Девяностые. Север. Повести - Владимир Маркович Гринспон

что всё утрясли. Идите, майор, а я еще посижу с капитаном. Поговорим.

Но тут вошла Агнешка с подносом, сказала, что даст раненному завтрак, а потом придет хирург.

Полковник откланялся, но обещал зайти ближе к вечеру.

Он появился после пяти с бумажным свертком под мышкой. Прикрыл дверь и подмигнул Федору, разворачивая сверток. Там была пузатая бутылка армянского коньяка и шоколадка.

— Надеюсь, эскулап нас не поймает? А для заживления боевых ранений, думаю, — он щелкнул ногтем по бутылке, — самое лучшее средство.

Выпили по пятьдесят. По спальне поплыл приятный запах.

— Я вот о чем хочу поговорить, капитан. Начну, пожалуй, издалека. Время у нас есть.

— Наш род Корниловых идет еще от Ивана Грозного. Мой предок в отряде у Малюты Скуратова был. Род имеет много ветвей. Были и министры, и сенаторы. Наша веточка, Тверская, не богатая. Мы в основном шли по военной части. Так и я в 10 лет уже поступил в кадеты, а потом в Александровское училище. В семнадцатом вышел подпоручиком, успел повоевать в восьмом Гренадерском Полку. Даже «Анну» от Государя получил.

— Давай, капитан, еще пригубим. За твоё здоровье!

Так вот. Революция. Всё прахом. Я оказался в Москве, у тетки. Пошел в Российское Общество Фехтования. Учил желающих. Кстати, в училище на курсе я по этому делу первым был.

Потом мобилизовали в Красную Армию. На курсах Красных Командиров преподавал технику сабельного и штыкового боя. И вот там я познакомился с моим навсегда другом и командиром Константином Рокоссовским. Его тогда на эти курсы направили на два месяца. А был он уже командиром кавалерийского полка. Мы как — то сошлись. Сначала фехтовали. Упорным он показал себя бойцом. Не любил проигрывать. Ну и прибавлял заметно с каждым занятие. Говорили о жизни. О России. Взгляды сошлись. Он меня и забрал в свою часть. С ним мы и в Забайкалье и в Монголии повоевали. В Маньчжурии. Кстати, когда он командовал Седьмой Самарской кавалерийской дивизией, у него на должности комбрига в подчинении был нынешний маршал Жуков.

Ладно, развел я тут историю. Утомил?

— Что Вы, товарищ полковник! Так интересно. Слушаю.

— А в 37-м его и еще шесть человек подчиненных арестовали. Меня тоже. Я тогда у него был начальником штаба.

Тяжело было. Три года на Лубянке, в тюрьмах, лагерях. Пытки, побои. Вот руку там потерял. Один ретивый опер все пальцы в кашу превратил.

Рокоссовский не сдался. И мы все шестеро выдержали. Не стали на начальника наветы писать.

А в сороковом Сталин его выпустил. Видимо понял, что если война, так и воевать не с кем будет. Наш командир поставил условие, что выйдет только с товарищами. Настоял. Двоих, правда, списали на пенсию. А я и еще трое так с ним и Войну встретили. В битве за Москву Рокоссовский командовал 16 Армией, а меня забрали в Генеральный Штаб. Шапошников меня нашел. Он еще в Александровском училище лекции нам читал.

Перед последним назначением сюда с миссией от ставки меня вызвал лично Сталин. Беседа было короткой.

— Вот что, товарищ Корнилов. Ваш патрон Рокоссовский постоянно просит Вас к себе. Я не возражаю в переводе. Но возникла необходимость помочь органам СМЕРША спасти достояние человечества. Хочу, чтобы вы, как интеллигентный человек, помогли бывшим крестьянам, рабочим, солдатам и кавалеристам разобраться в этом сложном деле. Все детали согласуете с товарищем Абакумовым. А после исполнения идите к своему маршалу.

Они пригубили еще понемногу армянского.

— Так вот я это к чему? Моя миссия скоро закончится. Я поступлю в распоряжение командующего 2-м Белорусским фронтом. Прошу Вас рассмотреть возможность последовать за мной. Хотелось бы иметь такого друга рядом, не возражайте! Именно друга. Прошу подумать. Время есть. Конечно, война кончается. Но Армия — то никуда не денется. Послужим? Кстати, знаете, почему Сталин заменил Рокоссовского Жуковым на посту командующего 1 Белорусским? В Ставке поговаривали, что Верховный не хочет, чтобы Берлин брал поляк. А на прямой вопрос Рокоссовского отделался расплывчатыми фразами. А я для себя понял:

— Жуков — политик, Рокоссовский — солдат!

Он оставил коньяк на тумбочке и вышел.

Через три дня Федор уже вставал и выходил из дома. Рука пока была на перевязи, чтобы не беспокоить ребро. Но правой он вполне управлялся.

Накануне к нему заглянул генерал.

— Пришел попрощаться. Отбываю в Армию, так сказать к месту службы. Еще раз извини, капитан, бес попутал. А это тебе подарок. Прими. От чистого сердца. Не грех замаливаю. Тебе, как геройскому офицеру.

И он протянул Федору конверт. В нем лежал Приказ по Армии, которым за успешное выполнение задания Ставки капитан Савельев Ф. Н. награждался трофейным немецким мотоциклом с коляской.

Генерал расплылся в улыбке, видя удивление Федора.

— Ты там не один. Твои подчиненные тоже получили. Двое. Трубицын советовал, кто достоин. Можешь принимать, во втором складе стоят. А меня лихом не поминай.

Федор собрался и, как мог быстро, выскочил из дома. У второго склада с трофеями он увидел группу военных.

— А мы Вас, товарищ капитан, ждем, — Гайдамака козырнул с широкой улыбкой, — Вам первому выбирать.

Часовой уже был в курсе, откатил ворота:

— Забирайте!

Премированы, кроме капитана, были Гайдамака и Кривых.

Все три агрегата, были, как новые. Гайдамака, который успел пообщаться с доставившими их тыловиками, развеял все сомнения:

— Да не смотрите вы. Новые они. Прямо из немецкого эшелона. Немцы в Познань пригнали, и даже разгрузить не успели. Наши только пулеметы сняли. В патронном ящике даже ленты есть. Чудеса. И канистра для бензина, и запаска! Всё на месте. Давай, выкатывай!

На свету рассмотрели всё подробно. Нашли марку мотоцикла — «Zundapp» KS750.

Все они были одинаковые. В шутку решили делить жребием. Федор отвернулся. Валера указывал на мотоцикл:

— Кому?

— Тебе.

— Кому?

— Морячку.

— Ясно, вот и Ваш.

Тут Федор пожалел о ранении. Но его посадили в коляску и сделали несколько кругов по территории к восторгу собравшихся. В столовой их ждал еще один сюрприз. Генерал перед отъездом распорядился всем налить по сто, для обмывки.

Федор зашел в штаб, нашел полковника Корнилова.

— Я хорошо подумал, товарищ полковник. Спасибо за доверие. Но хочу на гражданскую работу. На родину тянет. Семью хочу, детишек. По специальности моей и на гражданке работы много.

— Я тебя понял, капитан. Завтра жду представителей Штаба Фронта от маршала Жукова. Новую вводную получим. Там и решим, как нам дальше быть.

12

Оперативная сводка за 30 марта 1945 года

Войска 2-го БЕЛОРУССКОГО фронта завершили разгром Данцигской группы