Медведь и Дракон - Том Клэнси

Одна из проблем с разведывательными операциями заключается в том, что вещи, которые выглядят подозрительными, часто оказываются невинными и, наоборот, то, что выглядит невинным, может вполне оказаться подозрительным. Офицер разведывательной службы обязан устанавливать контакт с иностранцами, и среди них часто попадаются иностранные разведчики. Бывает, что иностранному разведчику удаётся манёвр, который американцы называют «сальто», – перевербовать офицера разведывательной службы на свою сторону. КГБ осуществляло такой манёвр много раз, но цена этого состоит в том, что такой манёвр может произойти и с твоими офицерами. Период с 1989 года по 1991-й был временем «гласности», «открытости», что уничтожило Советский Союз так же легко и уверенно, как оспа уничтожает примитивные племена дикарей. В тот период, – напомнил себе Провалов, – у КГБ возникло немало собственных проблем. Что, если именно тогда китайцы завербовали Суворова? Китайская экономика начала быстро развиваться, и у них появились деньги, не так много, как всегда было у американцев, но достаточно, чтобы завербовать советского чиновника, который искал работу, ожидая скорого увольнения.

Но чем занимался Суворов после? Сейчас он сидел за рулём «Мерседеса», а такие автомобили не появляются в почтовом ящике. Правда заключалась в том, что они не знали этого и выяснить подробности будет непросто. Следователям было известно, что ни Климентий Иванович Суворов, ни Иван Юрьевич Конев не платили налоги, но это всего лишь ставило их в один ряд с большинством русских граждан, которые не хотели заниматься такими мелочами. К тому же не решались расспрашивать его соседей. Их имена сейчас подвергались проверке для выяснения, не состояли ли они раньше в КГБ и могут поэтому быть союзниками подозреваемого. Нет, люди Провалова не хотели преждевременно встревожить Суворова.

Квартира выглядела «чистой» в милицейском смысле слова. После этого они принялись за обыск. Кровать не была убрана. Суворов/Конев был мужчиной и потому не следил за порядком. Обстановка квартиры, однако, выглядела дорогой, многие предметы иностранного производства, главным образом сделаны в Западной Германии, что особенно нравилось богатым русским. У следователей, производящих обыск, на руках были хирургические перчатки из латекса. Они открыли дверцу холодильника – ничего необычного на первый взгляд. Затем ящики шкафа для одежды. Проблема заключалась в том, что их время ограничено, а в любой квартире слишком много мест, куда можно спрятать что угодно, начиная от пары носков до трубки внутри рулона туалетной бумаги.

Вообще-то они и не рассчитывали найти что-то компрометирующее, однако им было необходимо предпринять эти усилия, потому что будет трудно объяснить начальству, почему они не взялись за обыск. Этим они словно укажут начальнику, что вообще не было смысла посылать такую группу в квартиру Суворова и напрасно тратить время хорошо подготовленных людей. Кроме того, в телефон установили подслушивающее устройство. Милиционеры подумали и о том, чтобы разместить в квартире крошечные камеры, ведущие съёмку через маленькие отверстия. Такие камеры так легко спрятать, и они настолько незаметны, что только гений, страдающий манией преследования, сможет обнаружить их. Но для этого требовалось время, и больше всего времени уйдёт на протяжку проводов к центральной станции наблюдения. Именно времени у них и не было. Во всяком случае, у руководителя группы в кармане лежал сотовый телефон, и, как только он начнёт вибрировать, это будет означать, что хозяин квартиры направляется домой. Тогда они наведут порядок и быстро покинут его жилище.

* * *

Суворов был сейчас в двенадцати километрах. Позади него автомобили преследования менялись местами с таким же искусством, с каким нападающие русской национальной команды по футболу ведут мяч к воротам противника при игре, вскоре заканчивающейся вничью. Провалов сидел в командном автомобиле, наблюдая и слушая, как руководитель группы КГБ/ФСБ с помощью карты и радио управляет действиями своих людей. Машины были грязными, подержанными и ничем не выделялись в потоке автомобилей. Они могли принадлежать московским учреждениям или таксистам, метались среди других машин и прятались позади однотипных автомобилей, которых было очень много. В большинстве случаев второй пассажир в машине находился на заднем сиденье, имитируя поведение пассажира такси. Для маскировки у них были сотовые телефоны, как у многих пассажиров, с их помощью они связывались с командной машиной, не вызывая подозрений. Это, заметил командир группы ФСБ капитану милиции, одно из преимуществ современной техники.

Затем Провалову сообщили, что субъект подъехал к обочине и остановился. Два автомобиля, ведущие слежку, проехали вперёд, дав возможность новым машинам приблизиться и остановиться.

– Он выходит из машины, – доложил майор ФСБ. – Я тоже выхожу и последую за ним пешком. – Для своего звания майор был очень молод, что обычно является характерным признаком не по годам способного и многообещающего молодого офицера, стремительно делающего карьеру, как в данном случае. У двадцативосьмилетнего майора было красивое лицо и дорогой костюм, как у нового поколения московских бизнесменов. Он оживлённо говорил в свой сотовый телефон, что никак не способствовало образу человека, занятого наблюдением. Это дало ему возможность приблизиться к Суворову на тридцать метров и следить за каждым его движением ястребиными глазами. Такие глаза были необходимы майору, чтобы заметить самый элегантный из манёвров, осуществляемых шпионами. Суворов/Конев сел на скамейку, правая рука уже в кармане плаща, тогда как левая разворачивала газету, которую он захватил из машины. Это окончательно убедило майора, что субъект собирается совершить что-то нехорошее. Газета всегда представляет собой удобное средство маскировки для шпиона, нечто, призванное скрыть действия, осуществляемые основной рабочей рукой, подобно тому, как фокусник нарочито энергично размахивает одной рукой, в то время как другая занимается самим фокусом. И в данном случае субъект проделывал манёвры настолько искусно, что, если бы майор не был отлично подготовленным контрразведчиком, он, скорее всего, ничего бы не заметил. Он занял место на соседней скамейке и сделал вид, что набирает другой номер на сотовом телефоне. Затем он начал оживлённо говорить с воображаемым деловым партнёром и успел заметить, как субъект встал и пошёл с рассчитанной небрежностью к стоящему рядом «Мерседесу».

Увидев, что субъект отошёл на сотню метров, майор Ефремов набрал правильный номер.

– Это Павел Георгиевич. Я останусь здесь, чтобы проверить, что оставил перед отъездом наш субъект, – сообщил он на базовую станцию. Майор скрестил ноги и закурил сигарету, наблюдая за тем, как фигура садится в машину и уезжает. Когда Суворов уже был далеко за пределами видимости, Ефремов встал, подошёл к соседней скамейке и протянул руку под неё. О да. Магнитная коробочка. По-видимому, Суворов пользовался этим местом в течение некоторого времени. Он приклеил стальную пластинку под скамейкой, окрашенной в зелёный цвет, и теперь мог прикладывать к ней намагниченную коробочку… толщиной около сантиметра, определил на ощупь Ефремов. Их субъект на самом деле оказался активным шпионом. Он только что заложил информацию в тайнике.