Великий полдень - Сергей Морозов

— Ах, как же у тебя славно! — шепнул я.

Честно говоря, мне хотелось протереть глаза. Можно было принять все это за сон, но для сна это было чересчур осязаемо.

— Я очень рада, что тебе здесь нравится, — улыбнулась Альга.

Нет, здесь было не просто «славно»… Однажды зимой в гостях у Майи (я прекрасно это помнил!) я позволил себе неумеренно увлечься и, одержимый вдохновением, расписал Майе, как, по моему мнению, в духе восточных сказок Шахрезады должно выглядеть идеальное уединенное гнездышко для парочки влюбленных. Наш тогдашний разговор проходил с глазу на глаз. И вот теперь я увидел, что апартаменты совсем другой девушки, ее подруги, представляют из себя поразительно точную копию описанного мной гнездышка.

Это было восхитительно!.. Конечно, и вся Москва в своем нынешнем виде была ни чем иным, как одной чудесно материализовавшейся мечтой. Теперь я обнаружил, что внутри Москвы существует волшебный уголок — точь в точь слепок мимолетного состояния моей души. На этот раз он материализовался каким то непостижимым образом — вообще без моего участия, я даже пальцем для этого не пошевелил. Он был угадан и любовно воссоздан во всех мельчайших деталях… И кем?.. Этой странной девушкой, подругой Майи и Папиной фавориткой, которая теперь полулежала возле меня среди разбросанных на ковре шелковых подушек!

Но я был удивлен еще больше, когда, девушка призналась, что отделка и оформление апартаментов выбраны ею отнюдь не случайно. Конечно, не случайно. И в этом, собственно, не было никакой загадки. Все объяснялось довольно просто. Однако именно это простое объяснение впечатлило меня еще больше. Майя передала Альге, как близкой подруге, весь тот наш разговор, а также мои обломовские мечты относительно «гнездышка». И она, Альга, сразу решила про себя, что должна устроить здесь все в точности по моей мимолетной фантазии. Теперь я, кажется, мог и не спрашивать, почему и для чего ей это понадобилось… Не без некоторого смущения, девушка призналась, что для нее этот маленький «личный проект», хоть и не грандиозного размаха Москвы, тем не менее стал предметом ее тайной гордости, собственной идеей фикс. Она специально изучила концепцию архитектурных стилей Москвы, рылась в черновых набросках к моему проекту. Может быть, тут сказалось ее увлечение архитектурой. «Я просто влюбилась в этот проект», — призналась она. И даже не скрывала, что главная прелесть заключалась для нее именно в том, чтобы устроить мне сюрприз, поразить меня. Что ж, это ей отлично удалось…

Я даже не заметил, когда погрузился в тягучее, медленное наслаждение. Достаточно было одной этой близости. Не нужно было касаться девушки. Кстати, я вовсе не был так пьян, чтобы не контролировать себя. Напротив, я ощущал необычайные просветление духа и ясность мысли, на фоне которых чувственное возбуждение и нарастающее желание казались прекрасными событиями, участником которых мне вдруг посчастливилось стать. Конечно, повлияло (да еще как повлияло!) и то, что последние несколько недель я воздерживался и, стало быть, накапливал пресловутые гормоны. В этом я отлично отдавал себе отчет. Но в данный момент сколько-нибудь физиологическая трактовка причин происходящего со мной не имела никакого отношения к тайне прозрачной и свободной прелести нашего уединения. Это не имело ничего общего с теми рефлексами, которые вгоняли меня в краску в ложе у Мамы.

Странно, мы разговаривали о довольно отвлеченных вещах, но, глядя на Альгу, я не мог не помнить всего того, что насплетничали мне о ней со всех сторон за последнее время. Я смотрел на нее и не верил ни одной сплетне, ни одному слову. И в то же время чувствовал, что меня, словно горячей волной, обдает желанием, искушением. Если рассуждать здраво, то я почти ничего о ней не знал. Но мне казалось, что она действительно была девушкой «без прошлого». Вот она, вся передо мной, и вопрос «кто она?» меня не беспокоил. Я, пожалуй, не стал бы ее вообще ни о чем расспрашивать…

Впрочем, она сама чувствовала необходимость рассказать мне о себе. И то, что я узнал о ней от нее самой, не вызывало у меня тени сомнения. Естественность, ясность, простота ее рассказа словно опережали его содержание. Я и раньше думал о ней в каком то таком роде, сам предполагал нечто подобное.

Еще два три года тому назад совсем юной, самой обычной девушкой она жила с родителями где то на столичной окраине и как все ее сверстники да и вообще большинство москвичей, со сладким замиранием сердца смотрела на развернувшееся в центре грандиозное строительство. Почему то ей сразу пришла мысль о том, что за всем этим великолепием, отличавшимся таинственным единством, должен стоять один человек, что именно в голове одного человека могла родиться идея необыкновенного мегаполиса. И с самого начала ее преследовала странная, полубессознательная и беспокойная мечта — увидеть, приблизиться к этому человеку, познакомиться с ним. Зачем? Она этого не знала. Так, вероятно, ее сверстницы заболевали «любовью» к кинозвездам.

Родители — не бедные, не богатые, самые обычные люди, спокойные и добрые. С высшим образованием, начитанные. Стало быть, по всем меркам интеллигентные. Может быть, единственный их недостаток — скучные, состарившиеся и разболевшиеся гораздо раньше времени. В молодости они серьезно увлекались спортом, всяким там альпинизмом — багизмом, и один раз даже побывали в Гималаях, где и зачали ее, Альгу. Теперь, увы, единственной их мечтой было разбогатеть и отправиться на лечение за рубеж — в какой то первоклассный медицинский центр. Для того чтобы разбогатеть, они бросались в довольно таки странные «коммерческие» предприятия и хватались за различные модные способы обогащения. Вдруг всерьез начинали изучать курсы акций или высчитывать какие то «беспроигрышные» серии облигаций. Играли в лотерею, участвовали в разнообразных рекламных компаниях, проводимых фирмами: собирали колпачки от бутылок из под минеральной воды, вкладыши, наклейки, которыми снабжались упаковки с продуктами, смотрели телевизионные шоу и писали письма с ответами на викторины. Оба очень рассчитывали на свой кругозор и интеллект. А ведь совсем не глупые были люди…

Мало помалу взаимопонимание между Альгой и родителями начало таять. Кроме того, они вдруг принялись подозревать ее во всех грехах. Тяжелые затяжные скандалы стали следовать один за другим. Это было тем более обидно и больно, что она их, своих родителей, очень любила. Финал последовал вполне банальный: Альга, все чаще уходившая из дома, в один прекрасный день решила, что с нее довольно, что она уже достаточно взрослая, чтобы начать абсолютно самостоятельную жизнь, и исчезла окончательно. В небольшом кожаном рюкзачке лежали только зубная щетка, упаковка пресловутых гигиенических прокладок, миниатюрный томик японской классической поэзии да собственная записная книжечка.

Поначалу бродячий образ жизни пришелся ей по душе. Ей всегда попадались хорошие подруги, у которых можно было пожить недельку другую. Более или менее везло на людей. В притоны и грязные подвалы не заносило. По счастью, ее сразу прибилась к какой то чистой культурной богеме, где, по ее собственным словам, процент порядочных людей оказался весьма высок, а законченных подонков умели отваживать. Какая то художница дизайнер с собственной мастерской взялась обучать ее живописи, а известный кутюрье и постановщик модных шоу познакомил с профессией топ модели. У нее также завелись друзья среди цирковой публики и профессиональных спортсменов. Всего понемногу. Кое чему она успела научиться. Но и тут, конечно, случались всякого рода инциденты, наркотики, свободный секс и прочее. Но Бог миловал.