Где дом твой, киллер? - Александр Койфман

— Как я понимаю, женщины обычно начинают особенно следить за своим внешним видом, когда у них возникают отношения с мужчиной. Если у Лолы завязался роман с каким-то серьезным партнером, если она потом выйдет за него замуж, у нее появятся собственные дети и куча новых забот, вряд ли она сможет находить время еще и для Лиды.

— Иван, я считала вас опытным в общении с женщинами. А вы не видите очевидного.

— Не понимаю, Рива. Объясните, пожалуйста.

— Что тут объяснять? Она в вас по уши влюблена, а вы не замечаете… Что замолкли?

Иван, действительно, замолчал. Такого поворота он не ожидал. Посмотрел на Риву, хотел что-нибудь сказать и не смог. Но Ребекка Абрамовна продолжала:

— Извините, если считаете, что вмешиваюсь не в свое дело, но Лолочка — теперь единственная моя внучка. Я не могу не думать о ней, о ее счастье. Какие там мужчины? Какое замужество? Конечно, она сейчас перегружена: и учеба, и работа, и Лидочка. Наверное, и о вас заботится?

— Ну уж нет. О себе я всегда забочусь сам. И с Лидой я ей очень помогаю.

— Да, конечно, она мне рассказывала. Но меня сейчас интересует другое: теперь вы все знаете, и что собираетесь делать?

— Не знаю, Рива. Для меня это правда неожиданно. Наверное, придется переехать от нее? Я с самого начала предлагал снять квартиру поблизости. Наверное, зря не настоял на этом. Или вы считаете, что мне нужно опять вернуться в Европу? Нет, я не смогу уехать от Лиды.

— Но не об этом же речь, Иван. Рядом или не рядом, в одной квартире или в разных. Скажите прямо, вам не нравится Лола?

— Ну что вы говорите, Рива. Я к ней отношусь с любовью, как к младшей сестре.

— Иван, но это разные вещи. Она к вам относится совсем по-другому. Она боится даже себе признаться в этом. Но я ведь все вижу, не зря мне восьмой десяток уже. Вы помните, что сказали мне о ваших чувствах к Оксане? О выходе из возраста пылкой любви, о ценности надежности и постоянства отношений. Я все помню. Ладно, не буду вас больше терзать, но подумайте о нашем разговоре.

— Есть о чем подумать. Раньше я как-то боялся задумываться о нашем будущем, будущем всех троих. Да, Рива, вы ведь не только за этим хотели меня видеть. Вы говорили, что нужно помочь вам. Что нужно делать?

— Нет, Иван, я только о Лоле хотела с вами поговорить.

20:30. Салон квартиры Лолы.

Иван уже принял «дежурство» от няни, Лида накормлена и уложена спать, Иван ходит по салону. Наконец приходит Лола:

— Лидочка уже спит? Ты чем-то взволнован?

— Да, я уже уложил ее. Хотел с тобой поговорить, но у тебя такой усталый вид. Что, по работе неприятности?

— Да, хватает забот. Из-за европейских новостей на финансовых рынках все меняется ежеминутно. Сидели сейчас, ломали голову. Но эта не причина откладывать разговоры. Что, у Лидочки опять болел животик?

— Да нет, у Лиды все нормально. Я хотел поговорить о нас с тобой. Но может, ты сначала переоденешься и покушаешь? Я приготовил ужин.

В последние дни Лола не спешила менять парадную одежду на домашнюю. Вот и сейчас, как будто не обратила внимания на предложение переодеться:

— Пойдем на кухню, с удовольствием поем. Надеюсь, это не помешает нашей беседе. Что тебя беспокоит?

Иван молча прошел на кухню, положил на тарелку теплые еще голубцы, добавил жареные на противне овощи, посыпал сверху свежей зеленью, поставил на стол перед Лолой:

— Поешь сначала, я пока поставлю чай. Ты, наверное, толком и не обедала. Может быть, тебе еще что-нибудь приготовить?

Лола почувствовала напряжение Ивана:

— Да, перекусила на ходу, но больше ничего не нужно. Давай, говори сразу, что тебя волнует? Я иначе не смогу есть.

— Лола, я сегодня разговаривал с Ривой.

— Ой, опять она вмешивается! Что она тебе наговорила?!

— Да ты ешь, остынет все. Мы говорили о нас с тобой, наших отношениях, о будущем.

Лола отставила тарелку в сторону:

— Вмешиваются, все вмешиваются. Опять будет, как тогда, с Оксаной. Ваня, не нужно это обсуждать. Никогда у меня ничего не получалось и не получится. Прости, что они на тебя накинулись.

Положила голову на стол и расплакалась. Иван с удивлением смотрел на нее: всегда ровная, уверенная и вдруг плачет, как обиженный ребенок. И с тем же удивлением прислушивался к себе. Почему он с такой нежностью смотрит на эту плачущую девушку? Да, не на молодую бизнес-леди, управляющую большими деньгами, воспитывающую маленького ребенка и успевающую заканчивать обучение в университете. Сейчас она была растерянной девочкой, столкнувшейся с житейской несправедливостью. Подошел к ней, поднял ее голову, смотрит в глаза:

— Только не плачь, Лола. Не могу смотреть на плачущую женщину. Извини, я не знаю, что тебе сказать, но пойми, я к тебе отношусь очень тепло.

Лола не отвернула голову. Перестала плакать, смотрит ему в глаза:

— Да, понимаю, по-братски относишься. Хорошо, я не буду плакать. Извини, пожалуйста.

— Лола, я, наверное, не то сказал, что хотел. Не знаю, что со мной, с нами, но я отношусь к тебе не только по-братски. Не представляю теперь, как жить без тебя, без Лиды. Я не хочу уходить. Я хочу быть с вами.

— Ваня, это было бы самое плохое, если бы ты ушел. Я очень хочу, чтобы ты всегда был рядом.

Иван улыбнулся:

— Всегда? Хотя бы вечером… Ведь ты весь день в работе, учебе. Я тебя вижу только рано утром и поздно вечером.

— Я могу бросить свою работу. Правда, честное слово. Вот только закончу университет. Что нам, денег не хватает, что ли? Мы можем жить для себя и Лидочки. Можем поехать в Европу, или на Дальний восток, или куда хочешь.

— Нет, Лола. Это ты сейчас так говоришь. Без работы тебе будет скучно. Я не хочу, чтобы ты себя неволила.

Неожиданно Лола встала из-за стола:

— Ваня, можно я тебя поцелую? Только один раз.

Иван улыбнулся. Взял ее опять за голову, притянул к себе. Снова смотрит ей в глаза. Она зажмурилась. Иван нагнулся к ней, поцеловал левый, потом правый глаз, не удержался, прижал ее крепко к себе. Лола вздохнула, охватила его шею руками, и как была, с закрытыми глазами, потянулась к его губам. Ивану пришлось снова наклониться, чтобы поймать ее губы. Они постояли так несколько секунд, и Иван отпустил Лолу. Она закрыла лицо руками, отвернулась в сторону:

— Извини, Ваня. Не знаю, что на меня нашло.

— Милая, ну что ты говоришь? Это все естественно. Мы нравимся друг другу.

Лола повернулась к нему:

— Неправда, неправда. Это не так, как «нравимся», нет. Я тебя люблю, очень люблю. Я люблю в тебе все, все — и настоящее, и прошлое. Но извини, ты не обязан меня любить. Мы просто воспитываем вместе твою, нет, нашу дочь.