Эльфийская сага. Изгнанник - Юлия Марлин

Староста разинул пасть в едкой улыбке и что-то шепнул пленнику на острое ухо, а потом ударил под колени. Ноги эльфа подогнулись и он завалился, и тут же задергался, захрипел — колодки сдавили горло. Оскальзываясь босыми ступнями по мокрому камню, он с усилием встал и отдышался. Стража громко хохотала.

— За оскорбление царского наместника, то есть меня, Элла, сын Бритфулда будет закован в колодки сроком на семь лун, — проорал староста, ткнув в стриженную эльфийскую голову. — Не кормить, не поить! Того, кто ослушается моего указа, схватят и высекут плетьми!

Толпа молчала. Где-то сбоку хлопнула калитка. Из парка неслись птичьи трели. Сзади летел гомон торговых рядов.

— Наказание вынесено! Расходитесь! — Крикнул староста.

Толпа, переминаясь с ноги на ногу, подчинилась. Не двигались только шесть высоких фигур в эльфийских плащах. Глаза Мьямера зло блеснули из-под капюшона.

— Семь лун? Он не выдержит и одной! Посмотрите — его дух подорван. Он наполовину в Арве Антре. Мы не можем его бросить.

Хегельдер вздохнул и сжал правую руку в кулак. Сжал бы и левую, да ее отсекли во время штурма Эбертрейла. Эллион медленно снял с плеча лук и тронул туго натянутую тетиву. Левеандил и Рамендил обменялись взглядами и мазнули голубыми глазами по Габриэлу. Темный эльф стоял с прямой спиной и не сводил взора с пленного в колодках.

— И не бросим, — одними губами сказал он, снимая с плеча мешок и передавая Эллиону. — Левеандил, Рамендил, готовьтесь по сигналу его вытащить. Я отвлеку стражу на себя и уведу на запад. Возвращайтесь в гостиный двор, забирайте повозки и уезжайте из города через восточные ворота. Я нагоню вас позже, в горах.

— Нет, мы не будем разделяться, — возразил Эллион, бросая сумку Габриэла на землю — затея темного ему не понравилась.

— Иначе его не спасти, — Габриэл кивнул в сторону мучавшегося полуголого эльфа, дрожащего от холода.

— Да, — согласился Хегельдер. — Иначе никак. — И добавил: — Будь острожен.

Погода менялась. Тучи с севера затмевали небесную синеву. Сумеречная мгла побежала по улицам и площадям, ледяной порыв прокатился по крышам и обжег морозным холодом.

— Торопитесь уехать до начала бури, — Габриэл наблюдал за вихрастыми клыками свинцового подбрюшья, царапающими горные хребты. Она неумолимо перла на город лавочников и барыг. — Левеандил, Рамендил, по сигналу.

Габриэл тронулся с плавным изяществом, огибая каждого собравшегося на площади. Братья сняли заплечные мешки и, передав Мьямеру и Хегельдеру, с проворностью диких тигров двинули следом.

По каменным плитам застучали крупные капли. Ветер заметался в узких переулках. Флюгеры в форме петухов и лошадей завертелись на торцах крыш. Оставшиеся на площади зеваки взволнованно загалдели, ловя головами сыпавшуюся пыль и мелкие обрывки бумаг, куски тканей, обломанные ветки и крошево стен.

— Стеречь его. — Распорядился староста и поднял воротник. Погода у подножия гор непредсказуема, что продажная жрица любви; в одну ночь пригреет и обласкает, в другую вдруг прогонит и оскорбит.

Стражи отчеканили:

— Да, господин. Стеречь, господин.

Их слова еще не унесло ледяным порывом, а рядом будто из ниоткуда возник незнакомец, вот нахал! с плошкой чистой воды.

— Пей, — протянул он пленному в колодках. Солнечный эльф приподнял голову, бросил на него взгляд, но рассмотреть лица из такого положения не смог.

— Пей, не отравлю, — заверил незнакомец.

Истощенный голодом и измученный жаждой припал к плошке и в три глотка осушил.

— Да как ты…! — Взвизгнул староста и на вытянувшемся от ярости лице зашевелились бородавки. Он выбросил руку: — Взять собаку! Всыпать плетей!

Незнакомец отбросил плошку и шепнул пленному:

— Будь готов бежать.

Тот повернул голову боком, чтобы хоть краем глаза увидеть, кто с ним только что говорил, но искалеченное пытками тело пронзила боль. Косые капли укусили за щеку и солнечный эльф сдался, повиснув в хищной конструкции, как тряпичная кукла в руках кукловода.

Четверо стражей обнажили короткие мечи. Незнакомец не двигался — капюшон рвался на ветру, но головы не обнажал. В чернеющем небе засвистело. Стражи дернулись на звук — стрела, пролетевшая по высокой дуге, вынырнула из сумрака и сразила одного. Староста заверещал и попятился к воротам. Зеленые гоблины развернулись к зевакам, но прежде чем уловили движения лучника в пестрой толпе, оперенный ливень металла сразил их наповал.

К незнакомцу и эльфу в колодках метнулись две тени.

— Действуйте, — молвил незнакомец, исчезая во дворе старостова дома.

Сверкнули мечи, полетели искры. Верхняя половина конструкции отлетела и эльф оказался на свободе. Тени подхватили ослабевшее тело, не позволив обессиленному сородичу рухнуть, и бросились в изумленную толпу. С тех пор ни Элла, сына Бритфулда, приговоренного к семи лунам наказания, ни его спасителей в Аяс-Ирите не видели.

Но не это стало поводом для зловещих пересуд, а то, что староста, нырнувший в собственный дом, — внезапно исчез (будто сметенный ревом бури в адское пекло), а спешно отосланный на его поиски конный отряд обратно в Предгорный город так и не вернулся.

* * *

Холмистые предгорья, сплошь поросшие ежевикой, после дождя сверкали, как полированные серебряные блюда и слепили клин всадников, переправлявшийся по дну долины в сторону Третьей Заставы Эл-Намар. Копыта коней-тяжеловесов месили почву и вязли в дорожной грязи. После ливня долина превратилась в заливное болото. Звенела упряжь, летели брызги, бликовали убранные за спины щиты, зло лаяли голоса, свистели мечи.

Отряд зеленых гоблинов рыскал горными ущельями и влажными низинами вдоль хребта Силлорэ до глубокого вечера, но на след похитителя старосты не напал. Незнакомец растаял дымом полуночного костра или того хуже унесся в пламенеющее закатное небо бесплотным и коварным духом гор. Кем он являлся и за что уволок их главу в пещерный мрак — аяс-иритцам было невдомек.

… Каменистую долину медленно наполняла угольная темнота. Мгла вокруг была еще не плотной, разорванная белеющими пятнами, но командир конников вскинул руку и остановил фыркающего тяжеловеса, заляпанного грязью по самые бока.

— Разведем костер, пока не стемнело, — он снял шлем.

Туча, полная воды и гнева, висела прямо над Аяс-Иритом, полоща крыши и улицы косыми водопадами холода и ветра, но здесь к северу, у подножия Драконовых гор она проредила и изорвалась. Сквозь прорехи пробивались лучи, пятная долины и склоны вечерним золотом.

— Привал, — подхватили зеленые гоблины.

Ночь они провели у хлипкого костерка без еды и сна. Под утро пал густой туман. Марево затянуло мир непроницаемой паутиной и костяные подошвы гор укутало мглистым сумраком. Клочья мрамора бурлили и кипели, как вода в разогретом котле. Видимость оставляла желать лучшего, но, едва рассвело, зеленые гоблины ринулись на запад.