Дикие - Мира Вольная

Я почти прижал Артура к стене, замахнулся для следующего удара, когда он вдруг очень легко и будто совершенно не напрягаясь перехватил мою руку и оттолкнул меня. Оттолкнул с такой силой, что я не удержался на ногах, пошатнулся, грохнулся на задницу и так и остался сидеть, только сейчас поняв, что только что натворил.

Я попробовал подняться…

- Сиди, Джефферсон, - покачал головой Артур. – Я позволил тебе себя избить только по одной причине – тебе надо было избавиться хотя бы от малой части того дерьма, что сидит сейчас внутри. И ты это сделал. Поэтому сиди и слушай. Ты – жалкий папенькин сынок, растерянный мальчишка, перепуганный щенок. Сейчас ты кто угодно, но не альфа. И если ты хочешь, когда-нибудь им стать, тебе надо что-то с этим делать. Повзрослей, мать твою!

И Артур развернулся на каблуках, намереваясь уйти.

Дверь в спортзал скрипнула, и в дверях показалась зануда.

- Артур! – махнула рукой девчонка, а через миг безвольно опустила ее вдоль тела. – Что… Что, ради всего святого, здесь произошло?

Бартон в два шага оказалась возле Колдера. Оборотень выглядел сказочно: разбитые губы, нос, правая бровь, взъерошенный, помятый, на слегка подгибающихся ногах.

- Ностальгия по детству замучила, - криво пошутил оборотень. – Ты искала меня, принцесса?

- Искала. И вижу, что не зря. Ты – придурок, Джефферсон, - бросила девчонка мне, подхватила Колдера под руку, и они вместе вышли из зала.

А я так и остался сидеть на заднице, пялясь невидяще в пол.

А ведь Колдер оказался прав. Чертовски прав… Во всем. Запаха от Эмили я сейчас действительно не ощущал. Все, казалось бы, было по-прежнему, все как обычно. Я зажмурился, тряхнул головой и только потом поднялся.

Пора наведаться к отцу. Всю эту неделю я почти не разговаривал с ним, обсуждал только то, что касалось трупов и дури, тему Кристин Хэнсон, Макклина, предстоящего новолуния и моего к этому отношения не трогал. Потому что не понимал, что именно хочу услышать. Вряд ли мне помогли бы его извинения. Да и отец… Не тот оборотень, который умеет и знает, как извиняться.

По расследованию все было глухо. Трупов на нашей территории, впрочем, как и «заблудившихся» чужаков, больше не было. Придурка, который напал на Кристин, мы нашли, вышли на него по запаху. Городской валялся мертвым в собственной квартире на отшибе города. В том самом доме, где жил Михаэли Фирс, наркоша и толкач. И я бы поверил, что это совпадение, если бы был двенадцатилетней девочкой.

Не давала покоя осведомленность придурка о том, что происходит и у нас, и у городских, его практически непогрешимая неуязвимость. Не может ему всегда просто везти, не может это все быть обычным совпадением, засранец просто не может быть настолько педантичным и точным, чтобы ни разу за все время не оставить никаких следов: запаха, клочка шерсти, следов, обрывка ткани, слюны.

Словно чертов призрак, словно просачивается каждый раз сквозь стены.

Отец рассказал, что Эм удалось все-таки сделать анализ собственной… в общем, того, что вышло из волчицы в ту ночь. Ничего особо нового мы не узнали. Формула стала немного совершеннее – это раз. Мертвый ублюдок – очень-очень слабый волк – это два. Крис осталось совсем немного до своего новолуния – это три. В свете всех событий последняя информация казалась насмешкой, тонким издевательством.

И это тоже бесило.

Заучка свое обещание сдержала: с упрямством и упорством четырнадцатилетки избегала меня все это время. Не попадалась на глаза, тут же выходила из помещения, стоило мне там оказаться.

Это почему-то тоже бесило.

Я поднялся на ноги, добрел до трибуны, тяжело опустился на сиденье. Не знаю, что больше мучило и вытягивало силы: отсутствие Головастика рядом или убийца, шныряющий по округе и разбрасывающий трупы, как, сука, Пасхальный кролик из плетеной корзинки.

Но если в случае с Крис я вообще не понимал с какого конца начать, то в случае с мудаком мысли были.

Он явно бадяжит свою дурь где-то в городе, он достаточно квалифицирован в этом вопросе, чтобы суметь создать не просто дурь, а новую дурь, совершенно новую дурь, очень своеобразно влияющую на волков. Этот кто-то явно не фанат оборотней, причем любых, и совершенно точно не фанат Макклина. Но при этом знает о волках тоже достаточно. И он…

А почему, собственно, он?

Это вполне может быть и она, не так ли?

Так вот, она или он знает местных наркош, местных толкачей…

Я вскочил на ноги, метнулся к выходу.

Алисия. Алисия, твою гребаную мать!

Она ведет курсы реабилитации для долбанных наркош. Эти чертовы собрания АН. Кружок, сука, по интересам.

- Это Алисия, - проговорил в трубку, направляясь к дому Арта, стоило отцу ответить на звонок.

- С чего ты решил, что это именно докторша?

Я сжал переносицу пальцами, выдохнул, сворачивая к дому, надеюсь, все еще друга.

- Потому что все сходится. Алисия работает и на Макклина, и на стаю, так или иначе, но она всегда в курсе всего, что творится и в городе и здесь. У нее есть знания, доступ к лекарствам, доступ к наркоманам. Она же все еще ведет эти группы?

- Ведет, - согласился отец.

- Я возьму Арта и ребят, мы съездим к ней…

- Марк…

- Пока только побеседовать, а там видно будет, - передернул я плечами. – Скажи… Это правда? Эмили Бартон уезжает?

- Да. Сегодня… - отец сделал паузу, будто решаясь на что-то, - приедет волк из совета. Я пока в офисе, но скоро собираюсь выезжать…

- Какого хрена он прискакал так быстро?

- Вот приедет, обязательно у него спроси, - посоветовал отец.

- Спрошу. Я дождусь тебя, в любом случае Алисия никуда не денется, раз еще не сбежала. 

- Сын…

- Поторопись, - не стал я слушать и отключился. Не время сейчас для всего того, что альфа собирался мне сказать. А, судя по голосу, собирался явно. Потом… как-нибудь… Не сейчас…

Первое, что я увидел, когда зашел в дом к Колдеру: тонкую, почти костлявую спину заучки. Первое, что почувствовал – ее запах.

Волк же сидел, развалившись на диване, откинув голову на спинку, держа у разбитой губы пакет со льдом. Бартон, опираясь о колени, стояла над ним, что-то выискивая в темных волосах. Склонилась так низко, что еще немного и уткнулась бы собственной грудью Арту в лицо, даже несмотря на то, что утыкаться там было особо и нечем. И, наверное, мне должно было насрать на этот факт, вот только не было совершенно. Снова зачесались кулаки, снова захотелось размазать Колдера по полу. Только на этот раз это не была та слепая злость, которую мне просто необходимо было куда-то спустить, чтобы она не сорвала мне последние тормоза, эта ярость была ледяной, как арктические ветра, и имела под собой конкретную цель и причину.