Ищейки - Василий Ершов

Грянул выстрел – последний в тот день.

Мартин Линц шумно выдохнул. Тяжело поднявшись на ноги, благодарно кивнул Бену Финкельштейну, крайне своевременно оказавшемуся рядом и швырнувшему тот судьбоносный камень. Потом стрелок подошёл к распластавшемуся на грязном песке главарю бандитов.

– Вот чёрт! – охотник за наградами с досадой почесал затылок. – Плакала моя награда. Кто ж теперь поверит, что это труп самого Падильи? Головы-то нет.

Деревня Арройо Секо, ставшая полем битвы, понесла значительный ущерб. Некоторые хижины были взорваны или сожжены, остальные уцелели, но получили повреждения. И это не считая разорения, учинённого бандитами. Что-то из имущества было разбито, что-то сломано, что-то приведено в полную негодность. Погибла часть немногочисленного крестьянского скота: средь пуль довольно часто встречаются дуры. Правда, удалось переловить половину «осиротевших» верховых лошадей; эта добыча могла в какой-то мере компенсировать убыток. Вещи чинятся, жилища отстраиваются. Нет ничего, утраченного безвозвратно, ничего, кроме людей, – это крестьяне, привыкшие жить тяжёлым трудом, знали лучше многих. Судьба была благосклонна к жителям деревни: никто из них не погиб в тот день. Никто даже не был ранен. Все успели вовремя схорониться и уберечься. Позднее это удивительное обстоятельство сочли настоящим чудом.

Из всей шайки Шелудивого Пса уцелели шестеро бандитов. В их числе был горе-разведчик Марко, так и просидевший весь бой запертым в погребе: дружки оставили его там за то, что он попал в плен и не сумел удержать язык за зубами. Выжил также сброшенный Джоном с колокольни незадачливый смотрящий, совсем ещё мальчишка. Он отделался синяками и ушибами. Ещё четверых недобитков – скуливших, исходивших кровью – пленили селяне. Двадцать пять трупов ожидали одной общей могилы – большой ямы, которую жителям Сухого Ручья ещё предстояло вырыть. Причём как можно скорее: здешнее солнце даже в октябре безжалостно к телам, которые покинула жизнь.

У северной окраины деревни появились три свеженасыпанных холмика. Три могилы. В одной подле своего хозяина упокоилась рейнджерская сабля, некогда врученная за храбрость в бою самим генералом Янгом. Надпись на кресте гласила: «Крейтон Ли-Энфилд, офицер, навсегда оставшийся в строю». В соседней могиле нашёл своё последнее пристанище чернокожий снайпер, а рядом с ним легла его любимая винтовка «Честер» с рычажным затвором и оптическим прицелом. Буквы, вырезанные на дощечке, с полным на то основанием утверждали: «Здесь лежит Джон Гор, стрелок, оставшийся непревзойдённым». Третий холмик отличался от соседних могил. По сути, это была всего лишь аккуратно сложенная из камней пирамидка, в основании которой был захоронен томагавк индейца по имени Каменный Бык. Тело самого индейца, согласно обычаям его племени, было сожжено на рассвете следующего дня, а пепел был развеян по ветру. Это нужно было, чтобы дух славного воина смог уйти туда, куда уходили все его предки – в Края Вечной Охоты.

Многие жители Сухого Ручья собрались на пустыре – почтить память отважных защитников. Долго стояли там с непокрытыми головами. Потом стали расходиться, возвращаясь к насущным делам. В конце концов у могил остались только двое: стрелок, потерявший всех своих друзей, и юный светлый волшебник. Эти двое стояли ещё очень долго. В полном молчании.

Близился закат. Незаметно подкравшийся ветер шепнул что-то, осторожно коснулся гладкой поверхности реки, и она недовольно сморщилась, как будто боялась щекотки. Пустыня ещё удерживала тепло, накопленное за день, и горизонт расплывался в дрожащем мареве. Но впереди была ночь: она, словно обнаглевший грабитель, раз за разом возвращалась на беззащитную землю, чтобы отобрать у неё солнечные дары, и убиралась до утра, дабы светило вновь снизошло на горемыку своей вселенской щедростью.

Мартин Линц готовил бурую кобылу к отъезду: проверял завязки седельных сумок, подтягивал подпругу, осматривал подковы. Всё было в порядке, однако стрелок, будто нарочно, медлил с этими рутинными манипуляциями. Будто бы не хотел отправляться, хотя сам ещё час назад был непоколебим и категоричен в своём желании.

– Может, всё же не стоит ехать в ночь, сынок? – ещё раз попытался дон Хаби.

Стрелок хотел покинуть Сухой Ручей тихо, без шумихи. Поэтому, кроме одинокого старика, провожать охотника за наградами вышли только ищейки. Энвер была мрачнее обычного, да и вообще выглядела неважно: под глазами залегли тени, плечо забинтовано, правая рука на перевязи. Кристоф, понимающий в целительстве, уныло заключил, что шрама под ключицей избежать не удастся. Не то чтобы ведьма особенно расстраивалась по поводу изъяна в собственной внешности, нет. Под одеждой всё равно видно не будет. Но девушку тревожило что-то ещё. Сам светлый с присущим ему оптимизмом предположил, что она просто вымотана, и со временем это пройдёт. Сложнее было со стажёром: он кисло взирал на приготовления стрелка и был чернее тучи. Голову юноши венчала белая шляпа Джона Гора: Мартин отдал её Бену в подарок.

– Стоит, дон Хаби, стоит, – ловец наград погладил свою лошадь вдоль гривы. – Надо ехать. Я тут больше не нужен.

– И всё же! Скоро стемнеет, а ночевать одному в пустыне – мало приятного. Подожди до завтра.

Стрелок только усмехнулся себе под нос.

– Правда, мистер Линц, – произнёс Бен с надеждой. – Останьтесь ещё на ночь. Или даже на пару дней.

– Не могу, парень.

– Но почему?

Мартин долго молчал, тиская поводья. Потом взглянул на крестьянские лачуги. Сквозь окна, сквозь щели в ставнях из неказистых жилищ просачивался мягкий уютный свет.

– Видишь эти домишки, Бенни? В них живут мирные работяги. Я принёс им боль и страх. Принёс войну. Я чувствую себя виноватым перед ними. Поэтому – не могу.

– Но ведь это глупо! Мы защитили их! Бандиты Падильи больше никогда не потревожат эту деревню! Это они приносили сюда боль и страх, не ты!

– Бандиты взяли бы столько, сколько им было нужно, и уехали бы, – невесело улыбнулся Мартин. – Из-за меня они забрали много больше.

– Но…

– Посмотри на этот свет, Бен. Послушай смех. Загляни в глаза поселян, и увидишь там радость. Надежду. Крестьяне в итоге победили. Они всегда побеждают. А я проиграл.

Мартин Линц, печально улыбаясь, посмотрел куда-то вдаль. Кристоф и дон Хаби его поняли. А вот Бен, похоже, не очень.

– Проиграли бандиты. В деревне теперь будет мир.

– Будет. Надеюсь, долго. Джон, Ли и Булл тоже надеялись на это, когда шли драться.

Финкельштейн замолчал, понуро глядя себе под ноги. Мартин дружески потрепал его по плечу.

– Эй, дружище, я знаю, о чём ты тоскуешь. Успел привязаться к ребятам. Восхищаешься ими. Я тебя понимаю, как никто другой, поверь. Но ты выбрал не тех людей в качестве примера, на который нужно равняться. Такие, как мы, не имеют будущего. Мы же не умеем ничего, только стрелять. Сеять смерть. И этим похожи на псов Падильи. Думаешь, банды вроде этой будут всегда? Ты не хуже меня знаешь, к чему стремятся маги, – тут Линц переглянулся с Энвер. – Несмотря на то что ваш порядок не идеален, это всё же порядок. Однажды мир наступит везде. Тогда стрелки уже не будут нужны. Мы…