Экстр - Дэвид Зинделл

– Да, очень, – сказал Данло, отпив глоток. Сок был терпкий и очень сладкий.

Робот расставил на столе миски и тарелки. Харра, оставаясь той же заботливой бабушкой, щипчиками положила Данло несколько ломтиков горячего хлеба, который назывался “йинсих”. Хлеб она намазала черной белковой пастой, получаемой из одного таннахиллского растения. Кроме хлеба, робот принес им холодный суп с травами и дольки какого-то алого плода – ничего больше. “Схемы” предписывали легкий завтрак, притом Харра не желала питаться лучше, чем другие Архитекторы, многие из которых ели утром один только хлеб. Данло с радостью обнаружил, что ни мяса, ни других животных продуктов на Таннахилле не употребляют, но он заметил, что многие Архитекторы не в состоянии позволить себе разнообразную, необходимую для здоровья растительную пищу. Харру это угнетало. Сколько бы новых пищевых фабрик ни строили роботы, сказала она, как бы глубоко ни вгрызались они в землю, добывая минералы и расчищая новые места для теплиц, ее дети все равно не могут наесться как следует.

Данло не сомневался в ее искренности. Его грела доброта темных глаз Харры и ее ранимость. Свой сан, как он узнал после, она получила не только благодаря своему острому уму и силе духа, но и потому, что с благоговением относилась к Эде и заботилась о других – даже о тех, кто осуждал ее и считал своим врагом. Ни один Верховный Архитектор со времен возникновения эдеизма не потерпел бы, пожалуй, открытого неуважения, которое выказывал ей Бертрам Джаспари. Но Харра видела в нем, как и в каждом Архитекторе, дитя Церкви – а значит, дитя Эде, дитя Бога.

– Мы должны извиниться перед вами за слова старейшины Бертрама. Грань между подлинной страстью к Богу и обыкновенной горячностью тонка, как лезвие бритвы. Трудно порой судить, перешел ее человек или нет.

– Да, трудно, – согласился Данло.

– Мы просим также извинения за поступок старейшины Джанегга. Мы все еще пытаемся обнаружить, как ему удалось пронести тлолт в зал Койвунеймина.

– Возможно, ему помогли.

– Нам не хочется верить, что кто-то из наших детей вступил в заговор, чтобы убить вас.

– Но ведь одни люди всегда убивали других?

– О да. Но как ни ужасна программа убийства, есть другие, еще более страшные. Вы были гостем в нашем святом Храме. Заговор, имеющий целью убить вас в этом священном месте, есть заговор против нас, против самого сана Верховного Архитектора. Следовательно, это хакр против Бога.

– Хакр?

– Сознательное негативное действие. Подчинение программе, противной вселенской Программе Бога.

– Понятно.

– Нам хотелось бы верить, что старейшина Джанегг действовал один. И что причиной этих действий был талав.

– Талав – это сбой в чьем-то личном программировании, да?

– Совершенно верно, сбой. Каждый из нас может подпасть под влияние негативных программ, ведущих человека к заблуждению.

К безумию, подумал Данло, вспомнив взгляд Джанегга и глаза других, которых он встречал прежде. Лишиться разума возможно всегда.

– Остается, однако, загадкой, – продолжала Харра, – как Джанегг сумел войти в Храм неочищенным, не освободившись от своего талава или хакра.

Данло, жуя хлеб, вспомнил судьбу своей бабушки, дамы Мойры Рингесс, и спросил:

– А не мог ли воин-поэт запрограммировать старейшину Джанегга на убийство?

Этот простой вопрос заставил Харру удивленно вскинуть брови.

– Мы не уверены, что вы подразумеваете, говоря “запрограммировать”.

Данло съел кусочек горьковатого тильбита и стал объяснять, как воины-поэты в давние времена разработали технику слель-мимирования, которой пользовались для ликвидации и контроля. Они заражают свою жертву микроскопическими роботами-бактериями, и те через кровь попадают в мозг. Там эти микросборщики заменяют нейроны миллионными слоями органических схем, мимируя разум и превращая человека в рабски повинующуюся машину. Кроме того, воины-поэты знают тайные наркотики, которые используют для контроля над людьми. Есть ли возможность, что Малаклипс мимировал старейшину Джанегга или впрыснул ему такой наркотик?

– Мы так не думаем, – ответила Харра. – До Койвунеймина Малаклипс и старейшина Джанегг ни разу не встречались.

– Странно все же, правда? Малаклипс, видимо, был готов убить старейшину Джанегга, как только тот убьет меня. Ликвидировать убийцу – это старая методика. Она известна еще с тех времен, когда Александр убил своего отца Филиппа Македонского на Старой Земле.

– Мы мало что знаем о Старой Земле, – вздохнула Харра и снова прикрыла глаза, как бы творя молитву. Потом осторожно надкусила тильбит и сказала: – Нам хотелось бы верить, что Малаклипс убил старейшину Джанегга случайно.

– Не странно ли, что эта случайность сделала открытие правды невозможным?

– Пожалуйста, скажите, что думаете об этом вы.

– Когда пуля взорвалась у старейшины Джанегга в голове, спасти его индивидуальность стало невозможно, да?

– Да. Взрыв полностью уничтожил его мозг и сделал невозможным закладку программ личности старейшины Джанегга в вечный компьютер. Ему отказано в преображении, и это страшная судьба. Но мы верим, что его еще можно спасти.

– Правда?

– В конце времен, в точке омега, когда Эде и вселенная станут единым целым, все Достойные будут спасены. Эде вберет в свою бесконечную память всю материю и энергию – и загрузит всю когда-либо существовавшую информацию. И тогда Он вспомнит старейшину Джанегга. Он запустит программу его души и его личности, и старейшина Джанегг вместе с другими Достойными Архитекторами будет жить вечно.

Данло, стараясь подавить улыбку, потер шрам над глазом.

– Значит, через сто миллиардов лет мы наконец узнаем, зачем старейшина Джанегг пытался убить меня. Но теперь расшифровать программы его погубленного мозга невозможно.

– Это так, – признала Харра, показав этим, что понимает позицию Данло. – Мы тоже думали об этом. Если заговор с целью убить вас действительно существовал, если кто-то запрограммировал старейшину Джанегга на убийство, а затем планировал убить его самого – тогда любой вид смерти, оставляющий мозг нетронутым, поставил бы заговорщиков под удар.

– Ведь ваши сканеры способны считывать память уже мертвого, но не пострадавшего мозга?

– В стадии умирания это, во всяком случае, возможно. – Харра выпила немного чая. – Но нам не хочется верить, что Бертрам Джаспари или кто-либо другой мог запрограммировать старейшину Джанегга на вражду и ненависть к вам.

– Ненавидеть способен любой. – Внезапная боль прошила голову Данло, и он зажал глаза рукой, как будто это ему выстрелили в мозг из тлолта. – Любой способен… изнутри, сам по себе.

– Да, любой, – согласилась Харра. – Чудо в том, что вы исцелили старейшину Джанегга от его ненависти.

– Но я…