Dominium Mundi. Властитель мира - Франсуа Баранже

– Прекрати!

Он так повысил голос, что несколько голов повернулись в их сторону, но Льето было плевать, его охватила ярость. Удивленный вспышкой брата, Энгельберт умолк.

– Как ты можешь повторять мерзкие сплетни? – прорычал Льето. – Ты, всегда твердивший мне, что нельзя прислушиваться к отвратительному злословию, которому предаются люди, перемывая друг другу кости?

Реакция Льето слегка пристыдила Энгельберта, но гнев на Танкреда, сбившего брата с пути истинного, был слишком силен. Он желал убедить Льето в своей правоте.

– Я… Да, это верно, не следует обращать внимание на сплетни, но в данном случае…

– Еще раз повторяю, – прервал его Льето, – единственная цель Танкреда – истина! Все россказни, которых ты наслушался, ничего не стоят по сравнению с этим.

– Истина? – насмешливо переспросил Энгельберт.

– Именно… истина об Испепелителе, например. – (Энгельберт с удрученным видом возвел глаза к небу.) – Ага, ты не желаешь слышать об Испепелителе? Тогда поговорим, к примеру, о моем несчастном случае. Как ты объяснишь…

Только он собрался рассказать все, что узнал от Танкреда о давлении, оказанном на Ван Низана, как вдруг осекся. Он осознал, что ему представляется рискованным передавать брату эту информацию. А значит, он больше считал Энгельберта не союзником Танкреда – своего лучшего друга, – а скорее одним из его потенциальных врагов. Он не сумел бы сказать, как давно произошел этот переворот в его сознании, но отныне с леденящей ясностью ощущал его.

И тут он почувствовал ужасную тяжесть, словно неподъемная грусть навалилась на сердце и мешала тому биться, сдавливая все сильнее.

– Эй, что с тобой вдруг случилось? – забеспокоился Энгельберт, заметив его смятение. – Ты что-то хотел сказать?

– Ничего… Забудь. – Он посмотрел на брата новым взглядом – взглядом, лишенным детских иллюзий. – Я просто задумался, кто мог внушить тебе подобные мысли?

– Ну… никто, – немного смущенно ответил тот. – С чего вдруг такой вопрос? Что ты имеешь в виду?

– Ничего, ничего, – ответил Льето, глядя куда-то вдаль.

* * *

Испытание было поворотным моментом в жизни военного. Как и любое важное событие, оно всегда притягивало толпу любопытствующих, пришедших поприветствовать или освистать участников в зависимости от продемонстрированных ими достижений. Сегодня все происходило в двадцать пятом куполе – самом просторном на корабле, – и публика заняла места на окружающей место действия обзорной галерее.

Когда Танкред прибыл, Испытание уже давно началось. Сегодня несколько сот человек решили попытать счастья, бо́льшая часть претендовала на класс Два, всего несколько – на класс Три, и только двое на четвертый, то есть на класс Мета. Одетый в гражданское платье (в то время как многие старались выделиться, продемонстрировав именно в такой день свои мундиры), продираясь через толпу, Танкред спустился по рядам амфитеатра. Он хотел подобраться как можно ближе к наклонному остеклению, которое выходило непосредственно на внутренность купола, чтобы не пришлось следить за перипетиями Испытания только на экранах, подвешенных в высоте. На его счастье, как раз когда он проходил рядом, один из зрителей покидал свое место, неожиданно предоставив ему таким образом сиденье в первом ряду.

По такому случаю разработчики полностью перестроили все огромное пространство купола, создав с одной стороны узкую наклонную ложбину, а с другой – череду холмов. Ложбина выходила в небольшую долину, где располагалась деревня с деревянными укреплениями, состоящая из десятка домиков, в большинстве своем разрушенных. С обзорной галереи можно было рассмотреть все конструкции, но расселина оставалась скрытой от взглядов. А вот участники соревнования, напротив, продвигались по ущелью и обнаруживали деревню только в последний момент.

Голос в громкоговорителе объявил об окончании испытаний на класс Три и начале для класса Четыре. Претендентов пропустили в купол и представили ареопагу. Это жюри, куда входили опытные ветераны в парадных доспехах, со старинными шпагами на поясе, оценивало каждого бойца, заявлявшего свои притязания на звание метавоина. Судьи стоя наблюдали за Испытанием с вершины самого высокого холма, который в память об античном военном ритуале был символически посвящен Аресу[77].

Двое претендентов вышли вперед и почтительно поклонились. Одним из них был Грегуар де Сен-Лоран, которого Танкред немного знал, другим – Клоринда. Оба облачились в экзоскелеты марки «Вейнер-Ников», nec plus ultra[78] христианской военной индустрии. Эти цельные доспехи превращали сражающихся в полное подобие настоящих боевых машин. Серо-бежевые, они были украшены большим алым крестом на груди, нанесенным рядом с гербом солдата, если тот был достаточно благородного происхождения, чтобы таковой иметь. Герб Сен-Лорана представлял собой простую черную башню на зеленом и оранжевом полосатом фоне, а у Клоринды – двух изогнувшихся пантер под пальмой. Экзоскелеты «Вейнер-Ников» обладали множеством свойств. Наиболее очевидным было усиление движений – благодаря механизированным сочленениям они позволяли удесятерить физические возможности человека, – а также высокая сопротивляемость внешним агрессивным воздействиям за счет углеродно-семтаковой брони. Кроме того, во всем, что касалось обнаружения, связи или тактической оценки, встроенная электроника могла поспорить с любым штабным полевым центром. Единственное, чего нельзя было сделать в «Вейнер-Никове», так это, как говорили, выйти в открытый космос, и то, может, просто никто еще не пробовал.

Пока публика могла видеть лица соискателей, поскольку из уважения к ареопагу они оставили шлемы втянутыми в ворот доспехов. Поэтому Танкреду удалось подметить, что, несмотря на видимое спокойствие и сосредоточенность, на прекрасном лице Клоринды можно было заметить тень тревоги.

Это вовсе не плохо, подумал он, разумная доля страха заставляет держаться настороже.

Он вспомнил, что сам во время Испытания так отчаянно боялся провалиться, что его вывернуло наизнанку прямо перед выходом на арену. Следует помнить, что солдат только раз в жизни имеет право выставить свою кандидатуру на соискание статуса Мета, а это, в свою очередь, приводит к серьезному внутреннему напряжению претендентов.

Ареопаг приступил к жеребьевке, и короткая веточка досталась Грегуару де Сен-Лорану. Клоринде предложили покинуть купол, поскольку она не имела права присутствовать при бое, затем Сен-Лоран спустился с холма и оседлал своего перша. В знак того, что Испытание началось, один из членов жюри приспустил красный флаг.

Возбужденный до крайности сосед Танкреда шепнул, что слышал о репутации этого солдата и что это знаменитый боец. Танкред ответил, что Сен-Лоран и впрямь отличный воин, хотя немного грешит излишней самоуверенностью. Его неоспоримые достоинства имеют свойство приводить к ошибкам в суждении.