Великий полдень - Сергей Морозов

— Что с тобой, Серж? Давай ка, помогу залезть в лодку…

Но я лишь фыркнул, оттолкнулся от лодки и, напрягши силы, нарочито неторопливо, очень медленно поплыл вдоль берега. Назло ему.

Папа направил лодку параллельно моему движению.

— Куда ж ты плывешь, отчаянный ты человек, — удивился он. — А вдруг руку сведет судорогой, или ногу… Знаешь, наш покойный доктор хоть и не был психиатром, но говорил мне, что ты немного тронулся рассудком, помешался. Может, он был прав? Вроде того, что, мол, перетрудился умственно, когда корпел над своим великим проектом. Такое у него было мнение. Он тебя специально наблюдал. Кстати, многие из наших тоже так считают. Дескать, что с тебя взять, с блаженного…

Забавное получалось купание, нечего сказать! Оказывается, мы с Папой, словно соревнуясь, искали друг в друге признаки невменяемости. Теперь еще не хватало, чтобы, вместо ругательств, начали перебрасываться психиатрическими диагнозами. Мы подозревали друг друга в одном и том же. Ну уж нет, я не собирался ему отвечать! Да и неудобно это было в моем положении — на плаву.

— А что? — продолжал он. — Платить не нужно, хотя и расплачиваться, собственно, нечем. Никаких обязательств. Живешь, как хочешь. Принадлежишь самому себе. Мечтаешь, когда мечтается. Делаешь то, что считаешь нужным. И очень хорошо у тебя это получается. Не каждому удается так устроиться. Блаженных, вроде тебя, говорят, и женщины любят… Знаешь, я, признаться, завидую твоей свободе. В самом деле завидую. Вот теперь, похоже, у тебя все идет к тому, чтобы ты снова ощутил себя свободным мужчиной. Как тебе это удается? Ты расстанешься с женой, она сама тебе в этом помогает, и ты после этого еще, пожалуй, останешься с ней в самых добрых отношениях. Она будет верить, что ты все еще ее любишь, да ты и сам будешь в это верить. Послушать Маму, так вы с женой проклинаете друг друга с такой же искренностью, с какой тут же начинаете друг друга жалеть. Тебе, наверное, и в голову не приходило ее ревновать. Так же как и ей тебя. Никто из вас и повода не подавал. Куда уж вам!.. Зато теперь, когда повод появился, это оказалось на руку вам обоим! Скажу тебе кое что по секрету. Сегодня ко мне подходил твой официант. Вроде как благословения просил, мерзавец. А мне что — не жалко, могу и благословить, он ведь у меня при особом поручении. Да ты его сам про жену про свою расспроси. Он тебя очень уважает и, конечно, расскажет, как, едва нарядившись в золотые галуны, набрался наглости, тут же полез к ней под юбку и получил по морде… — Папа усмехнулся. — Впрочем, оплеуха вышла вроде награды или поощрения. Теперь она поглядывает на него с сочувствием. Это все отметили…

Я плыл, упрямо плыл. Меня тянуло, засасывало вниз, словно на мне были тяжелый бушлат и ватные штаны. Я старался найти теплую струю и плыть в ней, растягиваясь на поверхности воды, по возможности расслабляя отвердевшие, непослушные мышцы. Я дышал как можно размереннее: вдыхал, погружался в воду, снова поднимал голову. Я ни за что не хотел поддаваться Папе.

Выныривая, я снова слышал Папин голос. Папа продолжал рассуждать, но его рассуждения казались мне на редкость отрывочными и бессвязными. Какой то шизофренически рваный бред. Он выдумывал такие вещи, которые могут прийти в голову разве что сумасшедшему. Ей Богу, он заговаривался! Да еще меня при этом хотел записать в сумасшедшие! Он повторял, что завидует моей свободе. Говорил обо мне и о моей Наташе так, словно то, что мы с ней расстаемся — дело уже решенное, и от души хвалил за то, что я поступил умно, когда сам нашел себе замену в лице Вени. Ты уже практически свободный человек, повторял он… Как будто сетовал, что сам не может с «такой же легкостью» избавиться от Мамы.

— Ах, если бы я мог сейчас отделаться от Мамы! — вздыхал он. — Но нет, она ни за что не захочет, чтобы мы с ней расстались! Особенно теперь. Мама на все пойдет, лишь бы этого не случилось. У нас с ней все иначе. Конечно, грешно так думать, но если бы с ней что-нибудь случилось, я бы, кажется, не слишком горевал, ей Богу!.. Я по натуре образцовый семьянин, но тебе то известно, что у меня с самого начала нашего супружества были все основания опасаться, как бы она мимоходом еще кого-нибудь не пригрела. Да и потом тоже: чем больше она прощала мне измен, тем больше я подозревал ее саму. Я всегда чувствовал, что секс для нее— ничто, чепуха, вроде баловства, все равно что на землю плюнуть. Сколько мужчин было у нее до меня, пока она вдруг не решила играть роль верной подруги? Она, наверное, сама не знает. Не говоря уж о нашем дяде Володе. Мама всегда особенно жалела этого своего бывшего возлюбленного. У нее, ты знаешь, человеколюбие неумеренное. Это ведь она настояла, чтобы я позволил ему жить при нас…

Я вдохнул поглубже и не меньше чем на полминуты погрузился в воду. Я скользил под водой с открытыми глазами и видел лишь бледный свет вверху, слабые блики, а подо мной разверзалась кромешная тьма. То справа, то слева расходились красноватые концентрические круги. Но это, скорее всего, уже было продуктом моего сумеречного сознания. Я вспомнил, что пора глотнуть воздуха, только когда кровь ударила мне в переносицу. С отчаянным воем я рванулся вверх, и лишь в самый последний момент успел сделать спасительный глоток.

— Он, впрочем, очень преданный, покладистый парень, наш дядя Володя, — продолжал тем временем Папа, спокойно наблюдая за мной. — Мучается, стыдится, бедняга, греха молодости. Всей душой чувствует, что ужасно виноват передо мной. Даже в глаза смотреть духа не хватает. Но в целом я им очень доволен. Он прекрасно исполняет свои обязанности в Пансионе и всегда рад услужить. Теперь мне известно о детях все. На него вообще можно положиться. Он у меня вот где! Ты знаешь, я даже подумываю, а не пристроить ли за него Альгу. А что — неплохая мысль! О ней и так уже столько всяких небылиц ходит. Якобы пол России у девушки в любовниках. Не только Федя Голенищев, но даже Петрушка с помощниками подвизался. Якобы она и с бандитами не прочь. О, это как раз в ее стиле! Говорят, я, дурак, поселил ее в приличных апартаментах, а она теперь содержит там настоящий мужской гарем. Что она и Косточку успела развратить, а я этому не препятствую и даже потворствую. Ты ничему не верь. Все под контролем. Можешь себе представить, даже Мама ревнует ее ко мне. Это все потому, что нет рядом с Альгой порядочного мужчины. Дядя Володя в этом смысле подходящая кандидатура. Только вот небольшой дефект: он ведь у нас, знаешь ли, частенько писается во сне. Ходит под себя прямо как дитя малое. Скрывает это, конечно, как великую тайну. А как было бы удобно и хорошо! Джентльменский договор, практически фиктивный брак. Я бы чувствовал себя куда спокойнее… А еще лучше поженить его с нашей Майей. Я вообще то еще не решил. Это, понимаешь ли, огромная проблема — устроить судьбу взрослой дочери. Я говорил с дядей Володей об этом. Переполошился, чудак! До невообразимости. И отказывается наотрез. Причем не из за этих своих ночных недержаний, нет! А потому, понимаешь ли, что вбил себе в голову, что он — фактический отец нашей Майи. Это Мама с ним такую шутку сыграла, я знаю. Да хоть бы и отец! Я ведь его не что-нибудь, а о дружеской услуге прошу. Фиктивно, для отвода глаз. Не в церкви ж им венчаться…

Я едва не захлебнулся. Признаюсь, порядком уже наглотался воды.