Четыре столицы Древней Руси - Е. Нелидова

волнение возрастает и может иметь плохие последствия. Летописец указывает на нестроение в Суздальском княжестве следующими словами: «Ненавидели князя Андрея свои домашние, и была брань лютая в Ростовской и Суздальской земле».

Большую часть жизни Андрей проводил в любимом своем селе Боголюбове, находящемся в десяти верстах от Владимира. Он обнес его земляными валами и частоколом и выстроил себе дворец в ограде монастыря. Здесь, окруженный небольшим количеством приближенных и слуг, жил он замкнуто и уединенно в промежутки между боевыми походами, здесь был и убит (1174 г.) теми же приближенными. Руководителями заговора были родственники его жены Кучковичи, мстившие за казнь одного из своих. «Сегодня князь казнил одного, завтра казнит другого, — говорили они, — а потом доберется и до нас, разделаемся-ка с ним». Обсудив план действий, заговорщики, в числе которых были ключник князя инородец Амбал и слуга еврей Ефрем Моизич, пробрались ночью в его дворец. По пути они зашли в медушу (винный погреб) и напились там вина для смелости. Подойдя к дверям спальни князя, они стали стучать в дверь. «Господин!» — окликнул один из них князя. «Кто там?» — спросил князь. «Прокопий», — ответил заговорщик, называя любимого слугу князя. «Нет, это не Прокопий», — ответил князь и бросился за мечом, который висел всегда в его спальне. Летописец говорит, что этот меч принадлежал св. Борису, сыну св. Владимира, и Андрей никогда не расставался с ним. Но Амбал позаботился заранее выкрасть меч. Заговорщики выломали дверь и бросились на князя. Он долго и упорно боролся, но, в конце концов, обессилел от полученных ран. Думая, что дело кончено, заговорщики забрали одного из своих, которого ранили, приняв впотьмах за князя, и стали спускаться вниз. В это время Андрей пришел в себя и со стоном выполз в сени, спустился по винтовой каменной лестнице и спрятался в углу за большим каменным столбом. Заговорщики услыхали стоны и испугались. Они знали, что им грозит неминуемая гибель, если князь останется жив. В спальне они не нашли его. Зажгли свечи, обыскали лестницу и по стону пришли в угол. Здесь они быстро прикончили ослабевшего от ран князя, затем разыскали Прокопия, убили его и разграбили княжеские сокровища и оружие. Затем они подобрали и вооружили дружину, опасаясь мести владимирцев.

Не успело остыть тело сурового и властного господина, как разнуздались все, покорявшиеся ему при жизни. Все население Боголюбова, бояре и чернь, бросились грабить княжеский дворец, не вспомнив даже о теле убитого князя. Грабежи и убийства распространились потом и по всем волостям. Грабили и убивали ненавистных княжеских посадников, тиунов и даже мастеров иноземцев, которым покровительствовал князь. Летописец с прискорбием рассказывает об этих событиях: «Где закон, там и обид много», — говорит он, признавая этими словами наличность обид и притеснений, какие терпело население от княжеских правителей и как бы считая это неизбежным. Обнаженный, искалеченный труп князя валялся в огороде, выволоченный туда убийцами. После долгих поисков разыскал, наконец, его там один из более добросовестных и жалостливых слуг князя. По его слезной просьбе Амбал, грабивший дворец, выбросил из окна ковер, в который слуга обернул тело своего господина. Затем он отнес его в церковь и требовал, чтобы отворили божницу. «Брось его тут в притворе, нашел, с чем возиться», — грубо отвечали успевшие уже напиться служители. Кузьма положил тело в притвор и стал причитать над ним: «Уже, господине, тебя твои паробки не знают, а прежде, бывало, гость придет из Царырада или из иных сторон русской земли, а то хоть и латинянин, христианин ли, поганый, ты, бывало, скажешь: поведите его в церковь и на полаты, пусть видят все истинное христианство и крестятся; и болгары и жиды и всякая погань — все, видевшие славу Божию и церковное украшение, плачут о тебе; а эти не велят тебя в церкви положить».

Двое суток лежало тело князя в притворе, духовенство боялось отпереть церковь и служить панихиды, а население продолжало бесчинствовать. Наконец пришел игумен монастыря и настоял на том, чтобы открыли церковь, положили в гроб тело князя и отпели его.

Во Владимире происходило в это время то же, что в Боголюбове и во всех окрестных селениях. Народное волнение было успокоено одним из священников, догадавшимся пройти по городу в полном облачении, с причтом и с чудотворной иконой. Только через шесть дней после смерти князя опомнились владимирцы и решили перевезти его тело из Боголюбова в новую столицу Суздальского княжества и всей Руси Владимир. Они отправили в Боголюбове игумена Богородицкого монастыря и сказали успокоившему их священнику: «Собери всех попов, облачитесь в ризы, станьте с образом Богородицы перед Серебряными воротами и ждите князя».

Серебряные ворота вели на дорогу из Боголюбова. Сюда вышел народ и дожидался погребальной процессии. Накопившееся годами озлобление нашло свой исход в буйстве и грабеже, теперь же заговорила во многих совесть, и вспомнили, что от князя, кроме зла, видели и добро. Погребальное пение растрогало души, и народ стал плакать и причитать: «Уж не в Киев ли ты собрался, господин наш, не в ту церковь ли у Золотых ворот, которую послал ты строить на великом дворе Ярославовом. Ты говорил: хочу построить церковь, такую же, как и ворота эти Золотыя, да будет память всему отечеству моему». Похоронили Андрея в выстроенном им Успенском соборе.

До сих пор сохранилась в Боголюбове часть дворца Андрея Боголюбского. В виде невысокого четырехугольного здания примыкает эта часть к перестроенной церкви Рождества Богородицы, основанной этим же князем. Сени и моленная комната Андрея сохранились в своем первоначальном виде. На это указывает своеобразная архитектура самого здания, окон и украшений наружных стен. Сохранилась и винтовая лестница, с широкими каменными ступенями, по которой Андрей сполз из сеней вниз, и массивный, четырехугольный каменный столб, и темный закоулок, в котором спрятался израненный князь. В небольшом дворике церкви указывают место, где лежало обнаженное тело, когда Амбал выбросил ковер из окна сеней.

Существует предание, что братья Андрея разыскали его убийц и, засмолив их в коробах, бросили в Плавучее озеро, в десяти верстах от Владимира. Мшистые торфяные кочки, плавающие по озеру, народ принимает за короба, в которых мучаются до сих пор убийцы. Рассказывают, что по временам доносятся их стоны с озера, усиливающиеся особенно в ночь на 29 июня, когда совершено было убийство.

Иллюстрации к разделу