Дневник посла Додда - Уильям Додд

Из Магдебурга мы поехали в Ганновер по замечательной немецкой автостраде, предназначенной только для легковых автомобилей, но в конечном счете и для военных целей. Ганновер – огромный сельскохозяйственный район с плодородными холмами и долинами; пшеница, картофель, свекла уже созрели, и уборка была в разгаре. Нигде я не видел следов эрозии, хотя земля обрабатывается уже тысячелетие.

Пятница, 11 сентября. В шестидесяти милях восточнее Рейна на уединенной дороге нам преградил путь шлагбаум. Часовой в военной форме сказал, что впереди происходят секретные военные маневры и доступ туда воспрещен. Он приказал нам вернуться к Рейну. Я возразил, что мы направляемся в Ротенберг, куда должны прибыть в полдень. Он вновь сказал «нет», но, когда наш шофер предъявил документы и сказал резко, что мы едем с официальной миссией, он нехотя сдался. Наш шофер считает, что часовой принял меня за генерала, который должен был приехать из Берлина руководить маневрами.

В течение следующего часа мы наблюдали военные грузовики, автоматические пушки и много солдат. Мы застряли в веренице танков и не имели возможности выбраться из нее; я все время находился в страхе, что маневры вот-вот начнутся. В последней деревне, через которую мы проезжали, офицеры вынуждены были приказать разобрать проволочное заграждение, установленное поперек дороги. Другие офицеры дважды останавливали нас и злобно допрашивали, но пропустили, узнав, кто мы такие и куда едем. Боюсь, что первый часовой, пропустивший нас, будет арестован. Я немного опасаюсь, что все это вызовет некоторую шумиху.

Суббота, 12 сентября. Вернувшись из нашей недельной поездки по Голландии, Бельгии и Южной Германии, мы взялись за лейпцигские и берлинские газеты; они полны статей о выступлениях Гитлера, Геббельса и Розенберга против коммунистов, «которые, по их утверждениям, везде и всюду находятся под влиянием подлых евреев, стремящихся управлять всем миром». Невольно поражаешься их речам и очевидному убеждению, что Германия и Италия должны принудить все народы объединиться с ними для свержения государственного строя в России, как будто одна страна имеет право диктовать другой, какое правительство она должно иметь у себя.

В то время как Гитлер злобно поносит демократию, президент Рузвельт, выступая перед международной конференцией в Вашингтоне, раскрыл основные причины международной напряженности. Как мало зависит сейчас от мирной позиции Соединенных Штатов! Гитлер знает, что все народы трепещут при мысли о новой войне, тем не менее он ведет себя вызывающе и оскорбительно по отношению ко всем народам, которые не подчиняются навязываемым им правительствам. Он думает, что сможет установить свое господство над всей Центральной Европой, как это пытался сделать Наполеон, спекулируя на страхе людей, что он развяжет войну.

Среда, 16 сентября. Учитывая, что нашему правительству необходимо знать, насколько правильны многочисленные сообщения газет о политической обстановке в Германии, я просил вчера Дикгофа о встрече. Я полагал, что он будет более откровенен в беседе, чем его начальник Нейрат.

Когда я вошел в приемную министерства иностранных дел, то первое, что мне бросилось в глаза, был большой портрет Гитлера на столе, у которого обычно в течение нескольких минут сидят гости и дипломаты, ожидая приема. Этот гитлеровский портрет – нечто новое в министерстве иностранных дел. Войдя в кабинет Дикгофа, я увидел еще один большой портрет Гитлера, стоящий на его письменном столе, за которым нам предстояло сидеть полчаса. Имеется ли такой же портрет и в кабинете Нейрата? Когда я впервые приехал в Берлин, служащие этого министерства выражали приверженность демократическим институтам и возмущение по поводу грубых притеснений, которым подвергаются ни в чем не повинные евреи. Они ожидали, что Гитлер уволит их, так как не все они были членами нацистской партии. Теперь все выглядит по-иному.

В беседе со мной Дикгоф поддержал все, что было сказано Гитлером против других стран, но сказал, что он не намерен предложить русскому послу покинуть страну, как нам сообщали из заслуживающих доверия источников. На мой вопрос об отношениях с Испанией он сказал, что «Германия строго нейтральна», но тут же поддержал отказ Португалии соблюдать нейтралитет на том основании, будто демократическое правительство Испании намерено аннексировать Португалию. Я заявил ему, что не верю этому. Он продолжал свои утверждения и пытался оправдать франкистский военный мятеж в Испании и даже одобрил помощь Италии мятежникам. Из всего сказанного Дикгофом явствует, что он надеется на установление фашистского режима в Испании. Это – требование Гитлера, и я убежден, что Германия оказывает помощь мятежникам через Португалию. Я думаю, что в один прекрасный день мы узнаем, что именно Гитлер и Муссолини предложили Португалии занять такую позицию.

Когда я спросил Дикгофа, что он думает относительно конференции в Локарно2 и возможности заключения всеобщего договора о мире, он, не задумываясь, ответил:

– Да, мы согласны участвовать, но при условии, что России там не будет.

Я заметил, что это не позволит Франции участвовать в конференции, особенно в том случае, если Германия потребует аннулировать франко-русский договор прошлого года. Дикгоф ответил:

– Мы не можем иметь дела с русскими коммунистами.

Я возразил:

– Можно согласиться с тем, что русские совершают глупость, распространяя свою пропаганду по всему свету, но ведь ваше правительство делает то же самое. Так на что же вы жалуетесь?

У него был наготове ответ:

– Наша пропаганда касается только наших подданных в других странах. Мы имеем право рассматривать их как часть нашего народа.

Я не стал приводить ему факты нацистской пропаганды в Соединенных Штатах, Швейцарии и других странах, полностью противоречащие тому, что он сказал. Однажды на одном обеде в ответ на его заявление, что Германия должна установить контроль над дунайскими странами, я сказал: «В Канаде проживает несколько миллионов американских граждан или сыновей и дочерей американских граждан. Почему бы и нам не потребовать контроля над Канадой? Тем не менее ни один видный американский деятель со времен Чэмпа Кларка не выступал с требованием об аннексии Канады». Я вспомнил сегодня об этой беседе и думаю, что Дикгоф тоже вспомнил о ней. Почти все немцы, нацисты и антинацисты, считают немцев во всем мире, особенно в Голландии, Швейцарии и в балканских странах, германскими гражданами и надеются включить их в свое государство, даже если ради этого им придется начать войну.

Из министерства иностранных дел я в машине поехал на Унтер ден Линден. Оттуда я пешком направился к русскому посольству, чтобы избежать слежки со стороны немцев. Я имел непродолжительную встречу с русским послом. Он сказал, что вряд ли будет отозван из-за грубых выпадов Гитлера.

– Эти выпады, – заявил он, – в действительности направлены на то, чтобы вынудить Францию расторгнуть с нами договор. Мое правительство даже не предложило мне заявить протест. Гитлер надеется вынудить Англию и Францию присоединиться к Германии и Италии с целью изоляции Советского Союза.