Африканский штрафбат - Антон Кротков

Поэтому где-то Нефёдов даже себе в ущерб сглаживал манёвры, чтобы парень сгоряча не наломал дров и не свернул себе шею. Но даже многоопытному Асу подобные поддавки могли стоить жизни.

Когда реактивный самолёт с рёвом проносился вблизи «Цесны», Борис чувствовал себя, как в лёгком каноэ, оказавшемся на трёхметровых волнах, расходящихся от форштевня океанского лайнера. Ручка управления, словно сходила с ума – начинала дёргаться и бить по ногам. С большим трудом Борису удавалось сохранять контроль над машиной. Однажды его даже опрокинуло, и он едва успел вывести машину из штопора у самой земли.

Каково же было Борису вдруг обнаружить, что всего его усилия, игра со смертью оказались напрасными. Южноафриканец так и не сел, чтобы забрать Макса. Его Т-6 лишь два раза низко прошёл над местом падения самолёта Хана и направился в сторону холмов. А к немцу уже бежали автоматчики. Солдаты стреляли, не обращая внимания на то, что пилот знаками показывает им, что желает сдаться в плен…

В отчаянной попытке отделаться от навязчивого преследователя и одновременно прикрыть командира Борис заложил несколько финтов. Но это не помогло. Тогда он придумал нырнуть в полосу чёрного дыма от горящих нефтехранилищ, которая протянулась через всю долину к лесистым холмам. Хитрость сработала.

Вынырнув из дымовой завесы, Борис выпустил шасси и с ходу пошёл на посадку. Однако он опоздал. Всё произошло прямо у него на глазах: в расстегнутой рубашке, придерживая левой рукой правую, которая висела плетью, немец что-то кричал приближающимся цепью солдатам. Временами он поднимал свою единственную здоровую руку, то ли прося их не стрелять, то ли показывая, что безоружен, и не намерен оказывать сопротивления. Потом Хан вдруг повалился навзничь, как от сильного удара в лицо…

Когда на базе механики увидели как лётчик только что вернувшегося самолёта вытаскивает из кабины мёртвого командира легиона, они первым делом отдали честь. Потом они помогли Борису. Убитого положили на бетон. Стали подходить ещё лётчики и техники. Все снимали головные уборы и молча стояли подавленные, глядя на труп. Наёмники по-разному относились к своему вожаку. Но теперь, перед лицом смерти все обиды и претензии были забыты. Большинство искренне переживало смерть командира, который привёл их в эту страну, и который никогда не бросал своих людей.

Вечером, зайдя в аэродромовский бар, Нефёдов застал там Хенка. Южноафриканец, как и все, пил за помин души Макса. Борис уже знал, что Хенк объявил, что собирается занять освободившуюся должность командира Легиона. Борис чуть ли не с порога бросил негодяю в лицо обвинение:

– Ваша привычка носить термос в собственном рюкзаке стоила Максу жизни.

– Что это значит? – угрожающе спросил Хенк. – Уж не хотите ли вы сказать…

– Да, вы правы, – жёстко перебил его Нефёдов. – Я хочу сказать, что вы трус. Вы находились в самой выгодной позиции для спасения Хана. Остальные лётчики группы уже были далеко. И на вашем самолёте имелось достаточно места, чтобы взять ещё одного человека. Но вы ничего не предприняли для спасения Хана. Поэтому я говорю вам при свидетелях: вы негодяй и трус.

– Ты ответишь за свои слова, мерзавец! – взвизгнул Хенк. – Это подлая клевета!!!

– Разумеется, отвечу, – спокойно усмехнулся Борис. – Можем прямо теперь решить это дело. Полагаю, что два заряженных пистолета в этих стенах найдутся.

Слова Нефёдова вызвали гул одобрительных голосов. Майора Эрнеста здесь уважали. К тому же всем было известно, что он с риском для жизни вывез из-под носа у врага тело погибшего командира и доставил его на базу для достойного захоронения. Хотя на фюзеляже его самолёта имелось 56 пробоин.

– Я не собираюсь с тобой стреляться, негодяй! – заявил Хенк, злобно глядя на Нефёдова. – Мы поговорим в другом месте. В секретной полиции!

– И этот трус собирался нами командовать вместо Хана! – в словах «Пана Поручика» прозвучало одновременно удивление и негодование.

– Пошёл вон, трусливая собака! Убирайся!!! Здесь не место «скунсам»! – закричали со всех сторон президентскому советнику. – Не смей больше показываться в нашем баре! Не ты станешь нашим новым командиром, а Эрнест!!!

Хенк растерянно закрутил головой.

– Но я просто не мог там сесть, – начал оправдываться он. У меня были проблемы с топливной системой. Хотите, спросите у техника моего самолёта.

Но Хенка уже не слушали. Со всех сторон он слышал оскорбления в свой адрес и требования убираться к чёртовой матери. Кто-то швырнул в лицо южноафриканцу шарик, скатанный из салфетки. Медля с бегством, Хенк очень рисковал оказаться битым, ибо помещение было полно подвыпивших мужиков, не привыкших сдерживать собственные чувства.

Хенк беспомощно крутил головой, но встречал лишь презрение и ненависть. Наконец, он выдавил хрипло:

– Хорошо, я ухожу… Можете избирать своим новым командиром, кого угодно. Всё равно президент не утвердит его кандидатуру без санкции главного советника по авиационным вопросам.

К южноафриканцу подошёл «Напалмовый Джек». Он приблизился к нему вплотную и сказал что-то очень зло. Хенк затравленно попятился к выходу. Перед тем, как выскочить на улицу он выкрикнул:

– Вы все мне ответите! И я добьюсь, что клеветника вызовут на президентскую виллу, откуда он уже не вернётся!

– Господин майор, Президент хочет видеть вас у себя сегодня вечером – голос в телефонной трубке звучал искусственно-любезно, так что невозможно было понять, что сулит подобное приглашение.

– Зачем я ему понадобился? – попытался прощупать ситуацию Нефёдов. Но позвонивший не был уполномочен отвечать на такие вопросы. Сообщив время, когда господину Эрнесту надлежит явиться в личную резиденцию главы государства, он поспешил положить трубку.

– Всё в порядке, – услышав про приглашение, пояснил один из офицеров штаба. – Вам теперь по должности положено часто там бывать. Ваш предшественник чуть ли не каждую неделю обедал или ужинал с Арройей. Президент предпочитает обсуждать важные дела в неформальной обстановке – за столом или гуляя по собственному саду.

Вот уже третий день, как Борис исполнял обязанности командира Авиационного Легиона. Это должность автоматически вводила его в избранный круг приближённых к президенту персон. Но одновременно многократно возрастал для него и риск стать жертвой интриг врагов и завистников, самым опасным из которых конечно оставался Хенк.

Впрочем. гораздо больше Бориса волновало, что у него появился шанс в качестве члена президентской свиты попасть на свадьбу к сыну. И он решил использовать предстоящий визит к Арройе, чтобы попытаться аккуратно выяснить, намерен ли Морган взять его с собой. Если же нет, что ж, в таком случае ему не остаётся ничего иного, как дезертировать. На угнанном самолёте он самостоятельно доберётся до брата Арройи.

При этом Борис отдавал себе отчёт в том, что для брата диктатора он прежде всего высокопоставленный офицер его кровного врага, который вполне может оказаться подосланным шпионом или убийцей. А по здешним обычаям заподозренного в подлых намерениях чужака принято убивать без всяких разговоров.