Последние Северы - Николай Анатольевич Савин

и разумному мужу, соратнику, который всю жизнь провел среди оружия и в ратных делах. Кричали явно не тироны, поскольку они не были никаким авторитетом для гвардейцев и отборных воинов в лагере. Значит, у Максимина в войске находились боевые части, способные убедить воинов Александра изменить ему. Наверняка это были воины дунайских вексилляций. В лагере Александра, солдаты и гвардейцы, уже готовые на предательство, побросали значки, вышли из ворот, присоединились к Максимину и дружно провозгласили его императором.

Бледный, дрожащий Александр, после этого, вернулся в императорский шатер, и стал ждать убийц, прижавшись к своей матери, плача и обвиняя ее как причину своих несчастий. Если это правда, то значит, он всегда понимал пагубность действий и влияния Юлии Мамеи, однако ничего не хотел с этим поделать. Максимин отправил трибуна с несколькими центурионами убить Александра, его мать и любого, кто попытается оказать сопротивление. Элий Лампридий, (Александр, 61,3-62,5) утверждает, что убийцы состояли из германских телохранителей, то есть, либо equites singu la res Augusti, либо из какого-то другого гвардейского подразделения-спекуляторов, statores Augusti, Leones, фрументариев, схолариев, протекторов. Точно мы не знаем. Максимин, очевидно, ранее служил как раз в этом подразделении. Сивенне же считает, что Максимин создал новое подразделение личных охранников из германских поселенцев Фракии [Syvanne. Gordian III and Philip the Arab. The Roman Empire at a Crossroads. Pen & Sword Military. 2021.s.65].

В любом случае, надо полагать, что убийцы вошли в лагерь Александра совершенно беспрепятственно. Время было седьмой час дня (первый по нашему счёту). Александр находился в своём шатре с близкими. Он позавтракал, получив солдатскую пищу (ничего другого воины, разбирая палатку, не нашли). В то время как он после еды отдыхал, один из германцев, исполнявший обязанности щитоносца, вошел в палатку. Все спали, бодрствовал между тем только император, который и увидел его. Александр спросил у германца: «Что там такое, товарищ? Ты принёс какую-то весть о врагах?». Так описывает обстоятельства дела Лампридий (LXI. (2–7)). И эти обстоятельства выглядят странно. Перед лагерем императора стоит мятежная армия, а собственная армия императора перешла на сторону мятежников. В это время императорский штаб спит после обеда. И сам император тоже дрыхнет. И где охрана императора? И почему он не убежал к верным войскам? Чего он ждёт? В общем, всё это сильно смахивает на какой-то анекдот.

А дальше абсурд разрастается. Солдатик перепугался и, не надеясь оправдаться в том, что он грубо ворвался в палатку государя, бросился к своим сотоварищам по палатке и поднял их на убийство сурового государя. Те, вооруженные, вбежали в большом числе в палатку, изрубили безоружных и сопротивлявшихся, а самого Александра поразили множеством ударов. Некоторые говорят, что не было сказано никаких слов и только воины кричали: «Выходи, уходи».

Ясно, что всё было не так. Лампридий просто пытается сделать сцену убийства благородней. На самом деле убийцы, посланные Максимином, пришли в лагерь, где их встретили гвардейцы Александра, возможно, как раз щитоносцы германцы, несшие охрану в тот день. Они были готовы предать своего императора. Возможно, один из них зашёл в палатку, чтобы проверить обстановку и оценить расположение людей внутри. После того, как его окликнул Александр, гвардеец выскочил и рассказал, всё, что увидел внутри. Убийцы, поддержанные щитоносцами, ворвались в шатёр и прикончили всех, кто там был, включая императора Александра Севера, его мать Юлию Мамею и обоих префектов претория [Зосим. I, 13, 2]. В «Эпитомах» у Аврелия Виктора приводится рассказ, где император сначала обвиняет мать в своей смерти, а затем накрывает голову плащом и подставляет шею убийце, чтобы тот мог быстро покончить с ним одним ударом.

Это стандартная римская формула поведения уважаемых людей со времён Республики и вряд ли она имело место в этом случае. Слишком слабым для этого был Александр.

Некоторым из друзей Александра удавалось какое-то время скрываться, но люди Максимина вскоре находили их и убили всех до единого. После этого Максимин начал жестокую чистку всех тех, кого он считал потенциальной угрозой своему правлению. Всего было убито 4000 человек.

Можно согласитья с Макхью, что бессмысленно строить догадки о последних мгновениях жизни Александра Севера. Ясно лишь, что вместо того, чтобы пытаться бежать, предприняв последнюю отчаянную попытку избежать своей участи, он остался ждать в шатре с матерью, которую, несомненно, любил и которой безмерно доверял. Он был еще молодым человеком и последним в своем роду. Династия Северов прекратила своё существование. После его смерти, легитимность больше не будет основываться на благородной крови, текущей в жилах императора, а будет выковываться в огне сражений.

Как было воспринято убийство Александра Севера? Рассказывает об этом только Лампридий, однако мы понимаем, что это весьма пристрастный источник, открыто симпатизирующий Александру. Поэтому его текст нужно воспринимать очень осторожно. Например, он пишет, что «смерть его причинила величайшее огорчение воинам, даже тем, которые были когда-то раскассированы им, и они перебили виновников убийства» (LXIIL 1). Это настолько невероятно, что невозможно принять всерьёз. В ходе начавшегося мятежа, Александр не нашёл никого в армии, кто был бы готов его защищать, так с чего бы это воинам раскассированного легиона XXII Primigenia вдруг кинуться мстить убийцам последнего Севера? В отношении реакции римского Сената и плебса, с Лампридием, частично, можно согласиться. Для них Александр был вполне приемлемым императором. Вряд ли они прямо так уж грустили о нём, но они никогда не были противниками или, тем более, врагами его. Тут можно согласиться с Лампридием, «что грубость и неотесанность его преемника Максимина, как военного человека, к которому вместе с его сыном перешла после Александра императорская власгь, предвещали, по-видимому, неизбежность наступления более тяжелых времен» (LXIII. 2). А вот насчёт провинций, грустивших о смерти Александра, можно возразить. Провинциалам, жившим без войны, Александр был неинтересен, а подвергшимся вражеским вторжениям, глубоко антипатичен. Они-то, как раз рассчитывали на военные таланты Максимина.

Подавляющее большинство армии явно поддерживало свержение Александра Севера. И преторианцев ему так и не удалось взять под контроль. Их близость к императору и его семье обеспечивала им огромную власть и влияние. Преторианцы и другие гвардейцы считали, что император обязан своим положением их поддержке в 222 году. И это было правдой. А Александр всё время пытался дисциплинировать преторианцев и гвардейцев. Это вызывало недовольсто. Ульпиана вообще убили, а Диона Кассия чуть не убили. А ещё преторианцы сохраняли тесные связи со своими товарищами в северных легионах, особенно в Паннонии и Мезии, но эти войска поддержали как раз Максимина.

Лампридий пишет, что «Сенат причислил Александра к богам» (LXI11. 2). На