Княжич - Алексей Янов

Изяслав Мстиславич внимательно рассматривал открывшуюся перед ним панораму – часть огромного, насколько хватало взгляда, высушенного болота, прорезанного сточными каналами и перекрытого плотиной от основного болотного массива. На дне этого осушенного водоема деловито колупались смерды, вырезая куски торфа и выкорчевывая редкие пни.

А вдали уже виднелись недавно выстроенные крепостные деревянные стены, окружающие коксохимический завод. Они были обмазаны глиной, что издалека придавало им вид каменных сооружений. Изяслав Мстиславич в надвратной башне долго рассматривал пустые пушечные бойницы, при этом что-то прикидывая в уме. В воротах нас встретили молодые дружинники – взводные. Под их началом здесь служило два взвода пехотинцев-стройбатовцев, откомандированных сюда из Гнёздова.

Первое, что бросилось в глаза князю на заводской территории, – это высокие кирпичные трубы, из которых валил дым. А вся площадь перед коксохимическими батареями была застроена навесными конструкциями, заполненными под завязку высушенными пластами торфа.

Свободный сегодня от несения посменной гарнизонной службы дружинник провел Изяслава Мстиславича к хоть и двухэтажному, но достаточно скромному по габаритам свежесрубленному терему. Большую часть первого этажа занимала большая гридница, в которой, как оказалось, вдоль длинных столов сидела молодежь, да несколько мужей постарше, обучаясь наукам. Самое чудное было в том, что учителями были такие же сопляки-недоросли. Они что-то там рисовали мелом на подвешенных к стене темных деревянных досках. Однако при появлении столь высоких гостей учебное помещение быстро очистилось от учащихся, а сведенные вместе школьные столы стали заполняться различными блюдами с яствами. В это время князь, оставив в тереме большую часть своих сопровождающих, увлеченно под мои комментарии исследовал само коксохимическое производство и получаемые от него продукты. Когда через пару часов этот научно-познавательный процесс завершился, пиршественный стол был уже накрыт и ломился от съестного и спиртного. Изяслав Мстиславич остался доволен увиденным. Особенно его порадовали цены на получаемую в здешних перегонных кубах готовую продукцию, описанные мной области их применения, а также новые товары, что вскоре должны появиться на рынке – прежде всего бакелит и парафиновые свечи. Переночевав в Ковшарове, на следующий день отправились в Гнёздово, там нам предстояла особенная культпрограмма.

У гнёздовского причала нашу ладью встречали всадники – командный состав местных батальонов. Внешний вид их был достаточно колоритен – все ратьеры были в вороненых доспехах и в черных сюрко с желтым крестом.

Спустившись с долгогривого, в яблоках коня, покрытого черной попоной, первым к князю подошел Бронислав – командующий сводным полком пятибатальонного состава.

– Княже, Изяслав Мстиславич! – поклонился полковник. – Все твои вои рады тебя видеть!

– По здорову и вам, дружи мои! – Изяслав Мстиславич обратился к гарцевавшим всадникам, а затем поприятельски приобнял Бронислава.

Берега Днепра огласились ответными приветственными криками, ржаньем коней и металлическим бряцаньем снаряжения.

После короткого обеда мы с Изяславом Мстиславичем и его дружинниками выехали на учебный полигон.

– Клоч, – обратился я к подполковнику, – будешь в этом учебном бою командовать тремя нашими лучшими батальонами. А дружина князя будет пытаться вас атаковать! Начинаем!

Естественно, все бойцы этих батальонов состояли сплошь из старослужащих, за плечами которых был целый год военной службы. Молодое осеннее пополнение, уже начавшее потихоньку поставляться княжескими рейдовыми отрядами «охотников за головами», вместе с двумя другими батальонами должны были за разворачивающимся учебно-батальным действом наблюдать со стороны. Длинными пятиметровыми пиками, поставляемыми с лесопилок, батальоны теперь были укомплектованы в полной мере.

Клоч, по недавно заведенной привычке, отдал честь и галопом поскакал к казармам.

Не прошло и нескольких минут, как выбегающие из казарм бойцы, повинуясь переливчатой трели свистков своих командиров, стали выходить из ворот и сноровисто выстраиваться в батальонные каре в поле перед стеной земляной крепости.

– А че нам пытаться атаковать, – не сдержавшись, передразнил меня Злыдарь. – Хоть ты нам, княжич, и выдал стрелы без наконечников, но мыслю я, что на белок и такие в самый раз будут! В сей раз мы себя сдерживать не будем! Разбегутся твои смерды по кустам как те белки!

Присутствующие дружно захохотали.

– Помните! – не обратил я внимания на комментарии главного княжеского воеводы, обращаясь к остальным дружинникам. – Атаковать пешие построения только тупыми концами копий!

– Небойсь, княжич! На память пока не жалуемся! Командуй скорее атаку! – раздались ответные возгласы.

Изяслав Мстиславич молчал, не вступая в диалог. Он, как и многие из его менее разговорчивых гридней, пристально всматривался вдаль, изумляясь четкости и быстроте построений лапотников. Разум князя раздваивался. Весь его прошлый опыт говорил, точнее, кричал: «пехоте несдобровать!», но собственные глаза намекали ему об обратном. «Не просты эти лапти, ох как не просты! Такие и под градом стрел могут устоять. И таранной копейной атаки не испугаться, сохраняя строй».

Подобные мысли, рвущие привычные шаблоны, протекали стремительным оползневым потоком не только в голове великого князя. Все большее количество дружинников устремляли свои изумленные, не верящие в реальность происходящего взгляды на батальонные квадраты княжича. Выпестованные по наставлениям княжича войска поражали своей организованностью. Ощетинившиеся длинными копьями, живые, шевелящиеся людские квадраты все разом перешли в движение. От них исходили звуковые разноголосицы: слышался и гулкий бой барабанов, и перезвоны труб, и свистки, и сигналы прапоров (флажков). При всем при этом двигались плотные пехотные построения как единый живой организм – не отставая и не опаздывая ни на шаг, не вываливаясь из строя.

– Отец! – обратил я на себя внимание застывшего как каменное изваяние князя. – Предлагаю тебе не участвовать в конной атаке, а пронаблюдать за ней из крепостной башни. Оттуда весь бой будет хорошо виден как на ладони, с высоты своего коня такого, что будет твориться на земле, никак не разглядеть!

– Хм! – на миг задумался князь над поступившим от сына предложением. – Мы с княжичем полезем на вежу, – обратился он к находящимся подле него сотнику Малытю, – ударите по пешцам после моей отмашки!

– Как повелишь, княже!

Минут через пять мы с Изяславом Мстиславичем и еще несколькими увязавшимися с нами оруженосцами оглядывали учебное поле. НП открывал перед нами всю панораму предстоящего действа. Батальоны медленно, шаг за шагом продолжали наползать на застывшую в отдалении конницу. Я тронул Изяслава Мстиславича за рукав:

– Пора бы и начинать…

Князь, недолго думая, махнул рукой. Злыдарь, увидев княжий сигнал, тут же разразился отборным матом, призывая дружину в атаку. До нас отчетливо доносился его крик: