Обречённый на одиночество. Том 1 - Усман Абдулкеримович Юсупов

– веревка. Обязательно с запасом, она может понадобиться не раз. Все, что нужно для разведения огня. Фонарик и запас батареек к нему. Из съестного – сухари, чурек, соленый творог, сушеный курдюк. Одежда из прочной ткани. На ногах легкая, но крепкая обувь. Надо взять и клеенку, чтобы укрыться от дождя.

Когда подвел итог, получилась вполне приличная ноша. Этим следовало ограничиться, потому что надо было еще сохранить силы для самой дороги.

Теперь – собственно маршрут. Можно попросить кого-нибудь отвезти его в Курчали, а оттуда уже идти пешком, ориентируясь по тептару Абу. Таким образом можно было бы сэкономить минимум один день. Но… Но сначала Алхасту хотелось побывать в той пещерке, где отец его провел месяц затворничества. Побыть там хоть недолго, почувствовать атмосферу этого необычного места, поразмышлять, добиться полного единения души и тела, еще раз все обдумать. Совершить молитвы, множественные по числу, выверенные по строгому порядку, как это делали Гани и Абу. И оттуда уже начать путь, сделав первый шаг правой ногой.

В тептаре Абу все было описано предельно ясно, как туда добраться. И когда он говорил Имрану, что в руках у него только конец путеводной нити, именно эта пещерка и имелась ввиду. И то что Абу провел в ней целый месяц, для сына его очень многое значило. Алхаст уже принял решение пойти туда рано утром в следующий четверг.

Далее…

«Все в руках Всесильного Бога, – размышлял Алхаст. – Если я достоин того пути, каким следовали Абу, Гани и посвященные до них, Бог поможет мне… Но… если не достоин идти стезей к,онахов, если не смогу принести пользу их делу… Если так, то ничего трагичного в том, что я собьюсь где-нибудь с пути и не дойду до цели, не будет. И в этом случае все не зря. По крайней мере, узнаю, чего я стою… Ну и буду тогда жить как все, привязав смысл своего существования к куску хлеба, мягкой постели и природным инстинктам… Крепко связав свои мысли, чтобы не бродили, где попало… закрыв глаза и заткнув уши… выкинув за ненадобностью замок, охраняющий язык, чтобы дать ему волю для праздных речей и беснующегося балагурства…»

Мысли Алхаста прервал шум мотора, надрывно ревущего у самой его калитки. Это продолжалось уже довольно долго. Он вышел из дома и направился к калитке.

Машине вроде негде было застрять. Хотя эту улицу никогда и не асфальтировали, но в летние месяцы гравий здесь укатывался тверже любого бетона. И мотор работал без каких-либо перебоев. В салоне машины не было никого, кроме водителя, который почему-то нажимал и нажимал на педаль газа, заставляя мотор реветь, словно бык, которому вспороли брюхо. Кажется, этому человеку не было решительно никакого дела до того, что его баловство может мешать людям спать. Чуть поодаль от машины стояли пять человек. Их тоже, по-видимому, совсем не волновало поведение товарища. Они о чем-то оживленно говорили, иногда разражаясь хохотом, чуть ли не перекрывавшим шум мотора.

Алхаст подошел к ним и поздоровался.

Это были молодые люди примерно того же возраста, что и Алхаст. Двоих из них Алхаст узнал сразу – Хизира сына Тавсолты и Саламбека сына Мусхаба. Он тоже был им знаком, причем – хорошо знаком. Они ходили в одну и ту же школу, не раз приходилось встречаться на вечеринках или каких-то иных торжествах, где обычно собиралась аульская молодежь.

– Что это вы так расшумелись, парни? Что за дела привели вас в наш квартал? – поздоровавшись и справившись о здоровье, спросил Алхаст. – Время же позднее, люди спят давно. Детей можете разбудить, больных потревожить. Нельзя же так.

– Прости, Алхаст. Богом клянусь, не подумал об этом, – выпалил Хизир, словно он до этой минуты и не слышал шума машины. – Бислан, сходи, скажи Бухари, чтобы заглушил мотор. Ты давно приехал, Алхаст? Вроде в городе жил.

– Да вот, вернулся под отчий кров, Хизир. Не приняли меня городские. Что стоять здесь, зайдемте ко мне, чайку попьем, поболтаем. Правда, – улыбнулся Алхаст, разглядывая военную форму, в которую все пятеро были одеты, – мне не совсем по душе ваши наряды и побрякушки, которыми вы обвешаны, словно на войну собрались. Но тем не менее. Да и кого сейчас оружием удивишь…

– Одежда такая, какой она и должна быть у воина, – засмеялся Саламбек. – Мы же теперь, Алхаст, армия, чеченская армия! А какая армия без обмундирования и оружия?!

– Спасибо, Алхаст, – поблагодарил за приглашение Хизир. – Мы по делу здесь. Ждем кое-кого. Как только подъедет, переговорим с ним и поедем.

В ту же минуту на улицу свернула еще какая-то машина. Она ехала с очень большой скоростью, поднимая клубы пыли. Поравнявшись с ними, резко затормозила и остановилась как вкопанная, словно скакун перед обрывом.

Из машины вышел полноватый человек в одежде мюрида. Ступив на землю, он погладил рукой, в которой держал четки, коротко стриженую бороду и стал тут же, возле машины.

Алхаст узнал его. Это был тот самый Масхуд, о котором ему говорил Билал.

– А вот и он, Алхаст, мы поехали, – Хизир пожал Алхасту руку и направился к Масхуду.

Остальные, тоже по очереди пожав Алхасту руку, последовали за ним.

Как только они подошли к нему, Масхуд стал что-то им говорить, усиленно жестикулируя. Те изредка вставляли слово. Он не мог слышать их слов, да и не было ему никакого дела до чужих разговоров, поэтому вернулся к себе.

Алхаст присел во дворе, выбрав подходящее место, чтобы видеть ночных гостей. Он решил не заходить в дом, пока те не разъедутся.

Вскоре Хизир и его товарищи сели в свою машину и уехали. Масхуд подождал, пока они скрылись за поворотом, и направился к дому Алхаста. Походка у него была твердая и уверенная, как у человека, привыкшего повелевать. Пройдя через открытую калитку, Масхуд подошел к Алхасту.

– Мир и благословение Бога тебе, молодой человек! – произнес он с напускной важностью в голосе. – Мне сказали, что ты Алхаст, сын Абу.

– И вам мира и благословения! – ответил на приветствие Алхаст. – Да, вам сказали правду.

–Давай присядем. Хорошо у тебя тут.

– Добро пожаловать!

Алхаст принес из дома мягкий стул.

Масхуд старательно перебирал четки, будто зашел к Алхасту во двор только для этого. Завершив полный круг, он слегка погладил бороду, следуя привычке, которую всякий мужчина, перестающий бриться, приобретает вместе с бородой, и заговорил:

– Меня зовут Масхуд, может тебе и доводилось слышать мое имя.

Алхаст улыбнулся.

– Знаю я вас, и слышать случалось.

– Знаешь меня? Даже так? А я ведь не узнал