Псалом бурь и тишины - Розанна А. Браун

может быть, она сделает это когда-нибудь в будущем. Как только Карина погрузится в воду, гнев Великой Матери утихнет, и опустошение Сонанде прекратится. Со временем раны материка затянутся, и он зацветет – так и будет, ведь ему уже не раз приходилось переживать трудные времена.

Ханане. Каракал, Ифе, Афуа, Деделе, Амината. Малик. Образы друзей – людей, которых она любила и которые любили ее, – наполнили ее спокойствием. Ханане станет царицей – это было ее предназначение. Каракал и Ифе отправятся в очередное безумное путешествие. Милый, нежный Малик найдет свое место там, где увидят его сияющее золотое сердце.

Тунде как-то сказал ей, что ждет того дня, когда она решит драться за что-то, а не против всего мира.

Этот день настал. То, что она умрет, – не главное. Главное – то, что любимые ею люди будут жить.

Карина перестала сопротивляться. Она закрыла глаза, обратила лицо к небу и приготовилась к воссоединению с матерью и отцом.

Хватка Фарида ослабла.

Он поставил ее на землю.

Ничего не понимая, Карина открыла глаза и увидела, что Фарид, обернувшись через плечо, с изумлением смотрит на Ханане – та приставила скипетр острием к его спине.

– Отпусти ее, – нетвердым голосом произнесла Ханане. Дворцовый камергер оттолкнул Карину и повернулся к старшей принцессе.

– Ханане, милая, опусти скипетр, – сказал он, но Ханане коснулась острием скипетра его груди. Карина сотни раз видела, как Ханане держит оружие, но никогда на ее лице не было столько страха.

– Отойди. – Руки Ханане дрожали, но слова звучали отчетливо. – Я закончу Обряд Обновления. Это то, чего я хочу, Фарид. Так это и должно произойти. Я должна вернуться туда, откуда пришла.

– Ты расстроена. У тебя мысли в голове путаются.

– Если Карина не покинет эту гору живой и невредимой, я тебя убью. Мне все равно, что ты меня воскресил. Тронешь ее хоть пальцем – умрешь в то же мгновение.

Пронизывающее воздух нкра дышало, светящиеся нити вились и изгибались синхронно со вспыхивающим в глазах Ханане золотым отблеском. На лице Фарида застыло страдание.

– Как ты можешь, после всего, что я для тебя сделал, говорить такие жестокие вещи? После того, как я перевернул небеса, чтобы тебя возвратить?

– А кто просил тебя это делать? Я уж точно не просила! – вскричала Ханане. – Ты воскресил меня не ради меня, а ради себя! Ты заявляешь, что любишь меня, но тот, кто меня любит, не угрожал бы моей сестре! Не оставил бы собственного ученика без помощи, когда он находился на грани самоубийства! И не лгал бы о гибели моей матери!

Фарид начал было говорить, но Ханане еще не закончила.

– С самого детства я понимала, что не испытываю к тебе тех же чувств, что ты ко мне. Я не могла дать тебе того, что ты хочешь, и ощущала себя виноватой. Эта вина заставляла меня соглашаться на непозволительные вещи. Я уничтожала себя, чтобы ты был счастлив! Из-за тебя я вынуждена постоянно оглядываться, куда бы я ни шла, из-за тебя я чувствую себя чужой в собственном теле! И ты смеешь говорить, что любишь меня? Что ты все делал ради меня?

Ханане так близко подошла к Фариду, что Карина едва расслышала, как она сказала:

– Ты называешь меня своим спасением, но я не могу спасти тебя от себя самого.

Сердце Фарида разбилось прямо у Карины на глазах.

Он попытался собрать осколки воедино и заставить их биться.

– Ты расстроена, – с нажимом сказал он. – Произошло столько всего. У тебя голова идет кругом. Я понимаю. Я все исправлю. Позволь мне все исправить.

Фарид потянулся к Ханане, и она отпрянула.

– Не трогай меня.

Но Фарид не слушал.

– Мы начнем заново. Все будет как раньше – нет, лучше. Я позабочусь об этом. Пожалуйста, дай мне еще один шанс. Я заслуживаю его.

Карина чуть не застонала, увидев, как задрожал скипетр в руке Ханане. Она опустила скипетр, и Фарид улыбнулся Карине злобной и хищной улыбкой.

– О Ханане. Что бы ты без меня делала?

Фарид провел по лицу Ханане тыльной стороной ладони, и ее передернуло от отвращения, такого сильного, что его отголоски отдались у Карины в груди.

– Я СКАЗАЛА – НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ!

Не успела Карина и глазом моргнуть, как Ханане ударила Фарида скипетром в живот – его окровавленное острие вышло из спины сановника.

45. Малик

Поднятый ветром, Каракал взлетел в воздух и бросился на Иссама, отвлекая его от Малика. Но остальные стражи атаковали всадников Малика и рассекли его отряд надвое. Воздух гудел от магии, которую Стражи использовали, чтобы отрезать эшранцам путь к отступлению. Пучки ярчайшего света, выпускаемые воинами, принадлежащими к Сизигии Солнца, ослепляли всадников и животных. Земля сотрясалась от действий Стражей из Сизигии Земли.

Но эшранцы подготовились к нападению Стражей, поставив выше по тропе лучников. Кто-то выкрикнул команду на дараджатском, и на преследователей Малика обрушился град стрел.

Один за другим Стражи падали, и в Малике затеплилась надежда, что он все же сможет уйти с этой горы живым. Он не видел вершины с того места, где находился, но благодаря своей магической связи с Кариной чувствовал, что она еще жива. И знание того, что она не погибла и сражается, придавало ему сил в бою.

Один из Стражей снял с плеча арбалет. Другие зиранские воины последовали его примеру. В лучников полетели короткие арбалетные стрелы. Одна из стрел попала в грудь эшранского юноши – почти мальчика, – и он скатился с кручи на тропу прямо перед дензиком Малика.

Зверь попятился, и тут одна из стрел попала ему в заднюю ногу, а вторая в бок. Дензик взвился на дыбы в предсмертной агонии, и Малик вылетел из седла. Оглушенный, он лежал на земле, когда его окружили зиранские воины. Магия теснила ему грудь, но он успокоил ее, чтобы выглядеть маленьким и беспомощным – таким, как всегда.

– Пожалуйста! Не убивайте меня, прошу вас! – всхлипнул он. Глаза воинов вокруг него блестели от боевого азарта – победа досталась им легко. Они жаждали крови, и Малик был ближайшим ее источником.

Он попытался уползти, но командир этого отряда, которого легко было распознать по характерному боевому шлему с рогами и личиной на верхней половине лица, размашисто наступил Малику на руку. Малик закричал от боли.

– Где остальные кекки? – спросил он.

– Я отведу вас к ним! Только не убивайте!

Губы командира искривились в презрительной усмешке.

– Видите, предательство у них в крови! – крикнул он, и воины ему ответили