Немного ненависти - Джо Аберкромби

– Мое имя Изерн-и-Фейл! Мой папаша, Круммох-и-Фейл, был судьей, когда Девять Смертей дрался с Фенрисом Наводящим Ужас. Он был известный подонок. – Смех, согласные выкрики. – Но зато известный! И поскольку он к тому же был горцем, то лучше всего годился на роль нейтральной стороны – по крайней мере, лучшего было не найти.

Она задрала подбородок и ткнула пальцем в свою грудь:

– Я не менее известна, чем он! Главным образом своим острым умом и сногсшибательной красотой. – Снова смех. – Так что, поскольку я еще и горянка, на мою долю, похоже, выпало судить этот поединок.

Она сверкнула глазами в сторону Стура:

– Однако я должна с самого начала объявить, что терпеть не могу этого говнюка, который там стоит, и в принципе не прочь прикончить его собственноручно!

Поднявшийся хохот только добавил Рикке нервозности.

– Не могу не восхититься твоей честностью, – отозвался Стур.

– Ты хоть комариным членом можешь восхищаться, меня это мало волнует. Однако судить поединок – это священная ответственность и так далее, и все такое гребаное прочее, так что можешь рассчитывать на то, что я рассужу вас по всей со-вести.

– Мне-то что, – сказал Стур. – Когда я буду стоять над его трупом, судить будет особо нечего. Ты только скажи, когда начинать, а с остальным я справлюсь.

– Полегче, паренек! – одернула его Изерн. – Луна любит, когда вещи делаются согласно заведенному порядку, так что сперва будет представление участников, потом ставки, потом выбор оружия. Не беспокойся, я не стану тратить время, раздувая ваши и без того распухшие имена больше, чем будет необходимо. Итак, здесь, по мою…

Она на мгновение задумалась, нахмурила брови, взглянула на Лео, затем на свои руки, затем перевела взгляд на небо, потом прищелкнула пальцами:

– Левую! По мою левую руку стоит Лео дан Брок, сын Финри дан Брок, новоиспеченный лорд-губернатор Инглии, которого люди зовут Молодым Львом по причине его молодости и героического самомнения. Если он настолько же хорош в бою, насколько хорош собой, то схватка обещает быть интересной.

Она указала копьем на Стура:

– Что означает, что этот экземпляр находится справа от меня, и это Стур Сумрак; ну, сами знаете, сын Кальдера Черного и наследник цепи Бетода, которого люди зовут Большим Волком – уж не знаю почему, может, у него самая большая и волосатая задница на всем Севере или еще что-нибудь. Он побил на круге Стучащего Странника, хотя мы все знаем, что старик к тому времени просто отжил свое… Ну как, все довольны?

Лео ничего не ответил. Он не сводил глаз со Стура, так, словно они были на круге одни.

Стур пожал плечами, по-прежнему улыбаясь:

– Я всем доволен.

– Ублюдок, ублюдок, гребаный ублюдок! – прошипела Рикке сквозь плотно сжатые губы. Она прикусила свой катышек чагги так сильно, что у нее болело все лицо, изо всех сил напрягаясь, чтобы ощутить в животе тошноту, почувствовать, как глаз становится горячим, и увидеть, как перед ней появляется какой-нибудь призрак будущего. Однако ничего такого не происходило.

– Тогда ваш следующий вопрос! – провозгласила Изерн. – По какой причине эти два дурака решили прикончить друг друга? Главным образом, как и полагается в поединках, для удовлетворения своего мужского самолюбия; однако есть и еще один момент, касающийся нашего щедрого Северного чернозема. Победивший получит здоровенный кусок этого добра, который люди называют Протекторатом и который простирается от реки Белой до Каска и включает в себя город Уфрис. Если победит Стур Сумрак, этот кусок перейдет к королю Скейлу. Если победит Лео дан Брок, он останется в руках Ищейки и в любящих объятиях Союза. Все довольны такими условиями?

Тишина. С той стороны, где сидела Рикке, никто не выглядел особенно довольным.

– Ищейка, вождь и глава Уфриса? – позвала Изерн.

– Да, – устало отозвался отец Рикке.

– Брок, лорд-губернатор Инглии?

– Да! – рявкнул Лео.

– Скейл Железнорукий, король Севера?

– Да, – пророкотал Скейл, тряся брылями и подавляя отрыжку, словно это был уже третий поединок, который он наблюдал за это утро. – Приступай к делу, женщина!

– Сейчас приступлю, гора сала!

Изерн воткнула копье в землю и щелкнула пальцами в сторону Трясучки:

– Одолжи-ка мне твой щит, красавчик!

Тот оглянулся через плечо, словно сперва решил, что она обращается к кому-то другому, потом швырнул ей щит. Изерн ловко поймала его и поставила ободом на землю.

– Ну что, Брок, ремни или краска? – Впрочем, щит Трясучки был так измочален, что краски на нем оставалось только несколько упрямых пятнышек внутри углублений.

– Краска, – ответил Лео.

Изерн завертела щит, люди принялись орать, гикать и улюлюкать. Рикке услышала, как леди Финри рядом с ней тихо охнула, прикрыв глаза ладонями.

– Он победит, – сказала ей Рикке.

– Откуда ты можешь знать?

Рикке взяла ее холодную влажную ладонь и пожала ее.

– Он победит! – повторила она, стараясь, чтобы это прозвучало как несомненный факт, хотя ее собственная голова гудела от сомнений.

Может быть, она и могла его отговорить. Но сейчас было уже слишком поздно.

Щит с грохотом упал на землю.

– Ремни внизу, – объявила Изерн. – Тебе выбирать, Большой Волк.

Стур поймал взгляд Рикке и пожал плечами, еще небрежнее, чем обычно, словно мысль о поражении ему и в голову не приходила:

– Пускай он выбирает.

– Выбирай, Молодой Лев.

Лео покачал головой.

– Пускай он выбирает.

– Мужчины! – Изерн закатила глаза. – Никогда не могут решить, что им нужно. Ладно, будете драться каждый своим оружием.

Она швырнула щит обратно Трясучке, вытащила из земли свое копье и указала его острием на людей, которые стояли по периметру круга, уже сомкнув обращенные вовнутрь щиты в сплошную стену, так, что ободы скребли друг о друга:

– А вы смотрите, не выпускайте этих двоих, пока дело не решится. И не вмешивайтесь больше, чем будет необходимо!

Она сплюнула сок чагги, вытерла подбородок и кивнула, словно все наконец-то было устроено к ее удовольствию.

– Ну ладно, за дело!

Лео однажды слышал высказывание: «Атака – это лучшая защита». Он не помнил, кто это сказал, но решил, что это философия смелых. Слова, с которыми можно жить. Так что его план заключался в том, чтобы стать ураганом: не давать Стуру ни передышки, ни шагу, ни секунды, чтобы подумать. Ошеломить этого ухмыляющегося ублюдка, уложить его в грязь, после чего можно будет ожидать пиров в свою честь и песен о своей воинской доблести.