Костры амбиций - Том Вулф

— Но есть один аспект, где, мне кажется, надо бы ударить посильнее, я как раз говорил об этом с Преподобным Бэконом.

— Да? — отзывается Фэллоу. — Какой же?

— Клиника, Пит. На сегодня клиника отделалась легким испугом. По их словам, там «выясняют», как могло случиться, что к ним обратился подросток с сотрясением мозга, а ему оказали помощь по поводу перелома запястья. Только ты ведь сам понимаешь, Пит, к чему это их «выяснение» сведется. Наболтают с три короба и улизнут от ответственности.

— Возможно, — говорит Фэллоу. — Но Лэмб, согласно регистрации, ни словом не обмолвился о том, что был сбит машиной.

— Да он уже, наверно, был не в себе, Пит! Они сами обязаны были обратить внимание на общее состояние пострадавшего! Вот почему и ставится вопрос: одинакова ли цена жизни черного и жизни белого? Нет, говорю тебе, надо дать им в клинике как следует по мозгам. И время сейчас как раз подходящее. А то интерес к твоей теме немного заглох, поскольку полиция не отыскала ни машины, ни того, кто сидел за рулем.

Фэллоу немного помолчал, ему не нравится, что им так откровенно манипулируют. Но потом сказал:

— Я подумаю. У меня впечатление, что они дали вполне исчерпывающий ответ. Но я еще подумаю.

Вогель не отступается:

— Тут вот какое дело. Пит, я буду с тобой совершенно откровенен. Бэкон уже связался по данному вопросу с Первым телеканалом, но ты был… как говорится, наш человек номер один, и мы бы хотели, чтобы материал оставался за тобой.

Ваш человек номер один! Какая возмутительная наглость! Но Фэллоу не стал показывать Вогелю, как его покоробило. Он просто задал вопрос:

— Что это за дружеские связи у Бэкона с Первым телеканалом?

— Ты о чем это?

— Ну как же. Он дал им эксклюзивное право на передачу с места первой демонстрации.

— Д-да… Это правда, Пит. Я буду с тобой разговаривать совершенно в открытую. А ты откуда узнал?

— Да этот, как у вас называется? Ведущий мне сказал. Корсо.

— А-а. Видишь ли, у нас это так делается. Вся служба новостей строится на общественном резонансе. Каждое утро в редакциях известий ждут, чтобы из Отдела общественного резонанса спустили списки тем, предлагаемых для освещения, и из них новостные редакции выбирают, что кому приглянется. Весь фокус в том, как привлечь их внимание к своей теме. Сами они народ малопредприимчивый. Другое дело — если что-то уже напечатано в газете.

— Например, в «Сити лайт», — говорит Фэллоу.

— Д-да, скажем, так. Я от тебя ничего не скрываю, Пит. Ты — настоящий газетчик. Когда на телевидении видят, что настоящий газетчик нащупал какую-то тему, они тут же на нее и набрасываются.

Фэллоу лениво откинулся на спинку стула и отпил большой глоток пива. Окруженный зловещей ресторанной полутьмой, он предвкушал, как сделает еще один сенсационный разоблачительный материал — о работе телевизионной службы новостей. Но это потом. А сейчас ему все-таки очень лестно и приятно, что телевидение с такой жадностью подхватило с его подачи дело Лэмба.

Не прошло и нескольких минут, как он уже убедил себя, что статья о преступном равнодушии медиков будет всего лишь логическим развитием его предыдущей публикации. Он бы и сам додумался, и совершенно он не нуждается в подсказке этого дурачка янки с круглыми румяными щечками.

* * *

Сегодня Джимми Коуфи, Рэя Андриутти и Ларри Крамера кормит дармовыми сандвичами затянувшееся дело Вилли Франсиско. После того как на старого толстяка Мак-Гигана из коллегии присяжных внезапно напали сомнения, судье Мелднику понадобилось ни много ни мало четыре дня, чтобы узнать из опроса сотрудников, какое у него мнение по вопросу об отмене вынесенного вердикта. Сегодня утром он наконец объявил, что ввиду отсутствия единогласия вердикт отменяется. Но в начале рабочего дня дело Вилли Франсиско еще считалось незавершенным, так что Глория, секретарша Берни Фицгиббона, имела право заказать сандвичи для всего отдела.

И вот Рэй, изогнувшись над столом, опять кусает разрезанный вдоль небольшой батон с сочной колбасной прослойкой, запивая желтым кофе из ведерной кружки. Крамер ест отдающий синтетикой ростбиф. А Джимми до своего почти не дотрагивается, он оплакивает крушение такого, казалось бы, верного дела. У Джимми Коуфи отличные показатели. В отделе, как в бейсбольной команде, ведется личный счет очков: сколько каждый прокурорский помощник выработал обвинительных вердиктов и повинных признаний. И Джимми за два года не проиграл ни одного дела. Теперь с досады он проникся лютой ненавистью к этому негодяю Вилли Франсиско и его подлому преступлению, хотя Андриутти и Крамеру оно кажется заурядной бодягой. Странно наблюдать Джимми Коуфи в бешенстве. Обычно он держится с таким же черно-ирландским хладнокровием, как и сам Берни Фицгиббон.

— Знаю я, как это бывает, — злится он. — Сажаешь эту мразь на скамью подсудимых, а он начинает строить из себя звезду эстрады. Видали, как этот чертов Вилли прыгал и орал: «Не единогласно! Незаконно!»?

Крамер кивнул.

— Тоже мне законник, зараза, нашелся. Эксперт. А ведь другого такого болвана-подсудимого даже в Бронкском суде охренеешь, не найдешь. Я позавчера сказал Байтелбергу, что, если Мелдник отменит вердикт — а куда ему деваться? — мы готовы заключить сделку. Заменим в обвинительном заключении «умышленное убийство» на «непредумышленное», только бы не устраивали пересуд. Так нет, куда там. Вилли на мякине не проведешь, он у нас больно умный. Вообразил, что мы уже и лапки кверху. Что присяжные теперь у него вот где. А он, между прочим, на повторном суде загремит дай боже. Получит от двенадцати с половиной до двадцати пяти годков, хрен ему в рыло, а сговорились бы — так от трех до шести или от четырех до восьми.

Рэй Андриутти на минуту оторвался от своего суперсандвича, чтобы сказать:

— А может, он правильно рассчитал, Джимми. Если он признает себя виновным, то угодит за решетку на все сто. А присяжные в Бронксе такие, что еще бабушка надвое сказала. Слыхали, что вчера было?

— Что?

— Ну, с доктором из Монтоука?

— Нет.

— Доктор один в Монтоуке небось Бронкса вообще в глаза не видывал. У него пациент страдал какой-то небывалой тропической хворью. Совсем ему плохо, а больница в районе не берется его заболевание лечить, зато в вестчестерской есть особое отделение, оборудованное специально для таких больных. Ну, доктор заказывает перевозку, залезает вместе со своим пациентом и сопровождает его в Вестчестер, но там в приемном покое больной умирает. Родные подают на врача в суд за преступную халатность. Но в какой район они направляют иск? Думаете, в Монтоук? В Вестчестер? Как бы не так. В Бронкс.

— Каким это образом? — спрашивает Крамер.

— А таким, что перевозка следовала из Монтоука в Вестчестер по шоссе Майора Дигана, и их адвокат представил дело так, что якобы преступная халатность была допущена как раз на территории Бронкса; здесь его и судили. Присудили восемь миллионов долларов компенсации. Вчера только присяжные вынесли вердикт. Вот что значит адвокат, который разбирается в географии.