Мое непреклонное сердце - Джо Гудмэн

— Нет, — сказала она. — Больше не боюсь. Я только хочу, чтобы все наконец разрешилось. Даже мистер Паттерсон согласен, что Уэйборн-Парк по закону принадлежит тебе. Теперь Северн не будет и пытаться обвинить тебя в том, что ты обманом выиграл пари. Он ведь не захочет, чтобы суд узнал о третьем свидетеле всего, что произошло возле охотничьего домика.

Колин кивнул.

— Он, наверное, удивляется, почему мы ни разу не упомянули Понтия.

— Наверное, просто умирает от любопытства, — сказала она.

Колин поднял бровь.

— Довольно жестоко с твоей стороны говорить так.

— Меня это мало волнует. — И это в самом деле было так. Мерседес отпила из чашки. — Ты только подумай, как бы все могло обернуться, если бы не Понтий.

— Я думаю об этом каждый день, — сразу посерьезнев, ответил Колин.

— А он об этом не хочет и слышать.

— Это потому, что ему немного стыдно.

Мерседес слегка выпрямилась.

— Что? Почему он должен стыдиться?

— Потому что он думает, что если бы он не наслушался сплетен в бостонских тавернах, если бы он не разыскал графа и не вошел в его игру и если бы он не лгал, что был в моей команде во время рекордного рейса «Таинственного», то твой дядя остался бы в Бостоне. Первой мыслью Понтия было, что его участие защитит нас. Но после всего, что произошло, он сильно засомневался, не подверг ли нас еще большей опасности.

Мерседес поставила чашку на столик рядом с собой. — Тогда он просто не оценивал реально натуру моего дяди. Да и Северна тоже.

— Меня не нужно в этом уверять.

— Ты прав. — Она снова вздохнула. — Мне следовало бы догадаться, что он думал как раз об этом, когда отказался уехать вместе с Обри. Миссис Хеннпин уверена, что он остался с единственной целью — украсть все ценное, что осталось в доме.

Колин усмехнулся. Его чашка присоединилась к чашке Мерседес на столике.

— Так же, как он украл пистолет из-за пояса у Северна.

— Чем и доказал, какой он на самом деле сообразительный вор. — Ее пальцы легко пробежали вниз по рубашке на груди у Колина, затем поднялись обратно и снова спустились к поясу его брюк. При этом она не отрываясь смотрела ему в глаза. — Как ты думаешь, каким образом ему удалось это сделать незаметно от Северна?

— Не знаю, но твою руку я чувствую.

— Чувствуешь? Гм-м. Значит, у меня не такая легкая рука, как у Понтия.

Ее улыбка дразнила его не меньше, чем руки.

— А тебе не приходило в голову, что он сможет научить…

Колин схватил ее за запястья; когда она опять принялась ласкать его.

— Нет, — сказал он. — Мне нравится вот так.

Мерседес наклонилась и поцеловала его. Пальцы его сразу ослабили хватку, и она вольна была продолжать начатое.

Никто из них не услышал слабое царапанье в дверь. И только когда этот звук сменился неуверенным стуком, они оторвались друг от друга. Мерседес вскочила на ноги, приглаживая волосы и оправляя платье. Колин заправил рубашку и отряхнул свой пиджак. Пятерней он откинул назад волосы и бросил на Мерседес осуждающий взгляд.

Если бы не расширенные темные зрачки, она выглядела бы вполне невинно. Ее возбуждение внешне осталось почти незаметным в отличие от того, что вызвала она своими невинными ласками там, у него под одеждой.

— Я-то думал, они все уже улеглись, — прямо-таки прорычал он. Чувствуя себя нашкодившим подростком, застигнутым на месте преступления с женой директора школы, Колин схватил книжку, которую перед этим читал, и сделал вид, что весь поглощен чтением.

Мерседес открыла двери. За порогом стояла домоправительница.

— Слушаю, — как можно любезнее произнесла Мерседес и испугалась собственного голоса — он был какой-то дрожащий и хриплый, будто принадлежал не ей. Она прочистила глотку и попыталась снова:

— Что случи-лось, миссис Хеннпин?

— Прошу прощения, но у вас с капитаном гости. Граф приехал с визитом.

Мерседес на мгновение растерялась. Ей показалось, что миссис Хеннпин имеет в виду ее дядю, несмотря на всю абсурдность такого предположения. Она услышала, как за ее спиной Колин поднялся из кресла и направился к двери.

— В чем дело? — спросил он.

— Приехал граф Розфилд, — сказала миссис Хеннпин. — Не могла же я отказать ему.

Мерседес пожала плечами.

— Отец Северна? В такой поздний час? — Она не ждала от миссис Хеннпин ответа на свои вопросы. Она посмотрела на Колина. — Как ты думаешь, чего он хочет?

Колин легко коснулся плеча Мерседес.

— Пригласите его, миссис Хеннпин. Скажите, что мы рады видеть его у себя.

Граф Розфилд вошел в библиотеку без посторонней помощи, легко опираясь на трость с набалдашником из эбенового дерева. Поступь его была медленной и осторожной. У него было серое лицо, а там, где сосуды подходили близко к поверхности, на коже проступал мраморный рисунок. Черты лица застыли, будто выгравированные на камне. Он выглядел на все свои семьдесят восемь лет.

— Спасибо вам за то, что приняли меня, — чопорно сказал он.

Мерседес была сама любезность.

— Для нас это неожиданная радость. Садитесь, пожалуйста, и позвольте распорядиться насчет свежего чая.

— Может быть, что-нибудь покрепче? — сказал Колин. Он внимательно посмотрел на графа. Тот выглядел не просто изможденным. Казалось, он находился в состоянии сильнейшего шока. — Виски?

— Чаю, — ответил граф. — Мои доктора говорят, что… — Он прервал сам себя досадливым взмахом руки. — Да что они понимают! Виски подойдет в самый раз. Три пальца.

Колин щедро налил графу и чуть-чуть себе. Он поднес ему бокал и сел рядом с Мерседес на диван. Не было никакого обмена любезностями. Граф немедленно перешел к цели своего визита.

— Я только что вернулся из тюрьмы, — начал он. — Произошло несчастье. Лорд Северн… Маркус… — Он посмотрел вниз, на свой стакан. Рука его дрожала, а вместе с ней подрагивала и жидкость. — Мой сын мертв. — Мерседес тихо ахнула, и он поднял на нее глаза. — Для меня это уже не столько прискорбно, сколько неожиданно. Боюсь, я уже истратил все свои запасы горя и скорби, чтобы оплакивать его кончину. Эти последние недели… когда я узнал о его страсти к жестокости… о лживости и хитрости…

Его голос осекся. Он жадно глотнул из стакана.

— — Как это могло случиться? — тихо спросила Мерседес.

— Вы можете, конечно, спрашивать, но подробности не столь удивительны. Накануне суда Маркус решил убежать. Он напал на надзирателя и в драке с ним ударился головой о камни. Врач, который его осматривал, сказал, что причиной смерти явился не сам удар, а неудачный угол падения. Он ударился затылком.