Грядущая буря - Брэндон Сандерсон

Он двигался вперед к самому войску, глядя прямо перед собой и игнорируя крики зазывал. Военные шатры располагались ровными рядами, по отрядам и знаменам, хотя иногда они теснились небольшими группами. Гавин, даже не глядя, мог сказать, что войска разместятся именно таким образом. Брин во всем любил порядок, однако он также верил в самоуправление. Он позволял офицерам руководить отрядами по своему усмотрению. Это приводило к подобному размещению: менее однообразному, но более управляемому.

Гавин направился прямиком к деревянному частоколу. Однако не замечать маркитантов было непросто. Их предложения висели в воздухе, смешиваясь с ароматами еды, выгребных ям, конского пота и дешевых духов. Лагерь был не столь многолюден, как город, однако поддерживать порядок в нем было труднее. Дым походных костров смешивался с запахом немытых тел, затхлой воды и пота. Гавину хотелось прижать к лицу платок, но он сдержался. Иначе он выглядел бы брезгливым аристократом, воротящим нос от простых людей.

Зловоние, беспорядок и вопли не способствовали поднятию его настроения. Он стиснул зубы, стараясь сдерживаться и не проклинать каждого торговца. Путь преградила женская фигура, заставив натянуть поводья. Женщина была одета в коричневую юбку и белую блузу, ее руки были грязны.

– Прочь с дороги! – рявкнул Гавин. Свет, его мать была бы возмущена, услышав подобный гнев в голосе сына. Что ж, она уже умерла, пав от руки ал'Тора.

Женщина подняла голову и шарахнулась в сторону. У нее были светлые волосы, спрятанные под желтым платком, и полноватое тело. Когда она повернулась, Гавин лишь мельком увидел ее лицо. Он застыл. Это было лицо Айз Седай! Безо всяких сомнений. Он замер, потрясенный, а женщина поправила платок и поспешила прочь.

– Постойте! – крикнул он, повернув коня. Однако женщина не остановилась. Юноша заколебался, опустив руку, поскольку заметил, что незнакомка присоединилась к группе прачек, работающих между несколькими деревянными корытами неподалеку. Если ей вздумалось притворяться обычной женщиной, значит, на то были особые, понятные лишь Айз Седай причины, и она вряд ли отблагодарит Гавина, если он ее выдаст. Отлично. Гавин подавил раздражение. Эгвейн. Он должен сосредоточиться на Эгвейн.

Когда он добрался до штаба, то смог вздохнуть свободней. Четверо солдат стояли в карауле, прижимая к бокам алебарды. Стальные шлемы на их головах ярко блестели, как и кирасы, украшенные тремя звездами Брина. У ворот развевалось знамя с пламенем Тар Валона.

– Рекрут? – спросил один из них, когда Гавин приблизился. На предплечье здоровяка была красная повязка, и это означало, что перед ним дежурный сержант. Вместо алебарды он носил меч. Кираса была ему немного мала, а подбородок украшала рыжая щетина.

– Тебе нужно к капитану Элдану, – проворчал мужчина. – Большой синий шатер в четверти пути вокруг лагеря. У тебя есть собственные лошадь и меч, значит, ты можешь рассчитывать на хорошую плату.

Мужчина ткнул куда-то в сторону основной части армейского лагеря далеко за пределами частокола. Это Гавина не устраивало, он уже разглядел стяг Брина, реявший внутри.

– Я не рекрут, – отозвался Гавин, поворачивая Вызова так, чтобы получше рассмотреть собеседника. – Меня зовут Гавин Траканд. Я должен немедленно переговорить с Гаретом Брином по вопросу, не терпящему отлагательства.

Солдат приподнял бровь. Затем усмехнулся сам себе.

– Ты мне не веришь, – равнодушно произнес Гавин.

– Ты должен идти к капитану Элдану, – лениво протянул вояка, вновь указывая на далекий шатер.

Гавин перевел дыхание, пытаясь унять раздражение. – Если бы ты всего лишь послал за Брином, сам убедился бы, что…

– Нарываешься на неприятности? – спросил солдат, расправляя плечи. Остальные парни взяли алебарды наизготовку.

– Никаких неприятностей, – ровным тоном ответил Гавин. – Мне лишь надо…

– Если ты собираешься остаться в нашем лагере, – перебил его солдат, шагнув вперед, – тебе придется научиться поступать так, как тебе говорят.

Гавин встретился с ним взглядом.

– Очень хорошо. Можем сделать по-другому. Возможно, так будет быстрее.

Сержант положил руку на свой меч.

Гавин выдернул ноги из стремян и спешился. Было слишком трудно не убить этого мужчину, оставаясь в седле. Он выхватил меч из ножен с легким звуком, напоминающим вздох, как только его ноги коснулись земли. Гавин применил «Дуб Трясет Ветвями», не смертельный прием, часто применяющийся мастерами для обучения подопечных. Этот прием также был эффективен против большой группы людей с различным оружием.

Прежде чем сержанту удалось вытащить меч, Гавин врезался в него, целясь локтем в живот – прямо под плохо подогнанный нагрудник. Мужчина хрюкнул и согнулся. Тогда Гавин нанес ему удар в висок рукоятью меча – в следующий раз стражник хорошенько подумает, прежде чем надеть шлем набекрень, как сейчас. Затем Гавин перешел в стойку «Рассечение Шелка», чтобы разобраться с первым алебардщиком. Пока второй стражник звал на помощь, лезвие меча Гавина со звоном хлестнуло поперек кирасы первого, отбросив его назад. Гавин сбил его с ног и перешел в «Вихрь», чтобы блокировать удары двух других часовых.

К несчастью, ему пришлось нанести удары по ногам обоих алебардщиков. Гавин предпочел бы не ранить их, однако чем дольше длится схватка – даже такая же, как эта, против настолько неискушенных противников – тем более непредсказуемой становится. Он обязан был справиться быстро и основательно, а значит, нужно уложить двух солдат с кровоточащими ранами в бедрах. Сержант оставался без сознания от удара по голове, но первый солдат, пошатываясь, уже пытался подняться. Гавин отпихнул его алебарду в сторону, а затем впечатал сапог в лицо противника, повалив того на спину и разбив ему нос в кровь.

Вызов тихо заржал за спиной, фыркая и роя землю копытом. Боевой конь чувствовал схватку, но был хорошо обучен. Он знал, если поводья брошены, он должен стоять смирно. Гавин вытер лезвие меча о штанину, затем вложил его обратно в ножны. Раненые бойцы стонали на земле. Он похлопал Вызова по носу и вновь взял поводья. Позади Гавина обитатели лагеря начали пятиться, а затем и разбегаться. Из-за частокола показалась группа солдат с натянутыми луками. Это было плохо. Гавин обернулся к ним, сняв ножны с мечом и отбросив их на землю перед солдатами.

– Я безоружен, – сказал он, перекрикивая стоны раненых. – И никто из этих четверых сегодня не умрет. Ступайте и скажите своему генералу, что один мастер клинка только что свалил его охрану за десять ударов сердца. Я – его давний ученик. Он захочет меня повидать.

Один из мужчин бросился вперед, чтобы поднять меч Гавина, а другой махнул посыльному. Остальные даже и не подумали опустить луки. Один из поверженных бойцов принялся отползать прочь. Гавин развернул Вызова, приготовившись укрыться за ним, если солдаты начнут стрелять. Он предпочел бы, чтобы до этого не дошло, однако из них двоих Вызов с большей вероятностью переживет несколько выстрелов из лука с близкого расстояния, нежели сам Гавин.