаимодействия военной контрразведки с другими подразделениями КГБ СССР — территориальных органов, оперативно-технических подразделений, наружной разведки и ряда самостоятельных служб… Через год остался 31 подозреваемый, на следующий год — 25, потом — 10. Год за годом, месяц за месяцем сужался круг. Наконец осталось пятеро… Последний год был самый активный и самый нервозный, и в результате была оперативно доказана причастность к вражеской агентуре генерал-майора Дмитрия Федоровича Полякова.

Еще осенью 1961 года он, полковник, работая в Нью-Йорке «под крышей» секретаря советской делегации в ООН, инициативно предложил свои услуги ФБР. Впоследствии было доказано, что измена прежде всего имела материальную основу. Предатель выдал четырех советских агентов в Вооруженных силах США — провалы не остались незамеченными, и военные контрразведчики активно начали поиски «крота». Но по непонятным причинам Поляков в список подозреваемых не попал. К тому же он был очень осторожен и, находясь на территории СССР, активности в работе с американцами не проявлял.

Зато, приехав на работу в Индию в начале 1973 года, он вскоре обратился к военному атташе посольства США с вопросом, когда же ЦРУ восстановит с ним оперативную связь. Это было незамедлительно сделано. В 1976 году Поляков возвратился в СССР, был назначен начальником факультета Военно-дипломатической академии, получил звание генерал-майора…

Военная контрразведка, упорно продолжая свои поиски, буквально шла за ним по пятам. Но в чем-то Полякову сопутствовала удача, где-то были иные причины, по которым ему удавалось оставаться неразоблаченным… Кстати, когда еще Поляков только входил в круг подозреваемых, военные контрразведчики доложили о необходимости его проверки первому заместителю председателя КГБ генералу армии Г. К. Циневу. Выслушав доклад о материалах дела оперативной разработки, куратор Третьего главного управления сказал: «Генерал-разведчик не может быть предателем!» Однако команды прекратить разработку он не дал.

Понять Цинева можно: поколению, к которому он принадлежал, были свойственны определенный идеализм и вера в незыблемость устоев. Представить, чтобы генерал-разведчик предал те самые идеи, утверждению которых эти люди посвятили всю свою жизнь, за которые сражались на фронтах Великой Отечественной войны, было для него немыслимо. Однако уже наступали новые времена, когда предателем мог оказаться даже член Политбюро…

Оперсостав 2-го отделения основательно проработал материалы своих предшественников: поднимались архивные дела по расследованию утечек секретной информации в начале 1960-х, проводился их дополнительный анализ, оценивались новые данные, выдвигались и перепроверялись очередные версии по вновь открытым обстоятельствам… Наконец 7 июля 1986 года Поляков был задержан и препровожден в Лефортово.