Небеса с молотка. В погоне за ближним космосом - Эшли Вэнс

хочу жить в родном Техасе. Мэтт хочет жить там, где вообще людей нет. У него дом в Монтане. У меня – в Раунд-Роке, Техас. Вот и выходит, что ради этой работы мы побросали любимые дома и живем тут в трейлере, иначе ее было не получить. В Аламеде нам бы пришлось платить в месяц по полторы тысячи долларов каждому плюс коммуналку за съемное жилье на двоих. У себя в Техасе я примерно столько плачу по ипотеке.

Аренда же этого трейлера нам обходится в триста долларов в месяц на двоих, и плюс к тому мы тут во дворе имеем бесплатный Wi-Fi от компании. И никто тут не роется в истории наших поисковых запросов, что реально приятно. Воду нам подключили, опять же, бесплатно. Единственное, что напрягает, так это то, что справлять нужду прямо тут, во встроенном сортире, можно лишь в самом крайнем случае, поскольку черный бак внизу быстро переполняется, а потом замучаешься его вычищать и всё тут проветривать.

Знаешь, однажды наш гендир Крис одолжил у меня этот трейлер для поездки на «Горящего человека», а нас на это время пустил пожить к себе на квартиру в Сан-Франциско…

ФЛАНАГАН: Ага, и вернул его с дырой в полу.

МАРТИН: Ну да, пробил где-то там днище моему трейлеру.

ФЛАНАГАН: Так я это к тому, что это нечто совсем иное и ни на что не похожее – жить тут. Потому что вот, типа, твой личный гребаный двор на груде сраного щебня, но он лично твой – и никто более на него не претендует и его у тебя не отнимет.

МАРТИН: Трудно выходить с утра пораньше во двор и натыкаться там на бак с жидким кислородом вместо, скажем, собственных детей на качелях под дубом, тебе не кажется?

ФЛАНАГАН: Одна из лучших вещей, которые я отсюда привезу с собой домой, – вот это умение. Смогу ходить с детьми в многодневные походы с ночевками. Так что всё работает.

МАРТИН: А мои вот под кемпинги не заточены. Воспитанные, белые и пушистые избалованные детки богатого папы. Дальше своего пригорода носа не сунут. Нужно бы их на карате записать. То-то им будет приключение – лучше любого похода с ночевками.

ФЛАНАГАН: Стараюсь наведываться домой раз в две недели. Но вот эти три последних месяца уходящего года мотался туда-сюда на Аляску. И вечно какие-то проблемы. Пытался всякий раз перед вылетом туда или на обратном пути домой заглянуть, но редко получалось.

МАРТИН: Ты знаешь, это вообще-то забавный такой бизнес. Возьмем успешную компанию типа SpaceX. Если я начну чисто арифметически вычислять, я в жизни не пойму, как и на чем они делают деньги. А если взглянуть на какую-нибудь Virgin, мне вовсе неведомо, сколько денег в нее вбухано, и они до сих пор ни черта толком так и не сделали. Причем это была самая дивная компания из всех, на которые мне доводилось работать. Лучший соцпакет, непревзойденная культура.

А руки в итоге всё равно опускаются. Понимаешь, вот ты работаешь, работаешь, работаешь, – а в небе всё пусто. Потому и на сердце какая-то пустота. И я это всё к тому, что даже если ты где-то там задним умом понимаешь: типа да, денег у нас полно, – со временем приходишь к тому, что мы либо уже что-то отправляем в космос, либо я больше этим заниматься не хочу и не буду. Тем более что новые ракетные компании теперь появляются чуть ли не каждые полгода.

ФЛАНАГАН: В последнее время – точно, а то даже и чаще.

МАРТИН: Я теперь даже и не вспомню, кем мечтал в детстве стать, когда вырасту, но ничего типа этого вот… э-э-э… инженера аэрокосмической промышленности в том списке точно не значилось.

ФЛАНАГАН: Палеонтологом ты хотел стать. Сам же мне рассказывал.

МАРТИН: Да, хотел. Палеонтологом долго мечтал стать. Хотя и не только. Еще я, помнится, хотел какое-то время стать юристом или врачом – просто потому, что рос в сельском городишке, где эти люди почитаются за богачей. Но таки да, первой моей любовью с детства были динозавры.

Но, знаете, я из бедной сельской местности. Я всю жизнь впахивал. Мне некогда было задумываться над тем, что я люблю. Я много прочел всех этих книг про лидерство, и везде одно и то же, типа: а ты просто найди себе любимое дело, такое занятие, которое тебе по-настоящему по душе, – и всё остальное сложится само собой. Я про себя думаю: ну зашибись! когда мне этим заниматься-то?! Как я буду, к чертям собачьим, что-то искать в сорок три года с пятью детьми и ипотекой? Да-а, брат, на твоей посудине далеко не уплывешь.

Буду-ка я просто рядовым американцем из тех девяноста пяти процентов, которые работают не по любви, а по нужде. Как, по-твоему, держатель шиномонтажа любит шины до безумия? Нет. Но если он делает свое дело хорошо, то кому какое дело до его вкусов? Он просто зарабатывает деньги.

А мне к тому же нравится лепить это дерьмо. Сам процесс мне по душе. Именно что быстрой лепкой дерьма ты подаешь пример и задаешь темп, и всё закручивается – и вот с этого я по-настоящему тащусь!

ФЛАНАГАН: В космосе самое крутое – это множество трудных проблем, которые нужно для начала просечь и очертить и только потом решать. Это одна из немногих областей, где люди по-прежнему пытаются апробировать всяческие новшества. Трудные инженерные проблемы по всему фронту работ. Не сказал бы, что меня прельщает перспектива застрять в аэрокосмическом деле до конца жизни, но пока что это вполне годный комплекс упражнений для приложения инженерной страсти.

МАРТИН: Прикинь, линия разлива кока-колы устроена намного сложнее того, чем мы тут заняты. Ты хоть видел, как ее разливают по бутылкам? Там есть крутейшие инженерные решения.

ФЛАНАГАН: И у них там всё и всегда работает правильно.

МАРТИН: Всегда всё отлажено. У Coca-Cola нигде и никогда не бывает ни единого сбоя. А главное, знаешь что? Если на этикетке значится двенадцать жидких унций[185], то в любой бутылке ровно двенадцать жидких унций коки и будет! С точностью до капли!