Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

была в мыслях, если он существовал целые эпохи, вздуваясь и опадая, меняя русло и прогрызая себе дорогу в камне? Он был чистым движением и мощью, он был бесконечностью, он был течением.

Впервые магия Царя Без Лица не противодействовала магии Малика, а сплелась с ней. Поддерживая друг друга, они противостояли ожесточенным атакам Стражей. Усилив свои магические возможности силой обосуме, Малик соткал обладавших вещественностью черных воинов. Их оружие резало плоть и кость, как настоящее. Он управлял воинами с помощью воображения и изменял поле битвы по своему усмотрению, отвлекая внимание врагов. В это время высоко в небе, словно две звезды, Карина и Ханане сошлись в схватке.

Малику казалось, что он спал всю свою жизнь и по-настоящему проснулся только сейчас, когда магией менял мир по своему разумению. Теперь он понимал, почему его предки-фараоны завоевали Сонанде от берега до берега: когда ты испробовал вкус абсолютной власти, даже малую толику ее отдать немыслимо. Малик никогда не чувствовал себя более живым, чем сейчас в безумстве битвы, крови и огня.

Тени исступленно носились вокруг. В Малика вливалась их энергия, столетия неутоленного гнева. Появление нежити ослабило границу между мирами, и ничто теперь не мешало теням делать Малика орудием своей мести.

А затем Карина уничтожила чудовище.

Малик почувствовал, что это произошло. Ему показалось, будто сама ткань вселенной разорвалась вслед за существом, которое не должно было появиться в этом мире.

Он видел, как Карина и ее сестра опустились – почти упали – на выступ скалы у края озера. Обе были потрясены тем, что только что произошло, и не замечали, что в их сторону, прихрамывая, побежал Иссам. В руках его наливалось пламя, в глазах стояло отчаяние. Заклятие Стражей гнало его вперед, хотя ни Карина, ни нежить больше не представляли собой угрозы.

Малик, нет! – воскликнул Идир, почувствовав, что он собирается сделать. Но Царь Без Лица не мог удержать Малика на пути к пику объединения их магических сил. В это короткое мгновение Малик контролировал всю сеть нкра, и он крепко ухватил заклятие, связывавшее воедино всех Стражей в Сонанде. Вначале он хотел приказать Иссаму оставить Карину в покое, но вдруг понял, что жизни Стражей находятся в его руке и он может одним движением уничтожить эту вечную угрозу для Эшры.

В конце концов, они не были невинными ягнятами: Стражи убивали и мучили его народ на протяжении многих поколений. Он мог заставить их направить оружие друг против друга. Он мог заставить их броситься вниз с ближайшей скалы. И он не почувствует ни капли раскаяния – ведь любой из них убил бы его не раздумывая.

У них нет выбора, – прозвучал тихий голос в его голове, едва слышный на фоне гула магии. – У Стражей никогда не было выбора. В отличие от тебя.

Это не имело никакого значения. Малик крепче сжал нить нкра, наслаждаясь болью, пронзившей Иссама и всех остальных Стражей.

Но…

Но…

Малик многого не знал. Он не знал, почему солнце восходит на востоке и заходит на западе. Он не знал, почему из всех миллионов девушек Сонанде он полюбил ту, с которой они должны были стать непримиримыми врагами. Не знал, почему его разум похож на поле битвы, а не на убежище.

Но в глубине души – своей разбитой, изодранной души – он понимал, что собирается совершить несправедливость. Ему хотелось уничтожить Стражей, но это было бы несправедливо. Если он это сделает, то никогда себя не простит.

Однако волна их с Идиром объединенной магии поднялась слишком высоко. Малик уже не мог ее укротить. Это было сложнее, чем укротить собственный разум. Внутри него вздымалось цунами магии, а в его распоряжении не было дамбы, способной его остановить.

Малик не мог сдержать гигантский поток хлынувшей из него разрушительной магии. Но он мог преобразить его во что-то новое, во что-то благое.

И тогда, завладев вниманием всех Стражей в Сонанде, он рассказал им историю.

Он рассказал Стражам историю о свободе, о том, как рвутся цепи – и те, что на руках, и те, что в голове. Историю о мире, который не боялся магии, не подчинял ее, но жил рядом с ней, как люди живут рядом с океаном, под куполом неба, как они сосуществуют с природными силами.

Под давлением магии Малика разрушилось заклятие, заставлявшее Стражей быть послушными орудиями чужой воли. Многие из них впервые с самого рождения обрели власть над собственным разумом, и это чувство было для них таким новым и таким чудесным, что они заплакали. Иссам упал на колени. Пламя в его ладонях погасло, он с ужасом посмотрел на свои руки.

Тени взвыли от разочарования и гнева. Их слышимые только для Малика яростные крики терзали его уши. Но он не поддавался и направлял их злобу в благое русло, усиливая свое дарующее свободу воздействие на Стражей. Он молился богам, прося у них лучшего мира для всех.

Когда он освободил последнего воина, гнев его предков достиг такой силы, что он почувствовал горечь на языке. Они вопили: «Предатель!» Они вопили: «Мы тебя презираем!» Однако ему показалось – он мог бы поклясться, что это так, – что на мгновение в их толпе появилась Кхену и одобрительно ему улыбнулась.

Теперь все его внимание переключилось на Карину, которая бежала к нему с раскрытыми руками. Он бросился ей навстречу, подумав, что, если бы они были сейчас одни, он нашел бы в себе мужество сказать ей правду, зревшую в нем очень долго – гораздо дольше, чем он это осознавал.

Правду о том, что он любит ее – любит во всех проявлениях. Может быть, это немного, но это все, что у него есть. Он любит ее злость, любит ее резкость, любит, как она выкрикивает его имя, как бежит к нему со всех ног и глядит только на него.

Малик хотел ей все это сказать, но такой возможности не представилось – зашипев, догорели остатки его магии. Колени его подогнулись, он покатился по крутому склону и упал в озеро. Темные волны сомкнулись над его головой.

48. Карина и Малик

Сразу после этого одна за другой произошли три вещи.

Первая: Малик стал быстро тонуть. Озерная вода как будто только и ждала этого момента, чтобы затянуть его в глубину.

Вторая: как только Малик скрылся под водой, Карина прыгнула за ним – без страха и сомнений. Не задумалась о том, что, возможно, вселенная только выиграет от