Фальдийская восьмерка - Андрей Андросов

северянин, машинально потянувшись к висящей на шее цепочке, одернул руку и повторил. – Если бы.

Дальнейшая история изобиловала всеми теми подробностями, которые так любят слушатели. Голод, боль, превозмогание, многочисленные драки за место под солнцем и попытки вырваться из цепких объятий нищеты. Не снискав славы на поприще простого работяги, Раготар с готовностью окунулся в темное болото преступности. Начав с мелкого карманного воровства, традиционно дорос до домашних краж, а затем и грабежей – благо телесной силой Тогвий его не обделил. Попался, конечно, после чего умудрился подкупить стражника и сбежать из под конвоя на юг, в Доминион, а после и в Троеречье. Там он осел окончательно и даже смог сколотить небольшой капитал, поучаствовав в паре экспедиций к Предверью.

Публика, слушая историю, кивала одобрительно. Беглецов среди лесовиков хватало. Задевала такая история струнки в душе любого работяги, если душа у него вообще имелась. Благо, Раготар на подробности не скупился, да и знал из присутствующих, как оказалось, многих.

К предпоследнему дню торговец предложил перенести гуляние к себе домой. Носки у него к тому времени давно закончились, бояться кражи было нечего, да и новые друзья с готовностью согласились – еще днем кабацкие служки демонстративно прокатили к жилищу Раготара батарею бочонков, сопровождаемые любопытствующими взглядами лесовиков.

Уже под утро, когда на ногах остались лишь самые крепкие, основательно набравшийся северянин громко рыгнул, икнул, после чего по большому секрету открыл присутствующим свою сокровенную тайну. Что, как оказалось, никакой он не безотцовщина, а в Шаларис-Чебо прибыл не просто торговать носками, а с умыслом. Дальше речь его стала булькающей и невнятной, но основную мысль полуночные гуляки уяснили – завтра, на рассвете, у дома главы поселка их ожидает незабываемое зрелище…

– Постой, постой, – перебил его Раскон. – То есть ты, получается…

– Нет! – неожиданно рявкнул Сонатар, – Я знать не знаю этого ублюдка.

– Гхм.

Брак, успевший выцарапать на столешнице пару кривоватых носков, от крика очнулся и торопливо прикрыл свои художества салфеткой.

Утром с площади шла огромная толпа. Собиралась она там с самого рассвета, самые стойкие так и вообще спали на земле, завернувшись в шерстяные плащи, лишь бы не пропустить намечающееся зрелище. Немудреная история разошлась по поселку со скоростью лесного пожара и ударила по мозгам сильнее самогона кочевников. Как же, такая драма, такие страсти. Свести воедино немудреный план торговца смогли многие, тугодумам разъяснили, спящих разбудили, и даже глухим терпеливо показали на пальцах. Когда еще увидишь такое воссоединение семьи своими глазами.

Споры вызывала лишь личность предполагаемого отца. Часть собравшихся, наиболее многочисленная, указывала на начальника охраны Шалариса, Каролдиса, справедливо замечая его несомненный боевой опыт и отвратительный характер, с которым снасильничать чужую бабу на войне – раз плюнуть. Меньшая часть осторожно надеялась на самого Сонатара Чебона. Тот как раз прибыл с севера около двадцати лет назад, взял свои руки руководство мелкой безымянной деревенькой и самолично взрастил ее до теперешнего, процветающего состояния.

Разогретая, нетерпеливая толпа силком выволокла едва протрезвевшего Раготара из дома и потащила к поместью на холме, где перед воротами озадаченно переминалась с ноги на ногу редкая цепь стражников, недоумевающе хмуривших брови и спешно распихивающих банки по жахателям. Пошатывающийся торговец неторопливо, под пристальным вниманием сотен любопытных глаз, полез за пазуху и достал смятый, белоснежный платок с искусно вышитой монограммой “СЧ”, после чего гордо пошел к воротам, размахивая тряпкой как флагом.

– Много было ору? – сочувственно спросил Раскон.

– Не спрашивай. – буркнул северянин и замолчал, уставившись в огонь.

Где-то снаружи завыли, пронзительно и истошно, а в камине с треском раскололось горящее полено. Жерданы хрустели мятными сухарями и поочередно подкидывали какой-то синий кубик, пристально вглядываясь в черточки на гранях и вяло ругаясь.

– А дальше? – спросил Брак когда понял, что продолжать рассказ никто не собирается. – Раготар действительно оказался… Эээ?

Раскон и Сонатар уставились на него, как на сущего идиота, сморозившего очевидную глупость.

– Этот выкормыш? Я знать не знаю Сельвинскую долину, мы вообще там не…

– Гхм. – крякнул Раскон и извиняюще развел руками, – Брак, не говори чепухи. Даже если он и имеет какое то отношение к…

– Нет! – лязгнул Сонатар, саданув кулаком по столу.

– Тем более, – пожал плечами фальдиец, – Это старая как мир история про утерянного отца. Если хорошо подвешен язык, а предполагаемый отец наивный дурак, можно стрясти с недотепы неплохую сумму, а то и вовсе стать членом богатой семьи.

– Язык у него подвешен. Стоило вырвать его сразу, при первой встрече, – хмуро проворчал северянин, комкая салфетку в огромном кулаке.

– А что, были и другие встречи? – поднял бровь Раскон.

– Нет. Но будут. И весьма скоро.

– Да чем все закончилось то? – недоумевающе спросил Брак. – Это было месяц назад.

Фальдиец гмыкнул, осушил стакан и неторопливо потопал в уборную. Сонатар тяжело посопел, успокаиваясь, кинул взгляд на часы и принялся рассказывать.

За изгнанием Раготара с любопытством следил весь поселок. Сначала долго вслушивались в приглушенный разговор из-за стены, тон которого все повышался и повышался. А под конец, когда в знакомом каждому мерном лязге мэра Шалариса начали проскакивать несвойственные ему ругательные словечки, исход стал очевиден даже самым недалеким. Матерящегося и вопящего торговца стражники вышвырнули в лужу за воротами, для острастки помесили сапогами и велели немедленно убираться из города. Напоследок кинули сверху разорванный платок, немедленно утративший в жирной грязи всю свою презентабельность и белоснежность. Безусловно красивый и своевременный жест, но, увы, ошибочный.

Неудавшегося наследника Сонатара хлопали по плечам, говорили пустые ободряющие слова и хвалили за попытку, особо нетерпеливые уже тащили его в кабак заливать горе дармовым хвойным пивом перед скорым отплытием, а Раготар лишь сдавленно морщился от боли и сыпал грязными оскорблениями в сторону запертых ворот, на потеху скалящимся стражникам. И лишь когда он, наконец, дал себя увести, то позволил себе улыбнуться. Довольной и веселой улыбкой.

– И на этом все? – уточнил Брак. – Он так и не уплыл?

– Сколько бочек крови он у тебя уже выпил, Сонатар? – вошел в комнату фальдиец, вытирая руки желтым полотенцем, – Может, все таки примешь блудного сынишку?

– Много, – процедил северянин. – Я недооценил его упорство и наглость. Ума не приложу, где он раздобыл столько людей, но в хитрости ему не откажешь. Если бы я тогда знал про этих шарков, успел