Научный «туризм» - Владимир Михайлович Пушкарев

об этом могли только мечтать), через год был изгнан и, как истинный философ, ушел в народ – стал люмпен-интеллигентом. Вначале он работал сторожем в детском садике, грузчиком на железнодорожной станции, затем судьба возвысила его до должности смотрителя путей. Досматривая пути, Саша продолжал размышлять о судьбах различных направлений в философии, писал "философские" байки для детских журнальчиков. Свободное время проводил в библиотеке им. Ленина.

В Москве он женился "на квартире", хозяйкой которой была приятная, спокойная, хотя и некрасивая женщина. Затем развелся, разменял однокомнатную квартиру на две комммуналки (все это было спланировано заранее), женился повторно, опять развелся, улучшив свои жилищные условия и, по последним данным, женился в третий раз на генеральской дочери. Недавно у него кто-то родился.

Мне кажется, что Саша, одалживая деньги своим отпрыскам, в отличие от своего непрактичного папаши, будет взимать с них и проценты.

Примечание: Никита Сергеевич – Н. С.Хрущев – руководитель партии и государства 50–60-х годов, чрезвычайно любивший кукурузу и испытывавший большую личную неприязнь к «педерасам» и “абстракционизьму”.

1977–1991

"Лейпциг"

Посвящяется 1500-летию г. Киева

(из серии "рестораны СССР")

Ах ресторан мой, ресторан

В нем каждый весел, сыт и пьян…

В.Березинский

В Москве есть где гулять. Множество различных ресторанов. Шикарные дореволюционные с колоннами, мрамором, бронзовыми дверными ручками и фонтанами посреди зала. Неуютные гектары современных. «Арагви», «Бакы» или там "Узбекистон" с национальной кухней. Малодоступные ресторанчики с хорошей кухней в “Домах Актера, Литератора и пр.” для нашей творческой интеллигенции и торговой элиты. Модные молодежные и артистические кафе, пивбары с омарами, лангустами и отечественными раками. Наконец, рюмочные для одиноких полуинтеллигентных мужчин. Короче, на любой вкус. Но вот вы не в Москве, а в Киеве, и стоите себе субботним вечерочком на углу Крещатика и Энгельса, бывшей Лютеранской, соображая, куда же ж вам пойти. Где (помимо заветной скамеечки в парке им. Примакова) можно, так сказать, культурно отдохнуть и расслабиться. В вашем воображении возникают натюрморты со всякого рода закусками, желудок с готовностью откликается на вызванные из подсознания образы, а в среднем отделении бумажника имеется слой синих купюр, толщиной с полпальца. И вы себе думаете так: в "Киеве", конечно же, свадьба. "Русь" – слишком шикарно – там не то, что полпальца, и полруки не хватит. В "Лыбедь" с такой мордой не пустят. В "Интуристе" спецобслуживание. В "Динамо" нет мест. В «Метро» пусть сами едят то, что готовят. "Витряк" – далеко. Остается "Лейпциг". И вы идете в "Лейпциг".

На углу Владимирской и Свердлова (бывшей Прорезной), буквально напротив Золотоворотского скверика, посетителя встречает массивная дубовая дверь с вытертыми от старости бронзовыми рукоятками, приделанная к симпатичному старинному зданию (в дореволюционном прошлом – кафе "Маркиз" и меблированные комнаты "Палермо"), исполненному немцем Карлом Шиманом (1900) в стиле какого-нибудь ренессанса или украинского барокко. Дом имеет драматическую историю, на которой мы останавливаться не будем – у нас цели более прозаические.

Сверху над дверью вывеска полуготическими буквами – "Лейпциг". В одном окне стоит ваза с лимонами и пачка сигарет с верблюдом на этикетке, на другом – висит современное световое табло, на котором отражено наличие свободных мест в ресторане. В семь вечера их – 30, в восемь – 3. Оркестр работает с начала восьмого. Вы со второй попытки, при помощи прохожего открываете тяжеленную дверь и попадаете в маленький предбанничек, в конце которого, как кукушка в часах, в окошке гардероба торчит гардеробщик дядя Гриша. Здесь же, торопливо затягиваясь, перекуривают два официанта (в ресторане курить нельзя). Вы сдаете вещи в гардероб, выслушиваете сообщение, что у вас вешалка на пальто скоро оторвется, делаете 2–3 движения расческой и заходите в зал.

В ресторане три зала: первый этаж, куда вы и попадаете в первую очередь, второй этаж и полуподвал с буфетом и тетей Шурой. На границе первого этажа и полуподвала сидит мэтр Николай Павлович. Высокий, очень достойный, он смахивает на холмогорского гусака. Когда я думаю о метрдотелях, то сразу же вспоминаю мэтра из "Лейпцига" – это квинтэссенция метрдотелей, метрдотель, как таковой.

Если вы глуховаты, ленивы и не боитесь сквозняков – садитесь прямо в этом зале. Если вы хотите побеседовать, у вас уйма времени, и вы не собираетесь напиваться до судорог – можете подняться на 2-й этаж (в противном случае, вам будет трудно спуститься – лестницы там довольно крутые). Если же вы хотите поужинать в меру быстро, посмотреть на публику, потанцевать и послушать оркестр, так идите вниз и садитесь за крайний столик, что возле серванта – это самое удобное место. Слева окно и видны ноги прохожих, прекрасный обзор на резвящуюся публику и оркестр; вид на буфет, уставленный разноцветными бутылочками местного и иноземного производства. За прилавком суетится тетя Шура, на кухне переругиваются официанты – в общем, уютная, почти домашняя атмосфера.

Но вот вы садитесь. Вы уже сели. Из кухни выбегает Витя. Это его территория. Витя – такая же достопримечательность "Лейпцига", как швейцар с салфеточкой в туалете "Славянского базара". Вечно недовольный, бурчащий, но обслуживает с фантастической скоростью. Ему лет под 50. Маленький, лысый, высушенный, с постоянным язвительным выражением на лице, он не ходит, а порхает между столами, и сразу же вокруг него закипают страсти. Витя швыряет вам меню и убегает. А вам надо выбирать.

Закуски. Традиционных закусок здесь мало. Икра бывает редко – сказывается разряд ресторана, но даже если она и есть – не заказывайте. За четверть чайной ложки лежалой икры, размазанной по траурно-синему вареному яйцу и скрытой от вашего взора пучком желтой петрушки, с вас возьмут 2.11. И вы долго будете сидеть, мысленно задавая себе скорбный вопрос – "за что?!" Закажите себе "немецкий" салат, а если есть, то и "итальянский". Оба эти салата недорогие, очень вкусные, качественно готовятся и не идут в сравнение со всякими "столичными", "украинами" и "аппетитными", обычными для наших ресторанов средней руки. Обязательно закажите дунайскую селедочку с ее неповторимым «болотным» привкусом. Кости из нее, конечно, вынимать не будут – это вам не "Метрополь", но под пивко и водочку лучшей закуски нет и быть не может. На первое – немецкий борщ, очень плотное, сытное блюдо. Съев его, вы поймете, почему немцы едят мало хлеба. На второе попросите «ринц-роляде». Это мясо, свернутое в рулончик и зашитое, а внутри рулончика – масло и грибы. Можно "шаргач-корнубьонц" – тоже рулончик, но внутри уже сало с сыром. Витя будет навязывать простой и надежный стейк, угрожая двухчасовым ожиданием ринца –