Компания чужаков - Роберт Уилсон

— Мы думали, стоит избавиться от этих засранцев, Берджесса и Маклина, и пятидесятые наши. Думали, карта поперла, только все это был дешевый фарс, и Джордж Блейк тем временем скармливал КГБ все наши берлинские дела, а Ким сидел в Лондоне и сдавал местных агентов. Одурачили нас, как детишек. Хрущев как-то говорил Кеннеди: обменяемся списками шпионов и убедимся, что в обоих списках одни и те же имена. Так оно и есть. Еще капельку джину, дорогая?

Он щедро подлил в стаканы. На верхней губе Мередита заблестел пот. Здорово он разогнался.

— Зато теперь разработаны меры безопасности, — заговорила Андреа. — Администраторов не допускают к оперативной работе. Заперли нас по кабинетам. Никто не знает, чем занимается сосед.

— Да ведь не в этом проблема. Как всегда, не то дерево облаивают. Через административный отдел никакая информация не просачивалась. Оперативники — вот ведро дырявое. Мы сидим по кабинетам, завязав глаза и заткнув уши, не смея и пальцем шелохнуть, а нас в очередной раз пропускают через сито, как в начале шестидесятых. Я бы мог порассказать тебе… Я чуть ли не единственный, кто в ту пору сохранил статус «десять красный». А сколько голов полетело! Куча народу досрочно вышла на пенсию, двоих-троих арестовали. Выпотрошили Компанию, можно сказать, уже и не дышит почти.

— Что-то я тебя в архиве не видела, — подначила Андреа. — Совсем не пользуешься своим высоким статусом.

— Не люблю копаться в бумагах. Не мой стиль. Никогда не был книжным червем, не то что Спек. Он любит свои папочки с цветными полосочками. Это для него дом родной. Он-то и разработал новую систему, раздал нам чертовы карточки. Каждый понедельник с утра первым делом обходит нас и сообщает кодовый шифр на неделю. Лично я даже запомнить чертовы цифры не могу. Один раз он сказал нам число, а сам забыл перенастроить замок. Никто не мог открыть, Спек вообразил, что произошла утечка информации, доложил по начальству, и на нас снова спустили собак. Правда, потом извинился, слегка пришибленный ходил наш старина Спек. И поделом ему.

Они допили вино. Кардью поставил «Волшебную флейту», налил себе виски, Андреа бренди. Остановившись перед электрическим камином, Мередит принялся дирижировать невидимым оркестром. Каждые полчаса горлышко бутылки с виски целовалось с краем его стакана, и после третьей порции он ссутулился, скорчил мрачную гримасу и прокаркал:

— Колокола! Колокола! — И вновь подлил себе спиртное, стараясь отвлечь гостью от очевидного факта: он был уже сильно пьян.

Андреа допила бренди и поднялась уходить. У двери Кардью задержал ее, прижал ее пальто к себе, как ребенка, захлопал ресницами — опьянение уже не скрыть.

— Не хочешь осчастливить старика? — намекнул он и, не дожидаясь отказа, торопливо ответил самому себе: — Нет-нет-нет, глупо было и спрашивать. Нос к ветру… корму к ветру… как бишь там… Сам не знаю, что говорю. Не обращай внимания. Всегда высоко ценил тебя, Анна. Да… очень ты мне нравилась. Очень, очень нравилась. Очень-очень.

— Пожалуйста, отдай мне пальто, Мередит.

— Ох, прости, прости. Конечно, бери его. Совсем я его удушил.

Он помог ей надеть пальто и, прощаясь, поцеловал ее в щеку — нелепый, целомудренный, но очень слюнявый поцелуй.

— Замчательно, — пробормотал он, тяжело приваливаясь к стене.

В понедельник утром — наступила вторая неделя января — Андреа сидела в кабинете Кардью как раз в тот момент, когда явился Спек с новым шифром от кодового замка. Абсурдное зрелище: взрослый человек что-то шепчет на ухо другому взрослому человеку, для верности сложив лодочкой ладонь. Как только Спек вышел из комнаты, Кардью записал цифры в блокнот.

— Мог бы и не стараться, — проворчал он. — Но, знаешь, как-то раз мне понадобилось заглянуть в «горячую комнату», а число я забыл и попросил Спека напомнить — так засранец отказался. В школе и то так не шпыняли. Ты можешь вообразить себе что-то хуже, чем чертов Чартерхауз,[25]Андреа?

Она еще посидела, дружески болтая с Мередитом, а когда поднялась, без труда прочла вверх ногами все четыре цифры. Теперь в любой день этой недели она сможет открыть дверь. Если только сумеет проскочить мимо Бродбента.

Бродбент работал с девяти до полшестого с часовым перерывом на ланч. Обычно он выгонял всех из архива и запирал помещение на то время, пока подкреплялся сандвичем и пинтой пива в «Карете с лошадью» в Сохо. Андреа попросила оставить ее поработать в архиве. Пусть запрет ее внутри и спокойно идет на ланч.

— Дайте поработать ближайшие несколько дней, пока я разберусь. Нужно же мне понять предысторию, мистер Би, — подластилась она. — Пегги Уайт не успевает вводить меня в курс дела.

— Удивительно, что она хоть что-то смогла вам рассказать, — потирая руки, усмехнулся архивариус. — Ведь на самом-то деле она вовсе не воду пьет.

И он охотно запер любознательного новичка в архиве. Минут пять Андреа смирно сидела, читая свои папки, затем вскочила и побежала к двери в «горячую комнату», сунула в щель карточку, нажала в нужной последовательности на кнопки, и замок щелкнул, открываясь. Андреа благоразумно сняла туфли и оставила их лежать на столе. С самого начала операции она перешла на мыло без отдушки, а в эти выходные не стала даже мыть волосы, чтобы избавиться от какого-либо женского аромата. Не теряя времени, Андреа направилась к полкам, посвященным Берлину и советскому сектору Германии, и прошлась пальцем по корешкам папок. На каждой значилось имя действующего агента. Имени «Снежный Барс» не было, но ей попалась папка, озаглавленная «Клеопатра», и Андреа открыла ее лишь потому, что это имя недавно привело ее в кабинет Спека и странным показалось, что агент из Тель-Авива попал в берлинскую часть архива.

Из досье выяснилось, что Клеопатра трудится вовсе не на Ближнем Востоке, а в политическом отделе британской разведки в Берлине, вербуя офицеров КГБ и платя им за информацию. Андреа запомнила имена завербованных, все сплошь русские, только один немец. На задней обложке папки открывался карманчик, там хранились отчеты о суммах, выплаченных каждому осведомителю. Очень даже немаленькие деньги. Андреа сверила даты, затем вернулась к началу папки. Клеопатра приступила к работе первого августа семидесятого. Андреа поставила папку на место, оглядела комнату и отыскала лондонский стеллаж. Специальной полки для администраторов не было, были только папки с кодовыми кличками. И тут вдруг щелкнул замок, звук был точно такой же, как в тот момент, когда Андреа открыла дверь в «горячую комнату», но донесся он с другого конца помещения. Этот тихий щелчок поразил Андреа как громом.

Она схватила туфли, оставленные на столе. Этот звук исходил справа, по ту сторону стеллажа. Еще один щелчок — дверь захлопнулась. Линолеум слегка заглушал шаги. Андреа спряталась в тени деревянного стеллажа. Мимо прошествовал Спек с картонной папкой под мышкой. В «горячей комнате» есть вторая дверь. Как она об этом не подумала? Должны же главы департаментов иметь доступ к документам вечерами, в выходные, когда Бродбента нет на работе. Андреа отступала все дальше, прячась за стеллажи. Глянула на часы: остается еще двадцать минут до возвращения Бродбента. Если до тех пор она не растает, не растечется потной лужицей на полу.