Аромат грязного белья - Михаил Армалинский

Sax заключает, что у Ницше скорее всего была медленно растущая опухоль с правой стороны мозга. У многих людей с такого рода опухолями появляются мании и слабоумие, и до изобретения томограммы и исследований с помощью магнитного резонанса таких людей отправляли в сумасшедшие дома, и правильный диагноз ставился лишь после вскрытия. Такого рода опухоль вызывает сильные головные боли, которыми страдал Ницше, и также существенно ухудшает зрение, что также испытывал Ницше.

Таким образом, все документированные факты анамнеза Ницше говорят против сифилиса, и никаких иных документов, подтверждающих сифилис, не было (вскрытия трупа Ницше сделано не было).

Был пущен слух, что Ницше лечился у двух берлинских докторов от сифилиса, однако ни имени докторов, ни документов, подтверждавших слухи, никто не смог найти. Всё это оказалось сплетней, пущенной одним из биографов, которая повторялась затем из биографии в биографию. Sax убедительно демонстрирует и мотивы для пускания такой сплетни лживым биографом.

И ещё одно соображение против сифилиса на общечеловеческом уровне: как Ницше мог бы делать предложения женитьбы двум женщинам, зная о своём сифилисе? Было известно, что болезнь эта заразная, а Ницше не был подлецом, чтобы согласиться заразить женщин, на которых хотел жениться.

* * *

Вторая большая надежда биографов Ницше – это выудить из блеклых и мифических сексуальных фактов биографии не доказательства (на них уже перестали надеяться), а намёки на гомосексуализм.

Когда кто-то предположил, что Ницше подхватил сифилис от мужчины-проститута, то сестра и почитатели возмутились и соглашались допустить, что да, он заработал сифилис, но «нормальным путём» (4: XV).

Попытки обвинить Ницше в гомосексуализме при его жизни могли всерьёз испортить ему настроение и репутацию. Однако все старания посмертно навесить на Ницше гомосексуализм жалки хотя бы потому, что это лишь вселяет добропорядочное торжество в моралистов, липово уличающих Ницше в том, что его анус заполнялся хуями. Для моралистов, видно, дерьмо становится слаще, если оно смешано со спермой, и они с отвращением, переходящим в вожделение, тычут туда пальцем. Но самое важное, что мнимый гомосексуализм Ницше (или пусть даже не мнимый) уже никак не изменит сути им написанного.

* * *

Среди биографов Ницше находятся и такие, которые наслаждаются предположением, что Ницше спал с Элизабет. Разумеется, никаких подтверждающих сведений об этом не имеется. Но запретить мечтать невозможно.

Так что жизнь Ницше оказалась короткой и прошла без эротических и прочих приключений, единственным из которых стало сумасшествие.

С Ницше всё ясно

Литературное, или, как Ницше называл, филологическое, творчество по-крупному началось с книги Рождение трагедии, или Эллинство и пессимизм. Работал он над ней с 1869 по 1871 год. Ещё плохо осознавая, что ему нужно, молодой Фридрих, не видя корешков, бросился на вершки. Античная культура была давно облюбованным садом, в котором европейские интеллектуалы срывали пахучие цветочки, стыдливо сторонясь плодов. Всё это сопровождалось романтической тоской по золотому веку, о котором те знали только по вымыслам историков, мифам и прочей культурной белиберде, не имеющей никакого отношения к реальной жизни до нашей эры. И на этих иллюзиях и фантазиях о дальнем прошлом формировались мечты и желания, обращённые в настоящее, что из-за заведомого несоответствия выдумки и реальности рождало сентиментальную неудовлетворённость настоящим.

Однако Ницше сделал важный шаг самопознания и надёргал букет древних цитат, которым украсил свою тянувшуюся и, как впоследствии оказалось, пожизненную половую неудовлетворённость, а точнее – великий крах. Идея книги, многословно, витиевато и напыщенно выраженная, проста: есть Аполлон, который олицетворяет духовную культуру, и есть Дионис, который заведует чувственной жизнью. Так вот Ницше обеими руками – за Диониску, поскольку именно то, что за ним стоит (или торчит), и есть не только истинное, но и самое приятное. Ну, а Аполлошка – это фальшивка. Таким образом, прячась за Диониса и используя его исторический авторитет в качестве тарана, Ницше попёр на обхристианенное общество, которое только тем и занимается, что всё чувственное зажимает огромными тисками морали.

А «рождение трагедии» происходит тогда, когда оказывается, что Дионис не помогает, и ты всё равно набиваешь шишку о каменные стены церквей и храмов.

В этом раннем произведении обозначились идеи, над которыми Ницше будет размышлять и шлифовать от произведения к произведению, и все книжки будут, по сути, об одном и том же, хотя под разными названиями. Его поздняя любовь – Достоевский, которого случайно открыл Ницше к концу своего разумного существования, заметил, что «каждый писатель пишет все свои вещи из одной чернильницы» (неточная цитата).

Позже Ницше опомнился и перестал писать бесконечные, непроходимые тексты, а решил концентрировать мысли в кратких афористических выжимках. Ларошфуко, Шамфор, Монтень были его образчиками лаконичности и заострённости мысли.

* * *

Понимая искусственность своей научной увлечённости сомнительной античностью, Ницше вопрошает:

Не есть ли научность только страх и увёртка от пессимизма? Тонкая самооборона против истины? И, говоря морально, нечто вроде трусости и лживости? Говоря неморально, хитрость? (6:49)

С тех пор Ницше начинает писать более откровенно, не прикрываясь «научностью».

Я, разумеется, на научность плевал, а следил и подмечал всё, что так или иначе у Ницше связано с сексом, поскольку именно недостаток или полное отсутствие секса в его жизни стали фундаментом, на котором Ницше строит все свои претензии и недовольства моралью, составляющие суть его произведений.

* * *

Примечательно, что Ницше прежде всего пытается изучить самого себя – начиная с детства, он пишет несколько автобиографий, с каждым разом всё более углубляясь в подоплёку своих поступков и чувств.

Ницше осознаёт свои слабости, в том числе стилистические, и со временем преодолевает их, но только на языковом уровне. Сексуальные преграды ему не только не удалось преодолеть, но они, казалось, росли перед ним всю его жизнь и под конец довели его до сумасшествия (кто знает, если бы он вёл активную половую жизнь, то и опухоль в мозгу могла взять и рассосаться).

Вот что Ницше пишет о Рождении трагедии:

…книга эта «пересахарена до женственности» (6:50).

Таким образом, женщина ему видится сладкой, как сахар, и в то же время он связывает женственность со всем негативным в человеческой душе, с рабством, с тем, с чем он так отчаянно борется во всех своих книгах. (Кого люблю – женщин, – того и бью.)

С самых юных лет Ницше на словах женщин не жалует, осуждая в них то, что порицается моралью, которую сам же Ницше ненавидел. С одной стороны, он славит Дионискину похоть, а когда он видит её в женщине, то называет её не похотью, а принижающе-уничижительно: «похотливостью» (6: 92). (Надеюсь, перевод с немецкого точный, а то мои аргументы рухнут.)