Лестница в небеса. Исповедь советского пацана - Артур Болен

Человек продолжал удивлять.

Оказалось, что человеку вообще не хочется жить, когда порядка становится слишком много. Когда точно знаешь, что будет завтра и послезавтра. Когда нельзя ненавидеть. Когда нельзя ошибаться. Когда запрещается грешить. Когда получен, наконец, окончательный ответ на извечный вопрос: «В чем смысл жизни?»

Бог так устроил человека, чтоб он видел радугу, но не Царствие Небесное, которое приходится завоевывать усилием. Бесполезно с этим спорить и возмущаться. Бесполезно требовать от Создателя, чтоб он открыл окошко где-нибудь на центральной площади Нью-Йорка и каждый желающий мог заглянуть в ад, где мучаются грешники, и в рай, где добропорядочные граждане вкушают райских прелестей. Потому что тогда кончится Божий проект «Человек» и в мир народится столь любимый фантастами киборг без стыда и совести, но только со страхом в усохшей душе. Умрет искусство, умрет литература, умрет сама добродетель. Достоинство человека исчезнет за ненадобностью. Коммунизм и есть мир, где человеку запрещено быть человеком. Этот мир должен быть заселен существами безгрешными, иначе он развалится. Как сделать из человека существо безгрешное? Способ только один – загнать его в концлагерь, где за нравственностью будут следить бездушные истуканы, а над ними будет восседать мрачный Царь.

Будь прокляты непрошенные благодетели человечества, чьи руки в крови, а сердца в злобе! Будь неладны умники, сочиняющие новые рецепты, как обустроить мир ценой свободы.

…На этот раз попытка сорвалась. Враг рода человеческого выбрал не ту страну. Не понял, что в российской распутице завязнет любая «аглицкая» телега. Великая утопия, в которую вложили столько сил служители красного культа, рухнула, не устояв в жидкой среде. Русский ум, который обзывали все кому не лень и ленивым, и лукавым, не соблазнился. Не вышло! Опять же, не хватило привычки к порядку. Остыл энтузиазм, когда народ понял, что мечта о рае сугубо земная, а небесная утеряна. Не получилось и с земным изобилием. Как в насмешку, выбрав живот, как главный орган человеческого тела, большевики не сумели накормить его, а по соседству капиталисты жировали и посмеивались.

Впервые в истории абсолютная власть, перепробовав все способы «загнать человечество железной рукой в счастье», с облегчением и добровольно скинула с себя непосильное бремя и сказала измученному народу: «Проект закончен, всем спасибо». Ответ прозвучал на нецензурном языке.

В 92-м году отпустили цены и началась шоковая терапия. Трудно сказать, в чем заключалась терапия, но шок был реальным. Перемерли миллионы людей. Умирали не от голода. От пьянства и отчаянья. Рухнувшее государство погребло население горой неразрешимых проблем. Никто не умел быть свободным, как та львица из популярного в 70-е годы американского фильма «Рожденная свободной», которую выпустили из клетки в саванну. Никто не умел взять ответственность за себя. Ждали, когда у Ельцина проснется совесть. Ждали, когда Гайдара сожжет молния с небес. Ждали, когда американцы накормят бесплатным кормом. Ждали, потому что не могли поверить, что старая жизнь закончилась, коммунистическая партия в очередной и последний раз обманула, помощи ждать неоткуда и надо начинать жизнь заново. Легко сказать заново, когда тебе 20 лет, а если за шестьдесят? На этот вопрос родился революционный ответ: «Это ваши проблемы!» Звучал он все чаще: и на работе, и в политических спорах, и в кругу друзей, и у пивных ларьков, которые доживали последние годы. Многим и в голову при этом не приходило, что большая часть этих проблем лежала на совести правительства. Это им следовало ежедневно напоминать, что развал страны – это их проблемы.

Но, что поделаешь – каждый решал свои проблемы как умел. Мы с отцом, например, в 92-м сгоряча и со страху насадили в деревне 15 соток картошки. Осенью собрали не меньше трех тонн. Смогли увезти в город три мешка. Остальное отдали родне. Вообще, всерьез обсуждали в семье переезд в деревню. Возможно, на несколько лет. Благо домик от деда в наследство остался. А что? Грибы, ягоды, рыбалка. У двоюродного брата ружьишко: лося подстрелить можно.

Главное впечатление той поры – брошенная на произвол судьбы страна. Одинаково ненужная как врагу внешнему, так и своей власти. Враги одного только боялись: чтоб атомная бомба у этих русских не упала с телеги во время учений. Власть втихомолку решала в кабинетах и ресторанах свои шкурные дела, время от времени объявляя себя народу, чтоб сказать: «Демократия на верном пути. Свободы все больше, а остальное дадут американцы».

Народная улица уверенно спивалась. Квартиры пьяниц стояли пустые. Продано было все до последнего гвоздя. Каждый раз, встречаясь со знакомыми во дворе, слышал о новых потерях: умер Петька, умер Витька, умер Славка…. Петька Епифановский, когда-то сильный красивый мужик, почерневший от регулярного употребления стеклоочистителя, умер в лесу под елью, обняв ее напоследок рукой. Он любил природу и, как волк, почуяв приближающийся конец, ушел умирать в чащу. Нашел его Витька, собутыльник и школьный друг. Он же тащил его до дороги. Мы вместе справляли панихиду на лавочке во дворе. Слов было мало. Все больше: «Да… Ну и ну… Во как…» А и в самом деле – что тут скажешь? Еще вчера сидели за одной партой, играли в индейцев, и на те… Нет Петьки. И никогда не будет. Вскоре ушел и сам Витька. В неизвестном направлении. То есть пропал в прямом смысле. Обыскали все подвалы, укромные закоулки – так и не нашли. Славку нашли в квартире – на полу. Вокруг лежали фантики от конфет и флаконы из-под стеклоочистителя. Царствие Небесное ребятам! Шансов выжить у них не было.

Дарвинисты говорили: «И черт с ними! Шлак, мусор! Зачем нужны?» Конечно, если встать на точку зрения обезьяны, то жалеть нечего и некого. Одним миллионом обезьян меньше, одним больше – какая разница? Материя народит новых обезьян и они побегут, задрав красные задницы, по пути прогресса. Куда? В могилу, разумеется. Зачем? Так ведь материя! Чего спрашивать? Беги и все тут. Если станет совсем невмоготу – почитай Маркса, может проблюешься.

Вообще-то, я заметил, дарвинисты приумолкают, когда наступает полная жопа. Страх очищает. Пыжиться, изображая из себя бесстрашных циников, уже некогда – черный зев совсем рядом, тут не до бравады. Лишь самые упорные и отпетые уходят в могилу с бесовской ухмылкой и реющим флагом «Череп и кости», остальные скукоживаются и тайком просят у Бога прощения. Так, на всякий случай. А вдруг простит, если Он есть? «Житие мое, Господи! Смилуйся! Я больше так не буду!». В 92-м вспомнили про Церковь. Власть искала союзника против озверевшего народа, народ – защитника от власти. Немногим она распахнула в том