Детский мир - Марина Ли

– Не надо.

Северов забрался рукой под мою майку и повторил:

– Не надо меняться. Хочу, чтобы ты всегда была такой.

– Наивной?

– Доверчивой, – не согласился Арсений. – Мягкой, – лизнул мою нижнюю губу и не сдержался от стона, когда я повторила его жест, предлагая углубить поцелуй. – Такой сладкой! Хочу тебя!

Наверное, если бы всё зависело от Северова, мне бы действительно не пришлось меняться. Если бы он мог, он бы создал для меня маленький мирок, в котором всё было бы только по-моему. Он бы смог, если бы ему дали время. Я видела это по решимости, с которой загорелись его глаза, я чувствовала это в крепости обнимающих рук.

К сожалению, как раз времени у нас и не было.

Выбираются «вышибалы». Они встают напротив друг друга на расстоянии десяти – пятнадцати метров. «Вышибаемые» встают в центре площадки. Задача «вышибал»: попасть мячом во всех игроков. Задача «вышибаемых»: быть ловким и быстрым и уворачиваться от мяча.

Проснулась я от стона, раздавшегося над моим ухом, и тихого шёпота:

– Ты как наркотик. Кажется, мне тебя всё время будет мало.

И прежде, чем я окончательно пришла в себя, прежде, чем поняла, что происходит, до того, как осознала, из-за чего в голове сладкий туман и почему бёдра выгибаются навстречу уверенным движениям длинных пальцев, Арсений накрыл меня своим телом и прошептал прямо в удивлённо приоткрытый рот:

– С добрым утром!

Когда ко мне всё-таки вернулось умение говорить, я прижалась губами к влажному мужскому плечу и благодарно шепнула:

– Спасибо. Ты лучше, чем все будильники мира вместе взятые.

Арсений хмыкнул и приподнялся на локтях, чтобы заглянуть мне в лицо. И именно в этот момент в нашу дверь постучали. Я усмехнулась, радуясь тому, что этого не случилось двумя минутами раньше, а Северов, игнорируя повторный стук, сдвинулся вниз, а когда его рот оказался напротив моей груди, пробормотал:

– Убил бы за возможность оказаться на необитаемом острове. Давай пошлём всех к чёрту, а?

– Давай, – я выгнулась, поражаясь своей смелости и полному отсутствию какого-либо стыда, и предложила: – И табличку на дверь повесим «До весны не будить».

Северов тихонечко рассмеялся и качнул головой.

– Не-а, так не пойдёт.

– Почему?

– Боюсь, не управимся до весны, – Арсений поцеловал маленькую круглую родинку на моей груди и шепнул, щекотно обдавая дыханием сосок: – Я же сказал, мне всё время мало…

– Север, вы там спите, что ли? – раздалось снаружи, и я изумлённо ахнула, узнав голос Соратника. – Я вхожу.

– Я тебе войду! – выкрикнул Арсений, пытаясь удержать меня на месте.

Какое там! Услышав голос Тимура, я ужом выскользнула из крепких объятий и, схватив майку и шорты Северова, которые теперь составляли едва ли не весь мой гардероб, помчалась в ванную, бросив на ходу:

– Сенька, я из-за тебя обо всём забыла!

– Это радует, – изогнул губы в довольной сытой усмешке и лениво поднялся, оборачивая вокруг бёдер простыню. – Не понимаю только, почему ты так всполошилась.

– Там же Соратник, – выкрикнула я, открывая кран и погружая руки в холодную воду.

– Соратник, – ворчливо согласился Северов. – Мне начинать ревновать?

– Глупый, – рассмеялась я, удивляясь тому, что его слова о ревности стали причиной совершенно неоправданной радости.

Арсений заглянул в ванную, поймал в зеркале мой взгляд и серьёзно спросил:

– Не злишься на меня из-за того, что не рассказал тебе о нём?

– Наверное, у тебя на это были причины, – просто пожала плечами и с благодарностью приняла из его рук запечатанную зубную щетку.

– Не устаю тобою восхищаться, – Северов улыбнулся и, обняв, прижался к моей спине. – Как в тебе уживаются понимающая умница и наивная идеалистка?

В двери снова нетерпеливо забарабанили, и Арсений выкрикнул, не скрывая раздражения в голосе:

– Да какого чёрта? Что там такое неотложное?

Коротко поцеловал меня в шею, шепнув:

– Я скоро, – и исчез, а когда я, закончив умываться, вернулась в нашу спальню, встретил меня встревоженным взглядом и совершенно бессмысленной просьбой: – Ты только не волнуйся очень сильно, ладно?

– Что случилось? – спросила я почти обречённо, и парень вместо ответа протянул мне последний выпуск журнала «Цезарь навсегда».

Осторожно, словно ядовитую змею, я взяла в руки главный еженедельник страны, и только один взгляд на обложку выбил из моих лёгких весь воздух. Пару, чья фотография украшала экстренный выпуск журнала, любой бы назвал красивой. Мужчина высокий, подтянутый, с пронзительным взглядом, с идеальной в своей небрежности прической, с ямочкой на подбородке. И худенькая девушка: простое платье, коса переброшена через плечо, а в синих глазах плещется любовь и обожание. Эти глаза на всех смотрят с одинаковым выражением, потому что Тоська не умеет по-другому.

– Зачем ему это? – прошептала я растерянно, прочитав кричащий заголовок. – Я не понимаю…

Арсений вынул из моих ослабевших рук журнал, открыл его на середине и, полистав, вернул мне, пробормотав:

– Вот здесь…

Под статьёй, которая называлась «Ход конём или Интересное положение» тоже была фотография, на ней Тень была без Цезаря, но зато на пороге правительственной клиники и почему-то в инвалидном кресле, к которому был привязан букет из семи воздушных шариков. Ещё до того, как прочитать заметку, я впилась встревоженным взглядом в её привычно бледное лицо, ища на нём следы болезни, того, что заставило Цезаря поступиться принципами и обратиться в больницу.

Наконец, сообразив, что чем строить догадки, проще будет прочитать статью, я перевела взгляд на коротенькую подпись под фотографией: «Врачи сообщили, что несмотря на тяжёлую форму токсикоза, здоровью цесаревны ничто не угрожает». И уже в следующий миг поняла, что выражение «земля ушла из-под ног» – это никакая не метафора, а самая горькая правда.

Я бы точно упала, если бы Арсений не удержал меня, подхватив под локоть. Заглянула в его встревоженное лицо и разревелась, прижавшись щекой к мужской груди.

– Ну, что же ты? – несчастным голосом бормотал Северов, участливо поглаживая мои лопатки. – Ну?.. Глупенькая моя, ну что ты плачешь?

Потому что, стоит произойти чему-то хорошему, как судьба немедленно ткнёт тебя мордой в грязь, чтобы не расслаблялась, чтобы и подумать не могла, что всё может быть иначе. Потому что дерьмо случается, отчего-то, только с хорошими людьми, уверенно обходя стороной тех, кто этим самым дерьмом щедро поливает всех вокруг себя. Потому что мне до боли было жалко мою Тоську, которая даже не понимала, что происходит. Жалко и одновременно с этим стыдно. Так невыносимо стыдно! Потому что, узнав о предстоящей свадьбе, о беременности, я на короткий миг почувствовала облегчение – из-за того, что это она, а не я.