Прозрачные драконы - Шон Макмуллен

— Кто я? — спросила Веландер.

— С тобой не так просто, — ответил Учитель. — Ты не совсем прозрачный дракон, не совсем человек, не совсем жива и не совсем мертва.

— И ты женщина, — произнесла Наблюдатель. — Более или менее.

— Какое облегчение, — сказала Веландер. — Но я хочу быть живой.

— Мы уже объясняли, ты можешь быть только наполовину живой, — заявил Учитель.

— Он имеет в виду, живой в определенную половину суток, — вмешался Судья. — Разве ты не знаешь, Учитель, что неправильно понятое выражение или грамматические ошибки могут положить начало войне? Веландер, тебе вопрос. Кем ты хочешь быть? Ты можешь быть живой, но тогда ты обязана стать также и драконом. Ты убила прозрачного дракона и выпила его кровь. Такого прежде еще никогда не случалось, и сейчас ты в состоянии делать то, на что другому потребуется двести лет учения. Ты хочешь быть драконом?

— Да, думаю, да.

— Этого ответа недостаточно, — сказал Судья.

— Да, я очень хочу, — твердо заявила Веландер. — Я очень хочу быть прозрачным драконом, потому что тогда стану живой для Эндри.

Они устроились вместе с Веландер в повозке, затем Судья и Учитель подняли бортики. Через пятнадцать минуты они добрались до городских ворот. Учитель и Судья сидели на соломе вместе с Веландер, обсуждая ее прошлое.

— Тебе двадцать один год, — сказал Учитель. — Ты получила девятый уровень посвящения, а тридцать дней назад убила прозрачного дракона и впитала в себя его жизненную энергию.

— Одного из тех глупых молодых драконов-политиков, — произнес Судья. — Воин ветра Маулер, как я его называю.

— Лафонтен, как ты говоришь, Веландер. Так даже лучше, должен признать.

— Как могла смертная выпить жизненную энергию дракона? — спросил Учитель. — Она бы ее убила.

— Но я не была смертной, ведь я не была живой, — объяснила Веландер.

— А, теперь понятно, — сказал Учитель. — Знаю похожий случай. Его звали Ларон. Он был мертв, мог ходить по земле только тогда, когда поднимался Мираль и пил кровь и жизненную силу живых. Впервые я повстречался с ним два века назад. Располагающие манеры, несмотря на глупую бородку, скрывающую прыщи. Но, по его словам, другого существа, похожего на него, не существовало. Откуда ты?

— Ларон создал меня.

— Вот это да. Я очень надеюсь, вы не собираетесь пожениться, — крикнула Наблюдатель, сидящая на месте кучера.

— Никогда! — резко ответила Веландер и начала всхлипывать, уткнувшись носом в колени. — О Эндри, ты даже не знаешь, что я опять жива.

— Эндри, — вздохнула Наблюдатель. — Этот благородный молодой человек.

Они подъехали к городским воротам. К ним приблизился караульный, съежившийся под дождевиком.

— Ворота закрыты до особого распоряжения, — заявил он.

— Дружок, значит, тебе нужны деньги, чтобы открыть их, да? — ответила Наблюдатель по-сарголански.

— За все золото империи я бы не открыл эти ворота, — тут же воскликнул караульный. — Вокруг бродят чудовища.

— Чудовища? — спросила Наблюдатель, кажется, скорее обеспокоенная, чем испуганная.

— Думаю, он имеет в виду нас, — предположил Судья.

— Но мы же не чудовища, мы — приличные создания. Мы всего лишь хотим уйти из города вместе с нашей ученицей.

Караульный упер руки в бока под плащом:

— Теперь послушайте, леди. Валите-ка вы отсюда в какую-нибудь гостиницу и следите за указами. Заместитель действующего регента подписал указ о введении осадного положения, и пока он не решит…

Наблюдатель встала, открыла рот — и на ворота с шипением обрушился стремительный поток раскаленной плазмы. Когда караульный поднялся на ноги, а повозка уже покатилась прочь из города, появился начальник смены. За ним следовало шесть воинов, вооруженных арбалетами. От больших двойных ворот остались лишь четыре тлеющих столба с петлями, которые шипели при попадании на них капель дождя.

— Что такое тут произошло? — спросил начальник. — Стрелки, готовьтесь к бою.

— Маленькая старушка в телеге… — начал караульный.

— Что? Ты что, напился на дежурстве?

— Нет, сир, но…

— Иди за повозкой! Останови ее!

— Нет, сир — даже за все золото Акремы.

— Ты не повинуешься моим приказам? — грозно спросил начальник.

— Нет, сир, но я не буду преследовать телегу.

— Я остановлю их сам, но тебе несдобровать. Стрелки, целься! Раз, два…

Один из воинов заметил, с какой скоростью караульный отскочил в сторону, тут же бросил арбалет и устремился за ним. Когда они обернулись туда, где стояли начальник и пятеро арбалетчиков, то увидели только длинную яму овальной формы, окруженную тлеющими булыжниками.

— Наверно, так Мать Мира наказывает глупцов, — прошептал караульный.

— И медленно соображающих, — добавил арбалетчик.

В повозке Веландер слушала рассуждения о самой себе как о прозрачном драконе.

— Ты сбежала в середине курса лечения, — вздохнул Учитель. — С тобой нужно было еще многое сделать.

— Да, особенно с теми лучами энергии, которые, как ты думала, были направлены против тебя, — сказал Судья. — Они стали результатом заклинания того глупого дракона — Воина ветра Маулера.

— Политикана, — крикнула Наблюдатель с места кучера.

— Они случайно притянулись к твоей душе, — продолжил Учитель. — Одни несли положительную жизненную энергию, другие — отрицательную. Нам придется сделать это снова, на сей раз более тщательно, а затем присоединить остальные.

— Это так больно, — тихо пожаловалась Веландер.

— Да, но сейчас все будет под контролем. Тогда ты станешь прозрачным драконом, похожим на нас.

— Ну все-таки не совсем таким, как мы, — добавил Судья.

— Но я уверена, мы останемся друзьями, — заверила ее Наблюдатель.

Как и говорил Эндри, «Лунная тень» то взлетала вверх, то падала вниз на огромных волнах, послушная неистовой стихии. Два паруса были порваны в первый же час плавания по заливу, на берегу которого стоял Логьяр, и к рассвету на шхуне почти не осталось неповрежденного такелажа, а время от времени судно заливало водой.

Ларон говорил всем, что, вероятно, он оказался слишком пьян, раз решился на подобное путешествие. Уоллес спрятался в носовом отсеке и не вылезал оттуда, а Риеллен беспрестанно спрашивала Эндри, почему они отправились на верную смерть. Наконец им удалось смастерить прочное весло из остатков десятифутовой мачты. Также трижды пришлось залатать порвавшийся парус. Ларон убеждал всех, что очень важно держать курс на юг и потому призывал грести вправо.

Когда Норриэйв и Хэзлок проснулись, они посчитали, что пассажиры подняли мятеж, и хотели заковать их в кандалы. Однако они прислушались к словам Ларона, который сказал, что даже если каждый на борту будет вычерпывать воду, чинить оснастку и делать прочую работу, этого едва хватит, чтобы удержаться на плаву и придерживаться определенного направления, так что каждая пару рук на счету. На второй день Ларон заявил о невозможности оценить пройденное расстояние из-за огромных волн, и, следовательно, шхуна по-прежнему могла находиться в проливе Страха. Только на третий день он покинул Дэнола, Костигера, Риеллен и Хэзлока, пытавшихся не выпустить весло из рук, и спустился под палубу, туда, где лежали больные. К тому времени недомогание чувствовали почти все. Когда корабль отплывал, больше всех нездоровилось Гилврэю, но сейчас он стал медикаром «Лунной тени», отчаянно боровшимся с приступами истерии, истощением, холодом, морской болезнью, ранами и слепым ужасом, пытаясь не дать людям пасть духом и заставить их выйти наверх или вычерпывать и откачивать воду внизу.