Немного ненависти - Джо Аберкромби

Последовало долгое молчание. Затем Скейл любовно потрепал золоченую рукоять тяжелого меча, висевшего у него на поясе:

– Зовите меня старомодным, но мне больше всего нравится меч. Что ты скажешь, Клевер?

– Скажу, что меч – это оружие глупцов.

Стур стоял, потирая лицо кончиками пальцев, и прищуренными глазами глядел на дядю. Услышав Клевера, он повернулся к нему:

– Ты сам носишь меч.

– Ношу. – Клевер ковырнул ногтем потертую рукоять. – Но стараюсь никогда его не вытаскивать.

Скейл воздел вверх руки, железную и ту, что из плоти:

– Да ведь ты живешь тем, что учишь людей владеть мечом!

– Они мне платят за это. Но я всегда начинаю с того, что говорю им никогда не использовать его в бою. Если ты идешь на человека с мечом, он сразу это видит, а если человек, которого ты намерен убить, сразу это видит, значит, ты взялся за дело не с того конца.

– На кругу прятаться некуда. – Стур раздраженно отвернулся от Клевера. – На кругу твой противник всегда готов.

– Вот поэтому я и стараюсь держаться от круга еще дальше, чем от мечей. Богатства, земли, слава, друзья, даже твое имя – потеряй все это, но сохрани жизнь, и со временем, приложив достаточно усилий, ты всегда сможешь снова все это приобрести. – Он ведь и сам потерял имя, верно? И завоевал себе новое. В его ноздрях до сих пор стоял сладкий запах клевера, когда он лежал там, на кругу, ожидая конца. – Но Великого Уравнителя побить невозможно. Из грязи еще никто не возвращался.

– Слова гребаного труса! – с отвращением прошипел Стур.

– Живой трус может рано или поздно отыскать в себе храбрость. А мертвый герой…

Клевер любил поговорить, но иногда молчание говорит больше, чем слова. Он потянул паузу еще подольше, затем улыбнулся:

– Но впрочем, не смею тебе перечить. Делай как знаешь, Большой Волк.

И он, вслед за Черным Кальдером, вышел прочь из зала.

– Его запаковали в коробку, – сообщил Юранд, печально глядя в огонь.

– Кого? – спросил Гловард.

– Барниву. Чтобы отослать семье.

Белая Вода скривился, ощупывая здоровенный синяк, приобретенный во время битвы.

– Вроде так всегда поступают? С мертвыми?

– Его пересыпали солью, но думаю, к тому времени, как его довезут, он уже…

– Что, теперь ты метишь на роль бывалого вояки? – оборвал Лео, которому вовсе не нравился этот разговор. Он не хотел думать о Барниве. Не хотел думать о том, что, вероятно, каким-то образом был причастен к его смерти. – Мне еще нужно победить в этом гребаном поединке. Может быть, завтра вам придется упаковывать в коробку меня!

– Но тебя-то не надо никуда посылать, – возразил Белая Вода, недоуменно морща лоб. – Твоя мать же тут, в лагере!

Лео скрипнул зубами.

– Я имею в виду, что мне нужно сосредоточиться. Мне жаль, что так вышло с Барнивой. Он был храбрым воином и хорошим другом. Всегда был рядом, когда он нужен. – Лео почувствовал, что его голос немного дрожит. – Если бы он не прикрыл меня своим щитом…

Возможно, он был бы до сих пор жив. Все его занудные лекции об ужасах войны сейчас начинали казаться мудрыми предостережениями. Лео никогда бы не подумал, что может пожалеть об их отсутствии.

– Мне чертовски жаль, что так вышло с Барнивой, но нам придется оплакать его позже. В настоящий момент мы должны сделать так, чтобы его жертва не оказалась напрасной. Его, и Риттера, и всех других… – Его голос снова задрожал, черти б его драли. Лео ощутил приступ гнева. – Мне нужно, чтобы вы все сосредоточились. Проклятье! Я должен выбрать, каким оружием буду драться на круге. От этого выбора может зависеть моя жизнь.

Юранд выпрямился.

– Прошу прощения. Я просто… – И он снова обмяк. – В коробке…

– Копье, – сказал Антауп. – Дальность, скорость, изящество…

– Изящество! – хохотнул Белая Вода. – На круге нет места для изящества!

Гловард закатил глаза, словно никогда не слышал подобной глупости:

– А после того, как Стур увернется от твоей зубочистки и приблизится вплотную, тогда что?

– Твои предложения? – спросил его Антауп, изящно приподняв бровь. – Здоровенный боевой топор тяжелее самого Лео, которым он успеет дважды взмахнуть, прежде чем его разнесут на куски?

– Топоры бывают и маленькие, – слегка обиженно отозвался Гловард.

– Копье слишком громоздко для поединка на ограниченном пространстве, – Йин, поморщившись, снова потер ушибленную щеку. – Топор – оружие простое, крепкое, удобное в ближнем бою.

– Если речь о ближнем бое, то меч более многосторонен. – Антауп стал показывать жестами: – Колющий удар, рубящий удар, выпад, удар рукоятью…

Гловард снова закатил глаза.

– Вечно ты про этот чертов удар рукоятью! Меч – это слишком очевидно.

– Меч – это классика!

– Вы все упускаете один момент, – прервал Лео. – Ты можешь выбрать оружие, но никогда не знаешь, будешь ли ты сражаться им сам или вручишь его своему противнику, а драться будешь тем, что принес он. А значит, выбирать нужно то, что подходит для тебя, а для второго ублюдка – нет.

– Это, например, что? – нахмурился Гловард.

– Я не знаю! Поэтому и спрашиваю у вас совета!

– Может, тебе стоит спросить у кого-нибудь умного? – Теперь Йин расшатывал зуб, расположенный за ушибленной щекой, проверяя, крепко ли он сидит. – Например, у твоей матери?

– Мы сейчас не в самых лучших отношениях, – сварливо отозвался Лео. – Она вообще не в восторге от всей этой идеи с поединком.

Последовало короткое молчание; Антауп с Гловардом обменялись многозначительными взглядами. Затем Юранд придвинулся вперед, весь открытость и честность. В уголках его глаз отражались языки пламени. Лео не мог отрицать, что на него производило воздействие, когда он так делал.

– А ты не думаешь, что… может быть… тебе стоило бы ее послушать?

– Серьезно? Вот сейчас?

– Ну, она, наверное, лучший тактик из всех, кого я знаю…

– То есть ты не думаешь, что я справлюсь?

– Никто не верит в тебя больше, чем я! – Юранд откашлялся, взглянул на других и немного отстранился. – Больше нас. Но поединок… это всегда риск. Может случиться все что угодно. Я не… Мы не хотим, чтобы тебя… ранили.

На последнем слове его голос пропал, превратившись в хриплое карканье. Словно он не мог заставить себя сказать «убили». Хотя все они знали, что исходом может быть лишь победа – либо Великий Уравнитель.

– Ты хорошо владеешь кнутом? – спросил Антауп.