Война самураев - Кейра Дэлки

— Ёритомо-сама, я действительно тот, кого вы, должно быть, знали как Усиваку. Моя мать, Токива, была любимой наложницей нашего отца, полководца Ёситомо. В детстве меня сослали в Курамадэру, но три года назад я бежал оттуда и скрылся в Хираидзуми. Местный властитель, Фудзивара Хидэхира, хорошо меня принял и обучил искусствам конной езды и обращения с луком. Приемы же борьбы на мечах я перенял у самого князя тэнгу.

— Тэнгу? — переспросил Ёритомо, моргнув от удивления.

— Точно так, брат. По имени Сёдзё-бо. Мне еще не было пятнадцати, когда я овладел тэнгу-до, и, должен сказать, последующая наука лишь немногим улучшила мое мастерство. Я единолично отразил нападение разбойников на почтовой станции и много раз побеждал в бою с другими воинами.

Озадаченное перешептывание среди подручных Ёритомо подсказало Ёсицунэ, что его могут счесть хвастуном, и он поспешил сменить тему:

— Теперь я привел три сотни людей к тебе в услужение, коли пожелаешь принять. Вот мой фамильный меч — он докажет мою принадлежность к Минамото. Теперь слово за тобой. Будем снова ловить бабочек вместе, как два брата-птенца?

Все, кто был во дворе, рассмеялись, улыбнулся и Ёритомо.

— Верно, ты и есть тот, кто написал мне эти строчки. — Он сунул руку в рукав и вытащил сложенный лист бумаги. В нем Ёсицунэ узнал записку, которую послал брату много лет назад, минуя край Идзу по пути на север. — Я с тех пор ношу его с собой. Подойди, присядь со мной, поговорим о былом.

Ёсицунэ принял оказанную ему честь и сел слева, а Бэнкэй опустился подле хозяина. Жадно внимал Ёсицунэ рассказу брата — о доблести их отца в годы Хогэн и Хэйдзи, о том, как его предательски погубили. Потом Ёритомо поведал и о других сыновьях Токивы, Нориёри и Гиэне, которые также провели детство на чужбине. Они, подобно Ёсицунэ, вызвались служить на стороне Минамото. Ёритомо сказал, что желает однажды построить отцу большую ступу. Оба брата с печалью вспоминали дни, проведенные в изгнании, и тех, кто был с ними добр.

Ёсицунэ вдобавок рассказал Ёритомо о том, кому верны князья отдаленных краев Осю и Дэва и могут ли они выслать людей для содействия повстанцам.

За разговором день сменился вечером, а после наступила ночь. Поужинали братья в саду и даже не заметили, как землю окутал промозглый осенний туман. Лишь тогда, когда часовой возвестил час Крысы, Ёсицунэ поднялся уходить.

Ёритомо поймал его pyку.

— Передать не могу, брат, как мне радостно, что ты решил примкнуть к нашему войску. Истинно это добрый знак, ведь и нашему прославленному предку Ёсииэ встреча с братом принесла удачу в битве при Куриягаве. Немногим из своих союзников я могу довериться. Хорошо, что ты отныне со мной.

— Наконец дождался я чести послужить тебе, — ответил Ёсицунэ, почувствовав, что не удержал слезу. — Уж вместе мы непременно разобьем врага.

— Ты прав, непременно.

Ёсицунэ и Бэнкэй поклонились и вслед за провожатым вышли из особняка — оба навеселе от сливового вина и саке.

— Ну, видел? — сказал Ёсицунэ. — Брат меня признал. Все идет отлично.

— Похоже, так. Однако его, видно, ошарашило, когда вы сказали про тэнгу, господин. Не слишком благоразумно кичиться своим мастерством воина перед главным полководцем.

— Пожалуй, этого я не учел. Но ведь он мой брат! И я собираюсь за него драться. Он должен знать, на что я способен, или нет?

— Да, но следовало ли говорить, как вы победили тех разбойников на почтовой станции?

— А как иначе брат станет полагаться на меня в бою, если я не скажу ему, кого победил? Ты стал мнительным, как вельможа, Бэнкэй.

— Простите, молодой господин. Я ведь должен за вами приглядывать. Вот и наша улица. Осторожней, здесь яма.

— Ой! Спасибо, что подхватил, добрый Бэнкэй. Стыдно было бы проделать такой путь и засесть в обозе из-за сломанной ноги.

— Точно так, господин. Ваш конь там.

— Нет, с того края.

— Да нет же, господин, там.

— А я уверен, что в другом месте… Да и если он здесь, отчего мне его не видно?

— Оттого что он вороной. Вот, разве не слышали, как он сейчас всхрапнул?

— А-а, ну ладно. — И Ёсицунэ покорно поплелся за Бэнкэем к лошадям, теперь уж уверившись в том, что все и впрямь идет отлично.

Едва Ёритомо проводил брата взглядом, как улыбка его поблекла. «Как он молод! — думал Ёритомо. — По мне — совсем еще мальчишка. Зато как горяч! Проскакать несколько дней напролет, а потом резвиться как щенок — этому ли не позавидуешь? Эх, молодежь смутного времени… Как легко юные презирают правду смерти и отдаются войне! И взять меня — уж почти старик, а тоже приходится воевать. Нужно как можно скорее показать себя сведущим полководцем, заслужить уважение клана… Столько лет потрачено впустую! Пока я старался преуспеть в учении, мой брат тайно готовился к войне. Сколь прозорливее он был! Вот кто прославится в этом восстании — юноши, подобные Ёсицунэ».

— Вам нехорошо, господин? — спросил его кто-то из воинов Минамото, который сидел с ним в саду. — Вы вдруг замолчали, а теперь хмуритесь, словно заметили что-то недоброе вдалеке.

— Нет, все хорошо, — немедля откликнулся Ёритомо. Не время еще было проявлять слабость. Слишком многие из Минамото с радостью избавили бы его от места асона. — Просто утром мне предстоят большие дела. Хотелось бы выспаться.

— Конечно, господин, — сказал воин с поклоном. — Отдыхайте, а мы пойдем.

Все гости Ёритомо встали и, раскланявшись, вежливо удалились, однако их прощальные взгляды был настороженными и оценивающими. Ощутив их спиной, Ёритомо решил перед сном сделать еще кое-что.

Он нашел комнату, отгороженную от остальных покоев усадьбы, зажег там палочку благовоний и, положив на жаровню, стал ждать.

Вскоре на него повеяло холодом, еще более лютым, чем предзимняя стужа. Чей-то голос пгепнул прямо в ухо:

— Наконец ты призвал меня. Долго же я ждал.

— Мне жаль, что я не сделал этого раньше, — ответил Ёритомо. — Я должен извиниться. Все сбылось, как ты предсказывал.

— Разве я не говорил тебе давным-давно, что тебя избрал сам Хатиман? И что он и я не дадим тебе пропасть?

— Говорил, и мне следовало тебе поверить.

— Ты с блеском прошел все уготованные тебе испытания, и награда, как видишь, не за горами.

— Да. А теперь ко мне примкнул один из когда-то утраченных братьев. Мне бы радоваться, а я не могу. Не пойму, отчего так происходит.

— А-а, этот братец. О нем-то я и предупреждал тебя давным-давно.

Ёритомо оглянулся через плечо на мерцающую впалоокую тень Син-ина.

— Так это он? Что ж, Ёсицунэ и впрямь не любитель скромничать. Говорит, его воспитали тэнгу.