Отступник - Робин Янг

Когда на смену весне пришло лето, нетерпение, с которым он ждал ответа Джона Комина, достигло такой степени, что топот конских копыт, приближающихся к поместью, заставлял его бросаться к ближайшему окну. А новостей все не было. И теперь, проведя два месяца в Эссексе, где он разбирался с делами, оставшимися после отца, Роберт возвращался ко двору короля, снедаемый парламентскими тревогами. Послезавтра вступит в силу новая конституция Шотландии и будет создан Совет, подконтрольный английским хозяевам.

Взрыв грубого смеха отвлек его от невеселых мыслей. Оглядевшись по сторонам, он заметил четверых мальчишек, вприпрыжку бегущих по обочине. Пятый, самый младший из них, безнадежно отстал, но упрямо пытался догнать своих товарищей. Мальчишки постарше не обратили никакого внимания на кавалькаду, а вот младший остановился и заулыбался, когда к нему подбежал Фионн.

— Стивен, ты что, не хочешь посмотреть, как он задергается в петле? — крикнул один из мальчишек, оглядываясь на него.

Погладив гончую по голове, пацаненок припустил вслед за остальными.

— Нужно было идти через Ньюгейт, — запыхавшись, выдохнул он с акцентом истого англичанина, никогда не знавшего другого языка.

— Тупица! Улицы забиты битком. Здесь быстрее. Мы еще успеем занять место на Варфоломеевской стене. И уже оттуда увидим, как ему вспорют брюхо!

Раздался новый взрыв смеха, и мальчишки помчались дальше. Издалека до Роберта снова донеслись звуки грубого веселья, еще громче прежнего. Он вдруг понял, что слышит приглушенный гул голосов, время от времени прерываемый невнятными выкриками. Дорога впереди резко поворачивала налево, следуя изгибу городских стен, отклонявшихся на юг, к Крипплгейту. Следуя по ней, отряд Роберта вскоре увидел менее чем в полумиле впереди огромные здания приората[51]Святого Варфоломея. За ними, в туманной полуденной дымке, раскинулось ровное поле Западного Смитфилда. И представшее взору Роберта зрелище заставило его резко натянуть поводья, останавливая коня.

Зеленая равнина, ограниченная водами Флита, была заполнена массой людей — здесь их были сотни и тысячи. Пока Роберт смотрел на поле, к ним присоединялись все новые толпы, прибывающие через Ньюгейт и Олдерсгейт. Подобно темному приливу, они перехлестывали через край Смитфилда. Стало понятно, почему так необычайно тихо и пустынно было в пригородах и на дороге. Складывалось такое впечатление, что на поле перед ним собрался весь Лондон. Сперва он подумал, что началась августовская ярмарка, с которой много лет назад его познакомил Хэмфри. Но, обводя взглядом море голов, Роберт не увидел ни палаток, где продавались бы всевозможные товары, ни арены для лошадиных скачек, ни жаровен.

— Что здесь происходит?

Роберт оглянулся, когда заговорил один из его рыцарей-англичан по имени Мэттью. Взгляд его, как и всех остальных, был прикован к необычному зрелищу. Роберт вновь посмотрел на поле и теперь заметил огромную виселицу, возвышавшуюся над толпой. На ней часто раскачивались трупы. Но сегодня она оказалась во власти не мертвых, а живых — на помосте, под пустыми петлями, толпились люди. В памяти у него всплыли обрывки подслушанного разговора лондонских оборванцев, и он ощутил смутное беспокойство.

— Казнь.

Переводя коня на рысь, Роберт повел свой отряд по дороге. С угрюмого серо-свинцового неба на землю упали первые капли дождя. Шум толпы стал громче, когда они подъехали к Смитфилду, и вскоре дорога стала непроезжей — ее запрудили люди, прибывающие через Олдерсгейт. Роберт со своим эскортом вынужден был перейти на шаг, медленно пробираясь через толпу. Здесь собрались представители самых разных сословий: простолюдины в грубых туниках и деревянных башмаках, крупные и решительные ремесленники — некоторые даже не сняли промасленных фартуков, и публика почище, в шапочках с перьями и украшенных вышивкой накидках. Роберт, в своей парчовой мантии и сапогах из мягкой кожи, с длинным мечом на боку и со свитой из рыцарей и слуг, выделялся, как бриллиант в куче речной гальки. Нес, заметил он, старался держаться поближе к нему, подозрительно поглядывая на проходящих мимо лондонцев.

— Лучше двинуться в объезд, сэр, — окликнул его Мэттью, хмуро глядя на пару прыщавых подростков, которые пытались потрогать его пугливую кобылку. — Повернуть на север, к Бару, а потом спуститься вниз по Холлборну.

— Правильно! — крикнул еще один рыцарь, разворачивая своего коня против все усиливающегося людского потока. Фионн побежал за ним, оглашая воздух возбужденным лаем.

Наклонившись с седла, Роберт ухватил за шиворот одного из прыщавых юнцов.

— Кого здесь казнят? — Мальчишка попытался вырваться, но Роберт крепко держал его. — Отвечай!

— Уильяма Уоллеса, — выпалил парнишка. — Людоеда с севера!

Роберт отпустил его, не обратив внимания на то, что юнец обругал его, прежде чем нырнуть в толпу.

— Сэр!

Роберт пропустил возглас Мэттью мимо ушей и повернулся к Несу.

— Возьми моего коня! — крикнул он оруженосцу, высвобождая ногу из стремени и спрыгивая на землю. Проигнорировав предостерегающий оклик Неса, он стал проталкиваться сквозь толпу, благо рост и сила позволяли ему продвигаться вперед.

Краем глаза он заметил на обочине нищих. Они протягивали руки людям, проходящим мимо. Сквозь неумолчный гул голосов до него иногда долетал стук колотушек прокаженных. Здесь были менестрели и жонглеры, знахари со своими снадобьями и продавцы индульгенций, которые слетелись на шумное сборище, словно мухи на мед. Казалось, что сейчас начнется народное гулянье, вот только толпа жаждала не игрищ, пира и танцев. Людей сюда согнала жажда крови. Они безжалостно толкались, стараясь пробраться поближе к виселице, чтобы отвоевать себе местечко, откуда можно было бы наблюдать за казнью.

Роберт упрямо лез вперед. Он должен был увидеть все своими глазами. В обрывках разговоров до него то и дело долетало имя Уоллеса. Как они сумели его схватить? Когда? Дождь окрашивал в темный цвет головы и плечи собравшихся. Он наступил кому-то на ногу, а в ответ его толкнули в спину. Дорогу ему загородила женщина, распущенные волосы которой ниспадали ей на плечи. Она улыбнулась, окинув его с ног до головы оценивающим взглядом. Одной рукой она распахнула ворот платья, обнажая груди. Вторую руку она протянула к нему, раскрыв грязную ладонь.

— Пенни за удовольствие потрогать их, милорд.

Роберт почувствовал, как его подхватил общий поток, сжимая со всех сторон. На него пахнуло гнилостным запахом, когда какой-то беззубый старик обернулся и уставился на него с похотливой улыбкой, а в ушах зазвенело от восторженного вопля, который издали два юнца, зажатые в толпе рядом с ним, при виде обнаженного тела. Он заметил, что женщина перенесла внимание на молодых людей, и увидел темную родинку у нее на груди, пока она проталкивалась к ним. Когда ее поглотил людской водоворот, Роберта подхватил и понес новый поток. Под ногами у него чавкала грязь и отбросы. Он почувствовал, как его дернули за пояс, и понял, что остался без кошеля, но не мог даже пошевелить рукой, чтобы схватить вора. Он наступил на что-то мягкое и податливое — скорее всего, труп какого-то животного, который с отвратительным хрустом подался у него под ногой. В воздухе висел одуряющий запах пота, грязных волос, дыма и экскрементов, словно вся гниль большого города бурлила в этом кипящем котле человеческих тел.