На руинах Империи - Татьяна Николаевна Зубачева

Тогда она на следующий день купила мороженого. И до его прихода они с Алиской только и беспокоились, куда его положить, чтобы не потаяло. А когда он пришёл, Алиска не пустила его в сарай и заканючила, чтобы он сразу садился за мороженое.

– Оно ж потает, – волновалась Алиска.

Было ещё светло, и он отказался идти в комнату. Она махнула на них рукой и выдала мороженое. И стоило ей на минуту отвернуться, как Алиска выцыганила у него половину. Когда она вернулась в кухню, он сидел на полу у окон, держа на коленях тарелку, а Алиска сидела рядом, страшно довольная таким новшеством, и, конечно же, тоже ела. Она, конечно же, отругала их и прогнала за стол…

– Ну, как? – спросила она. – Чьё лучше?

– Твоё, – сразу ответил он и так убеждённо, будто и впрямь сладкая расползающаяся масса ему больше понравилась…

…Но надо будет поговорить с ним, чтобы он перестал баловать Алиску. Женя вздохнула, предчувствуя, что разговор будет не из приятных. Но поговорить надо. И кажется, она знает, что сказать, чтобы до него дошло, чтобы он понял, в чём тут дело.

Женя завернула в кондитерскую.

– Джен, милочка! – защебетала мисс Лилли. – Наконец-то. Что-нибудь русское?

– Да, мисс Лилли, – улыбнулась Женя. – Хочу дочку побаловать.

На прилавке пряники, сушки, разноцветные фигурные конфеты… Женя набирает всего понемногу, только сушек взяла целую связку. Мисс Лилли щебетала, восхищалась Женей, её платьем, её умением вести хозяйство.

– И где глаза у мужчин?! – возмущалась мисс Лилли.

Женя охотно смеялась, рассказывала об Алисе. И вышла, как всегда, потратив все деньги, но очень довольная покупками. Сушки, правда, она одна и ест, но пряники должны им понравиться, а уж от фигурных леденцов Алиска будет в восторге.

Радужное настроение Жени ничто не могло поколебать. Да и всё вокруг было хорошо.

И на подработке опять прежняя дружеская атмосфера. Шутит и рассыпает комплименты Перри. Деловито спокоен Норман. Оживлены Мирта и Эллин. По-прежнему тих и малозаметен Рассел. Гуго трогательно ухаживает за ней, свято соблюдая данное слово. Печатая, Женя невольно вспоминала…

…Очередной весенний вечер.

– Вы позволите проводить вас, фройляйн Женни?

– Благодарю, – она приседает в шутливом книксене. – Но только до перекрёстка.

– Ваше слово закон для меня, фройляйн Женни.

Тёмные, приятно прохладные после дневной жары улицы. Небрежный, необязательный разговор ни о чём. И вдруг.

– Фройляйн Женни, вы не даёте мне ни малейшей надежды?

– Надежды? На что? – притворяется она непонимающей.

– Не надо, фройляйн Женни, вы отлично понимаете, – голос Гуго серьёзен, и она чувствует его искреннюю боль. – Поверьте, я не мальчик, чтобы разбрасываться словами. Но вы… вы понимаете и без слов. Если бы была надежда… Нет, не подумайте, я не могу и не хочу навязывать свою… своё чувство, принуждать вас к ответу. Но я хочу, чтобы вы знали. Я действительно… вы нравитесь мне, я хотел бы, чтобы вы были рядом. Я ни на чём не настаиваю, но позвольте тогда мне быть рядом с вами. Не лишайте меня надежды, фройляйн Женни, умоляю… Я не знаю, занято ваше сердце или нет, но мне сейчас в нём нет места, я согласен. Но позвольте мне ждать.

– Как я могу позволить вам что-то или запретить, – пожимает она плечами. – Вы свободный человек, и по какому праву я могу…

– По праву любви, – перебивает он её. – Моей любви к вам. Я обещаю вам, фройляйн Женни, клянусь, что не обеспокою, не скомпрометирую вас, что больше вы не услышите ни признания, ни мольбы. Но знайте, что я… что я рядом.

– Спасибо, Гуго…

…Тогда она быстро прекратила разговор и распрощалась. Гуго держит слово. Ухаживает, оказывает мелкие знаки внимания, говорит комплименты, но всё это строго в рамках приличия.

– Рассел, вот ваши расчеты.

– Благодарю. Как ваши дела, Джен?

– Как всегда, отлично!

– Рад за вас. И ещё раз благодарю.

– Да! – пальцы Эллин выбили такую дробь, что к ней обернулись. – У нас в городе теперь есть Палас. Одна открыла. Представляете, она где-то нашла уцелевших спальников и открыла Палас.

– У себя на дому? – смеётся Перри.

– Нет, ну, что вы! Делается так. Вы договариваетесь с ней, оплачиваете, оставляете адрес. И в назначенное время к вам приходит… – Эллин сделала эффектную паузу, – самый настоящий спальник. Ну, ему какие-нибудь пустяки на чай, угостить там… И вы получаете полное удовольствие.

– Вы так аппетитно рассказываете, – улыбается Норман, – что даже завидно.

– Хотите, – Эллин лучится добросердечием, – я узнаю у неё, берёт ли она мужские заказы?

– Я бы предпочёл переговоры без посредников. Не обижайтесь, Эллин.

– Ну что вы, я всё понимаю, – Эллин смущённо смеётся. – Я лучше действительно узнаю, и, если она согласится, познакомлю вас.

– Буду вам признателен, – Норман склоняет голову со светлыми безукоризненно ухоженными волосами.

– И сколько раз вы уже доставляли себе это удовольствие, Эллин? – спрашивает вдруг Рассел.

– Оно слишком дорого, чтобы быть частым, – вздыхает Эллин и тут же пунцово краснеет, – и вообще, джентльмен об этом леди не спрашивает.

Рассел улыбается, но его непроизнесенная фраза: «Если только леди сама не рассказывает об этом», – всем слышна и ещё долго словно висит в воздухе.

Домой Женю, как всегда, провожал Гуго, как всегда до перекрёстка.

Эркин пришёл почти сразу за ней. Женя подозревала, что он возвращается раньше и прячется где-то неподалеку, пока она не придёт. Без неё он дома избегает и по двору без дела болтаться не хочет.

И сегодня она только успела поцеловать Алису и спросить, почему та ещё не спит, как он пришёл. Очень довольный. Выложил на стол деньги и пошёл мыться. Алиса успела сунуть нос в сумку, увидела пакет из кондитерской, и загнать её в постель было уже невозможно. Женя на всё махнула рукой и пошла готовить ужин.

Эркин, как всегда, сначала разжёг плиту, а потом уже переоделся и стал умываться. Обычно Алиса крутилась тут же, но сегодня она предпочла не оставлять без присмотра пакет. Женя сочла момент удобным для разговора.

– Эркин.

– Да, – он обернулся к ней.

– Я хочу поговорить с тобой. Об Алисе, – он как раз вытирался и, услышав её слова, опустил полотенце и растерянно улыбнулся.

– А что… что с Алисой? – неуверенно спросил он.

– И с ней, и с тобой. Ты её совсем забаловал. Не надо, Эркин.

Он опустил голову и стоял так, скручивая, комкая полотенце. Женя уже знала его манеру выражать несогласие молчанием и потупленными глазами, но не отступала.

– Она такое слово «нельзя» хоть раз от тебя слышала? – он молча мотнул головой. – Ты пойми, ведь не в конфетах этих дурацких дело,