Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны - Джульет Греймс

– Одному Господу известно, как она этакий ствол одолела, – качают головами Стеллины дети. – Кто бы подумал, что у мамы столько силищи…

– Зачем она уничтожила папин сад? – спрашивают они друг у друга. Ответ находится быстро: – Мама с головой не в ладах. Ничего не поделаешь.

Позднее Стелла срубила два инжирных дерева, также посаженных Кармело; причем каждое было пятнадцати футов в высоту, а уж плоды давало совершенно изумительные. Такого инжира в Коннектикуте ни до, ни после не видали и не едали; а она – сразу под корень. Жаль, конечно.

Осенью на Стеллу вновь накатывает. Монреаль, звонкий от морозца, и мрамор раковины – о, Стелла помнит, как он холодил ей низ живота! В один прекрасный осенний день Стелла сжигает все фотографии. Жертвенником служит кухонная мойка. Кармело, вернувшегося после смены в баре, встречают удушливая вонь горелого пластика и черные пятна на стенах. Обои с изображением румяных яблок испорчены, кухню приходится переклеивать.

Томми, Стеллин сын, сидит напротив нее на складном стульчике (сама Стелла расположилась в кресле). Колени Томми касаются ее колен. Томми беззвучно шевелит губами. Поди пойми, то ли это Стелла глохнет, то ли сын с ней шутки шутит.

Старшая внучка оканчивает школу и поступает в один из самых престижных университетов США. Название Стелла никак не запомнит, чем конкретно внучка занимается после университета в каком-то большом городе, тоже взять в толк не может, даром что ей не раз объясняли. Зато с охотой присутствует на всех выпускных и позирует в квадратной внучкиной шапочке.

Среди Стеллиных внуков – механики, стилисты, медики, банковские служащие, аудиторы, специалисты по графическому дизайну, рестораторы. Имеются заведующая детским садом и владельцы загородного клуба, похоронного бюро и автомойки. Есть даже голливудская звезда – снимается в фильмах, продюсируемых Джеффри Джейкобом Абрамсом, Джоди Фостер и братьями Коэн. Стелла, понятно, этих имен не знает, но в кино на фильмы с внучкиным участием ходит регулярно.

Кармело попадает в аварию. Идет себе спокойно через парковку возле почтамта, и тут его сбивает машина. Водитель, старик восьмидесяти девяти лет, газанул, вместо того чтобы нажать на тормоз.

Слава богу, не насмерть. Только три ребра сломаны, и все. Кармело выписывают из больницы, дети ждут, когда он от сотрясения мозга оправится. Просветление не наступает, и становится понятно: отец перенес обширный инсульт.

Бернадетта на своей синей машине везет Стеллу на ферму «Лайман Орчардс». Когда дети были маленькие, их туда возила Стелла. Там можно самим собирать сезонные фрукты и ягоды – клубнику, яблоки, тыквы, – а потом платить за них. В тот день Стелла с дочерью собирают голубику.

Стеллины руки так и мелькают. За ней не угонишься. Она с детства очень быстрая. Куда быстрее, ловчее Тины, о чем бы речь ни шла – о сборе каштанов, оливок или табачных листьев. Ну да Тину все равно не пригласили. Еще один повод для зависти.

На Стелле широкополая соломенная шляпа лавандового оттенка. Поля защищают лицо от солнца, но Стелла и так бы обошлась – она сильная. У нее полно ведро ягод; даже с горкой. Стелла останавливается, оглядывается – где там Берни застряла? От дочери ее отделяет не один десяток кустов. Придется ждать. Сама Стелла свое ведро не поднимет.

– Мама! Что ты наделала! – со смехом восклицает Бернадетта. Волочет ведро вниз по склону холма, к конторе. Ягоды расфасовывают по пластиковым пакетам, взвешивают. Бернадетта трет лоб. – Откуда я знала, что она столько насобирает? Вы чеки принимаете? – Это уже к девушке-кассирше. У той оранжевая бандана спущена на самые брови, завязана сзади узлом – так Ассунта носила, чтобы проплешины скрыть. – Мне очень неловко, – продолжает Бернадетта, краснея. – А что, банкомата у вас тоже нет?

На обратном пути Бернадетта тормозит у ресторана из категории «Поедем – поедим», покупает матери лимонное мороженое в бумажном стаканчике.

Томми везет Тину и Рокко в Италию и Францию – там у них родственники.

Пока Томми нет, к Стелле приставлен Минго. Жена его бросила, сам он только-только выписался из лечебницы после курса реабилитации. То есть считается «чистым». От него требуется приглядывать за Стеллой – чтобы вовремя лекарство принимала и чтобы на Кармело не покушалась.

Ух, до чего же Кармело бесит Стеллу! Сидит целыми днями перед телевизором, беспомощный, жалкий старик. Пятидесяти семи лет брака словно и не было, ненависть к мужу яростна, как непосредственно после того случая в Монреале. Все свершилось будто нынче утром, Стелла даже чувствует резь от впившейся чулочной резинки, даром что бедра ее давно одрябли, а нейлоновых чулок она двадцать лет не надевала. Руки буквально чешутся, и наконец-то Стелла может дать им волю.

– Папа, ты чего это на полу лежишь? – спрашивает Минго, вернувшись. У Кармело речь затруднена, внятного ответа от него не дождешься. А на шее сзади такой синячище – ой-ой-ой.

Стелла спокойно вяжет, сидя в кресле.

– Мама, что с папой случилось?

– Он дурное дело сделал.

Это все, что Стелла сыну открыла. Остальное не для его ушей.

С тех пор она свои покрывала не довязывает. Дойдет до середины – и теряет интерес. Берется за новое вязание, а Томми тем временем старое распускает, пряжу в клубки сматывает. Потом матери подсунет.

Рокко Караманико умирает от инфаркта. Процесс умирания занимает трое суток. Рокко уже и не говорит – а все не готов. Жестами пытается объясниться с племянницами и племянниками.

– Дядя Рокко, ты нам второй отец, – плачут молодые Маглиери. Многие из них унаследовали Ассунтин слезный ген. С тетей Тиной они днюют и ночуют в больнице, пока Рокко наконец не отдает Богу душу. Прощание и похороны растягиваются еще на два дня.

На поминки перед погребением Томми привозит Стеллу. Конфуз ужасный. Стелла, любимая свояченица, все три часа стоит над покойным и принимает соболезнования. А потом не выдерживает – каждому начинает рассказывать, что Рокко хотел жениться на ней, а не на Тине. «Тина в аду сгниет за свою зависть», – сообщает Стелла, тиская руки очередного скорбящего. У Ричи хватает ума взять ее в охапку, затолкать в машину и отвезти домой.

У Луи отказывают почки. Куинни, безутешная вдова, худеет на целых шестьдесят фунтов.

– Наш брак идеальным не назовешь, – откровенничает она с племянниками и племянницами. – У нас, как у всех, случались размолвки. Но мой Луи был лучшим из мужчин.

На похоронах младшего брата Стелла не плачет. Разумеется, потому, что она не плачет в принципе.

Когда умирает Кармело, на бдение являются более шестисот человек, и каждый оставляет запись в особой книге.

О чувствах Стеллы можно только догадываться. Никаких эмоций она не выдает. Брак Стеллы и Кармело длился шестьдесят три года, причем последние двадцать – после Стеллиной операции. Они вырастили десятерых детей. С обеих сторон имело место насилие; каждый на свой лад сломал другого. Потом они зарыли топор войны и обрели мир, который был нарушен хирургическим скальпелем. Тогда-то лезвие топора и высунулось, чтобы больше уже не скрыться.