Живой Журнал. Публикации 2019 - Владимир Сергеевич Березин

― хохотнул Карлсон. ― Почту доставлять? Смешно.

Однажды Сванте, зайдя в поисках сусликов дальше обычного, увидел то, о чём говорил почтальон ― странное сооружение на горизонте. К нему вела дорога, засыпанная жёлтой кирпичной крошкой.

У поворота стоял небольшой старый трактор, сквозь который проросло дерево. Больше всего Сванте насторожило то, что мотор у трактора продолжал работать.

На крыше сидела большая чёрная птица.

Когда Сванте подошёл ближе, она открыла клюв и издала странный горловой звук.

― Кто ты? ― на миг почудилось Сванте. Но птица не стала поддерживать разговор, а снялась с крыши трактора, взмыла в небо. Между делом чёрный страж нагадил Сванте на плечо.

В конце жёлтой дороги обнаружился большой полукруглый ангар, отливавший серым в жарком мареве.

На дверях висел огромный замок.

Сванте обошёл постройку, а потом, перехватив ружьё, стукнул прикладом в железный бок, прямо в основание огромной цифры «17».

Ангар ответил глухим звуком пустоты.

На следующий день он пришёл с огромными кусачками, найденными в чужом доме.

Дверь, однако, теперь оказалась открытой.

В огромном пустом ангаре сидел Карлсон.

― И что? ― спросил Сванте.

― И всё, ― ответил Карлсон.

Они помолчали, и, наконец, Карлсон сжалился.

― Закрой глаза, ― велел он. И тут же что-то вложил Сванте в ладонь.

Тот открыл глаза и увидел в своей руке верёвку. Другим концом она была обмотана на шее коровы ― маленькой и тощей.

― Что это?

― Твоё смутное желание. Откуда я знаю. Может, ты так любишь своего кота, что поменялся с ним желаниями. Бери корову и проваливай.

В дверях ангара Сванте обернулся.

― У меня только один вопрос. А куда делись остальные?

― Кто?

― Кто был тут до меня.

― Как куда? Переехали ― за реку.

― Где же тут река?!

― А вот это уже второй вопрос, ― сказал Карлсон и улыбнулся.

Извините, если кого обидел.

23 мая 2019

Змеиный язык (2019-05-23)

Карлсона боялись. Всех пришельцев с Севера боялись, но его ― особенно.

Один купец говорил, что за морем встретил соотечественника Карлсона. Хитрый торговец, чьи доходы больше определялись варяжскими клинками, чем хитростью мены, рассказывал, что давным-давно сына конунга отдали к северным волхвам в обучение.

Отданным в учёбу на голову надевали рогатый шлем ― и шлем сам определял, кому быть воином, кому законником, а кому заняться ведовством. Надетый на голову мальчика шлем зашипел, как вода на железной сковороде солеварни. И мальчик выучил змеиный язык и овладел искусством полёта с совами.

Но это осталось сказкой, болтовнёй чужого купца.

Когда его брата убили на юге, он пришёл княжить вместо него.

Наложницы, которых он брал неохотно, болтали, что язык молодого князя раздвоен на конце.

Он доставлял женщине неизъяснимое удовольствие, но потом та чахла и умирала в считанные дни.

Князя боялись, и боялись больше прочих варягов.

Свои боялись больше чужих, потому что свои знали его повадки лучше. Только один слуга боялся князя мало ― оттого что в детстве его укусила змея. Отец отсёк ему поражённое ядом мясо, оставив навеки хромым. А хромому рабу жить плохо, и смерти он не боится вовсе.

Однажды из степи пришли хазары.

Они сгустились из летнего марева на горизонте, как призраки.

Пришельцы выжгли поля и угнали скот.

Среди воя и плача своих подданных один князь сохранял спокойствие, он не торопясь собрал дружину и вышел в поход.

По дороге дозорные поймали молодого хазарина. Тот ехал домой от византийских переписчиков с драгоценной ношей, рукописью словаря, расписанного византийцами, а украшенного и переплетённого персами. Словарь хранился в специальном ковчеге, и князь долго смотрел на эту диковину.

― Что записано там? ― спросил он хазарина наконец.

― Всё, ― просто отвечал хазарин.

― Вся жизнь?

― И вся смерть.

― И моя?

― И твоя, князь, ― отвечал хазарин, открывая книгу. ― Смотри, ты умрёшь от своего друга.

― У меня нет друзей, ― ответил князь.

― Ты это говоришь.

И тогда князь, спрыгнув с коня и ещё не коснувшись сапогами земли, в развороте ударил мечом в конскую шею.

― Теперь их точно нет, ― сказал князь, приблизив своё лицо к лицу хазарина, забрызганного конской кровью. ― Отпустите его, пусть умрёт в степи. Она отпоёт.

После этого он сел на лошадь хазарина, и она сама понесла седока к своему дому.

Через много дней отряд достиг устья Волги и хазарской столицы. Князь встал лагерем рядом и в знак дружбы попросил от города всех одиноких петухов. Хазары смеялись, но нашли ему петуха ― действительно одинокого, но единственного. Потому что во всяком хозяйстве петух живёт вместе с курами. Князь привязал к петуху горящий трут и пустил в камыши, и через мгновение город оказался в кольце огня. Огонь поднимался всё выше и вдруг, по мановению руки князя сомкнулся над городом. Никто из хазар не вышел из-под огненного купола, и только тени от домов ещё несколько месяцев чернели на земле.

Лишь один из подданных кагана уцелел ― и то потому, что не успел вернуться домой со своим словарём.

Теперь он сидел среди гари, задумчиво перебирая листы, в которые ветер совал закладки из сажи.

Через три дня молодой хазарин сложил рукопись в ковчежец и, повесив мешок на плечо, растворился в степи.

А князь повернул домой, ничуть не беспокоясь о судьбе исчезнувшего города.

Шли годы, и князь по-прежнему наводил ужас на своих подданных. Он высох и постарел, но был так же крепок в седле.

Ходили слухи, что в полнолуние он летает над своим теремом и воет по-волчьи.

Князь и правда выл ― тоска наполняла его, и не было друга, с которым он мог бы вспомнить прошлое.

Поэтому он повадился говорить со змеями, что выползали на тёплые камни по весне.

― Ну ты, змея, ― говорил он, ― здравствуй. Мы опять встретились, ни от кого не ждал вестей, а от тебя, змея, и подавно… Но всё же, расскажи, как там, в родной земле, среди корней роз и между костей ― бараньих и человечьих?

Немногие из слуг выдерживали это зрелище, да и любой бы побоялся приблизиться к князю, когда в горле у него шипело и клекотало, а во рту ворочался змеиный язык.

Змеи внимательно слушали его и одновременно поворачивали к князю свои головы.

Как-то он с дружиной выехал на охоту.