Россия и ее империя. 1450–1801 - Нэнси Шилдс Коллманн

в войне с Турцией 1768–1774 годов» восседающий в облаках Петр I с удовольствием наблюдает за тем, как турецкие пленники кладут знамена к подножию Медного всадника, воздвигнутого при Екатерине. Победу при Чесме Екатерина отпраздновала в церкви и в псевдотурецком дворце – и, как делали до нее Софья Алексеевна и Петр, раздала более 150 тысяч медалей, отчеканенных в честь ее победоносных генералов и адмиралов (Алексея Орлова, чесменского триумфатора, и Григория Потемкина, взявшего Очаков), а также в честь самой императрицы. На этих медалях нередко встречались надписи, восхвалявшие ее добросердечие, а отнюдь не могущество.

Всю эту идеологическую работу можно посчитать теорией, оторванной от действительности. Между тем Виктор Живов заявляет, что «мифология государства» в конечном счете уничтожила государство, поспособствовав передаче культурных полномочий от правителя к поэту, по мере того как государственная политика становилась все более консервативной и в качестве выразителей просвещенческих взглядов начинали выступать новые люди. Однако на уровне политической практики новые идеи, образы, одеяния и методы использования власти создавали новую политику, предназначенную для новых времен. Монархи XVIII века заметно освежили имперское воображаемое России. Прибегая к языку европейского Просвещения и римского классицизма, они позволили стране претендовать на место среди европейских народов и сформировали политический словарь, обеспечивший невиданный уровень самоопределения и мобилизации российских общественных элит. В то же время, уподобляясь европейским правителям и сохраняя верность российскому наследию, они продолжали строить свою идеологию на всеобъемлющей легитимности религиозного характера, произведя на свет могущественное сочетание священной, харизматической власти и полномочий светского характера.

РОЛЬ ЛИЧНОСТЕЙ

Возможно, один из самых поразительных фактов, связанных с политической легитимацией и властью в России XVIII века – это выдающаяся активность отдельных личностей. Не исключено, что проблема заключается в источниках – у нас попросту нет материалов, свидетельствующих о том, как цари (например, Иван IV и Алексей Михайлович, если брать наиболее активных из всех) осуществляли персональный контроль. Но очень вероятно, что громадное влияние монархов XVIII столетия (Петр I, Екатерина II) было новшеством в системе российской суверенной власти, обусловленным знакомством с европейскими теориями абсолютизма.

Не все монархи XVIII века проявляли активность, более того, в своем большинстве они не делали этого. То была эпоха власти дворянства, вырывавшего одну за одной уступки экономического характера. Далеко не всегда самодержцы окружали себя одаренными деятелями и удерживали своих фаворитов от взяточничества и кумовства. В этом смысле под огнем критики – заслуженной, но, к несчастью, гендерно окрашенной – чаще всего оказываются два монарха. Анну Иоанновну и Елизавету еще в XVIII столетии упрекали, и притом оправданно, в легкомысленности, мелочности или отсутствии интереса к власти. Ни та, ни другая не были подготовлены к царствованию и не получили должного образования и, в отличие от Екатерины II, видимо, не имели склонности к самообразованию и постоянному чтению. Аннинское окружение славилось коррупцией, фаворит императрицы Эрнст-Иоганн Бирон безжалостно отправлял своих противников в тюрьму и ссылку. Елизавету критиковали за чрезмерное увлечение нарядами (в ее гардеробе насчитывалось несколько тысяч платьев) и строительство дворцовых ансамблей, непосильное для казны. Действительно, она проявляла неумеренность и в том, и в другом, но внешняя репрезентация правления была важна для всех абсолютистских монархий Европы. Гендерные штампы, применявшиеся к российским императрицам с XVIII века и до сих пор бытующие в научной литературе, служат для того, чтобы доказать, что женщины неспособны управлять государством, и отвлечь внимание от достижений власти в целом. Окружавшие Анну казнокрады сумели привести в порядок государственный бюджет после беспорядочных трат при Петре, Елизавета же приблизила к себе деятелей, осуществивших военную и административную реформы и добившихся значительных успехов во время Семилетней войны. В то и другое царствование наблюдался непрерывный рост экономики и влияния России в Европе.

Из монархов XVIII века наибольшее внимание привлекают наиболее активные – Петр I и Екатерина II: на их царствования, взятые вместе, приходится 59 лет из 100. Оба проявили себя как компетентные, решительные и успешные деятели. Как уже говорилось, Петр реформировал многие российские институты и практики и вызвал чрезвычайно большой интерес со стороны историков. В России вплоть до конца XIX века его было принято восхвалять. Затем последовала критика со стороны таких влиятельных ученых, как Ключевский и Милюков, считавших, что он действовал необдуманно, не имея четкого плана, и принес больше несчастий, чем пользы. Современные исследователи вернулись к положительным оценкам. Марк Раефф, Джеймс Кракрафт, Пол Бушкович и другие помещают четвертьвековое царствование Петра, отмеченное бурными переменами, в более широкий контекст, считая, что в последние годы правления он выработал последовательную политику, вводя институты и практики, характерные для Polizeistaat. Они признают, что Петр пользовался достаточно широкой общественной поддержкой, что сделало его преобразования возможными, и отдают должное талантам, собравшимся вокруг него. Меншиков, близкий друг Петра, пользовавшийся его доверием, под конец жизни погряз в казнокрадстве, но многие приближенные императора проявляли компетентность и способность к новаторским решениям: дипломаты Борис Куракин, Андрей Матвеев и Петр Толстой, политические теоретики Прокопович, Яворский и Шафиров, верные товарищи из семейства Долгоруких, управленцы-самородки Андрей Виниус и Павел Ягужинский, иностранные советники Патрик Гордон, Франсуа Лефорт, Джеймс Брюс, Антон Девиер и десятки приехавших из других стран инженеров и предпринимателей.

Точно так же не подлежит сомнению величие Екатерины II как государственного деятеля (рис. 13.5). Она старалась представить себя как верную служительницу своего народа, прислушиваясь к нему, раздавая права и привилегии, покровительствуя искусствам. Екатерина напряженно работала – по много часов каждый день, – старалась все контролировать и держала в узде своих фаворитов. Умная и начитанная, она была также жестким управленцем и сумела подобрать превосходные военные и гражданские кадры для осуществления своих масштабных реформ. Эти способные люди хорошо справлялись с порученными заданиями – такими как управление обширными территориями (Потемкин) или новосозданной имперской бюрократией (Александр Вяземский, Яков Сиверс, Александр Безбородко). Достижения Екатерины бесчисленны: она осуществила административные преобразования в пределах всей империи, приобрела обширные территории, умело вела геополитические маневры, способствовала развитию культурных учреждений и индивидуального творчества.

Рис. 13.5. Екатерина II, как и Петр, заказывала множество собственных портретов для формирования своего публичного образа. Данный портрет кисти Вигилиуса Эриксена (между 1749 и 1782 годами) подчеркивает ее культурность и утонченность. С разрешения Государственного музея, Амстердам

Репутация Екатерины в еще большей мере, чем Анны и Елизаветы, пострадала из-за гендерных предрассудков. Европейские авторы того времени и многие современные исследователи упрекают ее в излишнем любвеобилии, упоминая имена многочисленных фаворитов императрицы. Действительно, у нее было немало любовников (всегда по одному в каждый конкретный момент), но такие связи имелись и у большинства европейских монархов, и, как указывает Джон