Последний тайник - Фернандо Гамбоа

Я осторожно двигал руками и ногами, стараясь не поднимать лежавшую на дне грязь, чтобы не замутить воду и тем самым не свести на нет и без того плохую видимость, — а вместе с ней и наши шансы на спасение. То и дело увертываясь от сталактитов, которые, торча сверху острыми дамокловыми мечами, казалось, ждали, когда мы зазеваемся и напоремся на них, я подумал, что мы попали в самую худшую ситуацию, какая только может быть при подводном плавании.

Наивный.

В нескольких метрах впереди меня фонарь высветил нечто такое, чего мне при данных обстоятельствах хотелось бы избежать любой ценой.

Подземный туннель раздваивался…

Передо мной зияли два абсолютно одинаковых темных отверстия, одно из которых вело налево, а второе — направо. Они оба чем-то напоминали угрожающе разинутую пасть огромной голодной анаконды.

Ситуация становилась критической. Ограниченный запас воздуха в наших баллонах вынуждал меня как можно быстрее принять решение, по какому из этих двух туннелей нам следует плыть, однако у меня не было ни малейшего представления о том, какой именно может вывести нас на поверхность — если вообще они вели на поверхность...

Я подплыл к тому месту, где туннель раздваивался и, остановившись, почувствовал, как следовавшая за мной Касси уперлась в мои ласты. От моего решения зависела наша жизнь, потому что, выбрав один из этих узких и темных туннелей, мы утрачивали возможность повернуть назад.

Единственное, что я мог сейчас сделать, — так это поочередно заглянуть в каждый из туннелей и, выставив вперед фонарь, посмотреть, какой из них, на мой взгляд, выглядит менее зловещим.

Вначале я засунул руку с фонарем в левый туннель и, осветив его так далеко, как только мог, увидел, что он точно такой же, как и тот, по которому мы до сего момента плыли, но чуть-чуть поуже и, как мне показалось, с небольшим наклоном вниз. Последнее обстоятельство мне очень не понравилось, и я, попятившись, произвел те же самые действия в туннеле, который уходил вправо. Этот туннель тоже был узким, однако, в отличие от первого, поднимался под довольно большим утлом вверх.

Вероятнее всего, он и должен был привести к столь нужному нам выходу на поверхность.

Я жестами объяснил Кассандре, что туннель, ведущий налево, уходит вниз, а туннель, ведущий направо, — вверх, и затем при свете фонаря увидел, что она показывает мне, что нам нужно плыть по второму туннелю.

Выставив руку с фонарем вперед и уклонившись от сталактита, «охранявшего» вход во второй туннель, я поплыл вперед, уже почти уверенный, что именно этот подземный коридор выведет нас на поверхность. Столь опасной для нас грязи на дне этого туннеля не оказалось, но в нем было так тесно, что я едва мог работать ногами и руками и со страхом думал, что дальше он может еще больше сузиться и тогда течение нам не позволит…

Стоп!

Внутренний голос подсказывал мне, что здесь что-то не так.

В моем мозгу, где-то на подсознательном уровне, вдруг отчаянно замигал сигнал тревоги, подаваемый мне интуицией, которая выработалась у меня в результате многолетнего опыта плавания под водой. Я в нерешительности остановился, зная, что интуиция меня не обманывает, но еще не понимая, чем вызвано ощущение тревоги.

Я почувствовал, как Кассандра слегка подергала меня за одну из ласт, напоминая, что нам нельзя терять времени. Не обращая на это внимания, я закрыл глаза и, снова расслабившись, попытался мысленно проанализировать свои недавние действия и понять, чем же объясняется внезапно возникшее у меня волнение.

Осознавая, что с каждой секундой, проведенной в неподвижности в этом чертовом туннеле, неумолимо тает запас воздуха, которого нам в конечном счете может не хватить, я, тем не менее, сохранял невозмутимое спокойствие и не торопясь размышлял над тем, о какой ошибке предупреждает меня внутренний голос.

Когда Кассандра во второй раз, уже более настойчиво, стала дергать меня за ласты, перед моим мысленным взором вдруг появилось одно-единственное слово, которое как будто было написано огненно-красными буквами на внутренней стороне моих век: «Течение». И хотя физически я этого не чувствовал, у меня уже не было никаких сомнений: в туннеле, по которому мы плыли сейчас, отсутствовало течение.

Это могло означать только одно: этот подземный коридор заканчивается тупиком.

Я оглянулся и, осветив себя фонарем, попытался жестами объяснить Кассандре, что нам нужно немедленно плыть назад. Вначале Касси протестующе качала головой, но затем все-таки согласилась и стала пятиться к тому месту, где туннель разделялся надвое.

Когда мы вновь оказались на развилке, я проверил запас воздуха в своем баллоне и обнаружил, что — по-видимому, из-за чрезмерных физических усилий — уже израсходовал значительную часть имевшегося в баллоне запаса, а значит, время, в течение которого мне нужно успеть выбраться на поверхность, существенно сократилось. Но еще больше меня беспокоило то, что Кассандра, наверное, находилась в такой же ситуации, а может, в еще более жуткой.

Решив не терять больше ни секунды, я с силой рванулся внутрь левого туннеля, чувствуя, как буквально по пятам за мной следует Кассандра.

Я видел, что этот туннель и в самом деле уходит все глубже и глубже в землю, но пытался убедить себя, что течение, которое теперь отчетливо ощущалось, рано или поздно все равно вынесет нас в какой-нибудь наземный водоем. И все-таки меня не покидала тревожная мысль о том, что воздух в наших баллонах закончится раньше, чем мы сумеем выбраться на поверхность.

Позабыв об осторожности, я изо всех сил работал ластами, стараясь плыть как можно быстрее. Туннель постепенно сужался, в результате чего скорость течения все возрастала, а вместе с ней возрастала и опасность столкновения с каким-нибудь из острых каменных выступов.

Изловчившись, я проверил на ходу, сколько у меня еще осталось воздуха в баллоне.

«Хватит еще минут на пять», — подсчитал я в уме.

А туннель по-прежнему вел вглубь земли.

Я еще сильнее заработал ластами, не обращая внимания ни на столкновения с каменными выступами, ни на ссадины, ни на пулевые ранения в плече и ноге, которые хотя и были неглубокими, но начинали ужасно болеть каждый раз, когда я нечаянно задевал стену туннеля, становившегося все более и более тесным. Теперь я даже не мог оглянуться, и мне оставалось только надеяться, что Кассандра от меня не отстает и что с ней все в порядке, — в противном случае я все равно ничем не смог бы ей помочь.

Мне очень не хотелось погибнуть в этом жутком месте — темном и залитом водой подземном коридоре, куда вряд ли когда-нибудь заглянет человек. А если и заглянет, то, возможно, найдет здесь два скелета, облаченных в черный неопрен.

Туннель все никак не заканчивался, а воздух в наших баллонах был уже почти на исходе. Я чувствовал, как стремительно слабеет подача воздуха из регулятора, как с каждым вдохом его становится меньше и меньше.

«Господи, — в отчаянии взмолился я, — помоги нам выбраться отсюда живыми и невредимыми, и я клянусь тебе, что всю оставшуюся жизнь буду примерным человеком. Пожалуйста, помоги нам…»