Записки русского генерала - Алексей Ермолов

В урочище Гергер, где расположен баталион 41-го егерского полка, назначил я поселить женатых солдат Тифлисского полка. На Каменной речке (Джалал-Оглу), у самой чрез оную переправы, квартиры одной артиллерийской роты, полки казачьи, содержащие стражу на границе, переменят теперешние места свои.

Крепость Цалку нашел я в разрушенном состоянии, каковое терпимо быть может по одному мирному с турками согласию. Местоположение оной худое, не мог я в окрестности избрать лучшего; покрывает она собою места по большой части гнусные, землю совершенно опустошенную; желал я отклонить ее далее от границ, но она скрылась бы между горами, и сообщение ее с другими и даже в самой близи лежащими местами сделалось бы совершенно затруднительным.

Итак, предполагаю я несколько ее исправить, в такое приведя состояние, чтобы невозможно было сорвать малыми силами.

Проезжал я до Дилижанского ущелья с намерением рассмотреть место для устроения небольшого укрепления, ибо дорога сия есть лучшая для караванов и кратчайшая.

Возвратясь в Тифлис, приказал я командиру Херсонского гренадерского полка полковнику Попову с отрядом из 400 человек пехоты пройти по вновь отыскиваемой чрез Кавказ дороге столько далеко, как без большого затруднения могут проходить повозки, дабы мог я сообразить, до которого расстояния можно будет подвозить провиант для войск, которые употреблены будут на обозрение дороги. Со стороны Кабарды послан был путей сообщения майор Кершень.

Полковник Попов прошел все расстояние до хребта и несколько даже за оный, встречен был теми же осетинами, которые прежде посланного офицера не пропустили, имел с ними перестрелку и весьма благоразумно не упорствовал идти далее, ибо опасно вдаться в незнакомые совершенно места с малым числом людей и когда по отдалению никем не мог он быть вспомоществуем.

Майор Кершень с пособием священника, проповедующего в горах христианскую веру и весьма уважаемого по его благочестию, успел осмотреть дорогу по северной плоскости Кавказа на всем пространстве, где представляет она самые величайшие затруднения, и подходил довольно близко к тем деревням, жители коих противились полковнику Попову.

По мнению осматривавших дорогу и доставленным ими сведениям заключать можно, что дорога должна быть гораздо удобнейшею прежней. Я сам желал ее видеть, но удержан был разными обстоятельствами.

От командующего в Дагестане генерал-майора фон Краббе получил я донесение, что некоторые из деревень Мехтулинского округа вышли из повиновения, не исполняют обязанностей своих, и когда поставленный над ними пристав понуждал их к высылке рабочих и подвод, то жители имели дерзость нанести ему побои, и что к такому поступку возбуждены они неблагонамеренными людьми, обнадеживающими их пособием.

Генерал-майор фон Краббе, находя малое число войск, занятых работою при крепости Бурной, недостаточным на случай важнейшего возмущения, поспешил отправить с шестью ротами пехоты, 6 орудиями артиллерии и частию татарской конницы Куринского пехотного полка командира полковника Верховского, которому хорошо известны были места и самый народ того края, ибо он в 1820 году в продолжение нескольких месяцев расположен был в оном с значительным отрядом войск.

По прибытии в Мехтулинский округ к полковнику Верховскому должен был присоединиться один баталион Апшеронского полка и 4 орудия из крепости Бурной. Управляющий работами при сей крепости пионерный подполковник Евреинов до прибытия полковника Верховского усмирил оказавшие против пристава дерзость деревни, которые не только без всякого сопротивления обратились к покорности, но и просили прощения в вине своей и приступили к исполнению прежних повинностей.

Сие скорое усмирение дало повод полковнику Верховскому возвратиться с отрядом, и он, достигнувши селения Карабудагент, пошел обратно к Дербенту. Находившийся при полковнике Верховском родной племянник и зять шамхала Умалат-бек, которому благодетельствовал он в продолжение 3-х лет, воспользовавшись отдалением его от войск, убил его выстрелом из ружья и скрылся в горы.

Точной причины гнусного злодейства сего неизвестно. Некоторые думают, что оно было следствием заговора с аварским бывшим ханом, с которым убийца имел сношения с позволения господина Верховского.

Другие полагают, что, отчаявшись в примирении с шамхалом, с которым был он во вражде за развод с дочерью его, что между знатными мусульманами почитается величайшим бесчестием, подозревал он, что полковник Верховский тому препятствует, и будто, подозревая перемену его к себе прежнего расположения, боялся, чтобы начальство не имело насчет его сомнения.

Вскоре после сего происшествия убийца, имея приверженных людей между подвластными шамхала, взбунтовал некоторые из его деревень; к ним присоединился горский народ, называемый койсу-бойменцы.

Генерал-майор фон Краббе тотчас возвратил войска и не замедлил сам прибыть к ним. Желая не дать усилиться возмущению, тотчас пошел он наказать селения Каранай и Эрпели. Первое из сих при малом сопротивлении разорено до основания. При последнем собравшийся в силах неприятель, пользуясь лесистым местоположением, дрался довольно упорно. С нашей стороны не было удобности употребить с выгодою артиллерии и по малочисленности войск нельзя было овладеть всею деревнею, и потому не вся истреблена оная.

Войска, проводивши ночь на месте сражения, отошли на другой день. Неприятель не осмелился выйти из лесов. Сражение сие, происходившее 29 и 30 июня, удержало многих от возмущения, но подъявшие оружие недовольно были наказаны. Генерал-майор Краббе возвратился к своей должности в Кубу, войска остались по старшинству в команде подполковника Евреинова и расположились в Мехтулинском округе.

В первых числах августа жители Мехтули убили определенного при них от начальства пристава, и тотчас во всем округе приметно было расположение к бунту, хотя еще не было ничего явного.

Но 13-го числа, когда от войск отделена была рота для препровождения транспорта с провиантом, внезапно конница неприятельская напала на оную при селении Каффер-Кумык, два часа продолжалась перестрелка, но против построенного из повозок каре, при коем было орудие, конница ничего решительного предпринять не осмелилась.

На звук выстрелов пришел из Параула весь отряд, и неприятель, увидев движение оного, удалился. Войска, соединясь, расположились при Каффер-Кумык в твердой позиции. Транспорт провианта и обоз, устроенный в каре, защищаемы были малым числом людей, и все прочие занимали лежащие по области высоты.

В ночи собрался неприятель в больших силах и расположился по возвышениям далее пушечного выстрела. Во весь день продолжалась перестрелка, но в таком расстоянии, что вреда от оной не произошло никакого.

На 15-е число в продолжение весьма темной ночи неприятель, собравшись в значительном количестве за обширным курганом, начал работу укрепления, и вырыв род траншей, приблизился к передовым нашим постам, занимающим высоты, с тем, чтобы, не проходя под выстрелами большого расстояния, вдруг из траншей сделать нападение.

Высланные от передовых постов наших на ночное время секретные пикета открыли работу неприятеля, весьма уже близко производимую. Тотчас будучи подкреплены, начали они перестрелку, которая продолжалась до рассвета не менее двух часов.