Деревянная книга - Юлия Гнатюк

– Не волнуйся, Слава, – отвечала Лида, – ты только подумай, если мы с тобой в этом деле новички, то тот, кто у нас появится, сразу будет профессиональным знатоком древних языков и обычаев, – смеялась она.

Они оба были свободны, занимались интереснейшим делом и были счастливы. Их удивительное свойство понимать и чувствовать друг друга творило настоящие чудеса. Вечером Вячеслав приезжал домой, подробно рассказывал, где был, с кем встречался, о чем узнал. А Лида делилась той информацией, которую успела изучить и обработать. Происходило как бы взаимное «перетекание»: едва зародившаяся мысль тут же подхватывалась, развивалась и доводилась до логического завершения. Результат их взаимодействия в переводе «Велесовой книги» был так же уникален. Всякий раз он поражал Барашкова.

– Не может быть! – восклицал он. – Я никогда не поверю, что два человека, раньше не занимавшиеся древними языками, не владеющие тонкостями истории и мифологии народов мира, могли за какие-то два-три месяца сделать такой перевод! Да, не верю, но перевод – вот он, фантастика! Вы достигли большего, вошли в текст лучше, чем люди, которые занимались этим годами, невероятно!

– В самом деле, почему у нас так получается? – спрашивала Лида у Вячеслава.

– Просто мы шли к этому другим путем, не со стороны языка, истории или иной узкопрофессиональной науки, а со стороны философии, изучения жизни и ее законов в целом. И когда познакомились с «Велесовой книгой», поняли, что наша концепция близка к мировосприятию предков, поэтому нам было легко понять их. Мы словно оказались на одном вертикальном срезе, но в разных эпохах. Есть ведь два пути познания мира: детальное изучение частных проявлений и на их основе – вывод об общих закономерностях, и наоборот: изучение глобальных законов мироздания, из которых проистекают все последующие явления. Второй путь более сложен и требует объемной работы мозга, но зато потом он дает поразительные результаты. Человек может быстро сориентироваться в любой, даже незнакомой ему сфере науки, искусства, политики, легко «войти» в нее и свежим взглядом заметить то, чего не видят люди, долгие годы занимающиеся данным вопросом с узкопрофессиональных позиций. Этой способностью владел, например, Ломоносов. К чему бы ни обращался его взор, там он делал открытия. Мы с тобой, конечно, не Ломоносовы, но знаем о существовании такого пути.

А что происходит у меня на занятиях с ребятами? За считанные месяцы они научились делать то, что в других «школах» – за долгие годы упорных тренировок. Там наработка мастерства идет шаг за шагом, дюйм за дюймом, строго по схеме, предлагаемой учителем. А я даю ребятам объемное видение системы в целом, и они сами начинают думать и искать собственный путь. Здесь мысль является движущей силой и, прочувствованная на практике, она способна в пять, в десять раз быстрее совершенствовать человека как физически, так и духовно.

Так и мы с тобой шли к своей цели усилиями размышлений, но это был путь, невидимый для других. А когда вдруг оказались на определенной ступени, это вызвало недоумение: не может быть! Но мы-то знаем, что «вдруг» не бывает никогда…

Наверное, именно поэтому они уже почти спокойно восприняли известие о том, что на их имя пришла посылка из Германии. Вячеслав получил на почте довольно объемный пакет из семи книг Миролюбова, изданных на русском языке в Мюнхене и Мадриде. Посылка оказалась разорванной, и было неясно, находилось ли там какое письмо или записка.

Чтобы уточнить это, Вячеслав позвонил фрау Миролюбовой по телефону. К своему удивлению, услышал уверенную и четкую речь, лишенную всяких признаков старческой шепелявости, дрожания голоса и такого прочего.

Вячеслав поблагодарил фрау Миролюбову за присланные книги, объяснил, что они с супругой интересуются историей древних славян и пишут роман. Что труды Юрия Петровича Миролюбова, который в свое время занимался уникальными дощечками и писал книги о славяно-русах – это бесценный подарок, поскольку его произведения здесь почти не издавались и неизвестны читателям.

– Хотелось бы больше узнать о вашем муже, его работе, древних письменах, с которых он снимал копии, а также о вас, хранительнице его архива и вообще о той жизни, что была до войны и после, нам все очень интересно!

Чистый голос на другом конце провода произнес:

– Хорошо. Если сможете приехать, я буду рада видеть Вас в любое время…

События продолжали разворачиваться на всех фронтах. Чумакова с командой пригласили принять участие в первенстве города по кик-боксингу среди профтехучилищ и старшеклассников средних школ.

Соревнование проводилось в железнодорожном ПТУ, имевшем хорошую спортивную базу. Приехавшие с Чумаковым ребята с восхищением смотрели на многочисленные «груши», «мешки», настенные «подушки» для отработки ударов. Зеркальная стена давала возможность следить за своей техникой во время исполнения упражнений. Несколько подростков в белых кимоно красивыми отточенными движениями отрабатывали «ката». На другой половине зала в тренировочном ринге двое ребят в перчатках и боксерских шлемах работали в паре, обозначая удары легким касанием.

– Вот бы нам такой зал, такие снаряды! А то две «груши» и старые маты… – обменивались впечатлениями мальчишки.

Худощавый, по-девчоночьи хрупкий Андрей, которого все называли ласково «Андрюша», наклонился к уху тренера:

– Вячеслав Михайлович, а может мы в качестве приза пару «мешков» с собой прихватим? – его голубые глаза излучали кротость, за которой плясали озорные искорки.

– Чтобы получить приз, нужно как минимум выиграть, – улыбнулся в ответ Чумаков.

Сергей – коренастый упрямый паренек – подошел к «подушке», ударил по ней раз, другой, словно пробуя на прочность, а потом стал молотить кулаками «от души». Усиленный многократным эхом зал наполнился грохотом. Каратисты прекратили грациозно махать перед зеркалами, боксеры тоже остановили разминку и «прилипли» к канатам за спиной Сергея.

– Руки разбил, наверное, – сказал один из боксеров, – так лупить голыми кулаками…

В ответ Сергей только хмыкнул и показал руки, абсолютно чистые, только покрасневшие от работы.

В свое время Сергей в поисках «настоящей школы» обошел почти все известные секции города, но в конце концов вернулся в свой зал. «У нас лучше», – коротко ответил ребятам.

Чумаков не препятствовал воспитанникам в их поисках «истины», напротив, старался научить их логически мыслить и анализировать. И к тренировкам подходил с этой же стороны. Ребята четко знали: почему, зачем и как выполняется то или иное упражнение. Часто они сами предлагали варианты, которые опять же вместе обсуждались, принимались или отвергались в зависимости от их эффективности. Многие поначалу как бы стеснялись, что у них нет какой-то определенной «школы» с красивым восточно-загадочным названием. Но потом, как и Сергей, побывав в других залах, уже не могли выполнять заученных движений, пробудившаяся мысль требовала понимания логики действия. И как-то на вопрос, заданный кем-то ребятам: «А какая у вас школа?» – Чумаков с радостным удивлением услышал ответ: «У нас школа Человека». Так они сами поняли и назвали систему тренировок.