Грозный. Особый район - Александр Владимирович Лебедев

Ханкалу.

К этому времени подошла очередная цепочка эвакуаторов с носилками. Теперь уже бойцы несли на носилках раненых санитаров и лейтенанта Кузенного. Перемещаясь между штурмовыми группами, все они получили пулевые и осколочные ранения. Так я остался без своего верного и мужественного помощника.

С наступлением сумерек раненых стали вывозить в полевой госпиталь на “Уралах”, которые попали под обстрел. Но обошлось без потерь.

По напряженности, динамичности действий, шквалу огня по всему фронту — этот день был одним из самых напряженных не только за последние две недели, но и за все время, что бригада принимала участие в спецоперации в Грозном. Пожалуй, только месяц назад, 29 декабря, мы воевали с такой же интенсивностью, а враг проявлял похожее ожесточение. Но на этот раз над нами висела еще и колоссальная ответственность: ведь боевые действия шли на фоне предположений о возможном прорыве бандгрупп. Бригада выстояла.

Всего в этот тяжелый день мы потеряли четверых человек погибшими и двадцать одного — раненым. Двое пропали без вести: начальник медицинского пункта 2-го батальона майор Александр Суховей и рядовой Алексей Семилетов.

Потери существенные. Ситуация крайне напряженная, и в конце дня я мучительно размышлял над тем, как, какими силами закрыть бреши между подразделениями, чтобы не допустить разрыва фронта, кого выставить на флангах. Угроза прорыва боевиков на нашем направлении была абсолютно реальна. Пропустить их через свои боевые порядки значило покрыть и бригаду, и внутренние войска несмываемым позором.

Между моими штурмовыми группами образовалась брешь. Ее срочно нужно было заполнить, выставив заслон, тем более что приближались сумерки и боевики могли этой “дырой” воспользоваться. Но сложность заключалась в том, что резервов для заполнения бреши у меня не было. Ни одного человека. Пришлось принять нестандартное, но единственное верное в той ситуации решение.

Вызвал к себе моего заместителя по вооружению майора Дмитрия Харина. Поставил ему задачу собрать из числа солдат ремонтной роты, которая располагалась в тыловом районе, группу для выставления опорного пункта. Через некоторое время он привез бойцов, им к тому времени уже выдали оружие. Построил. Вышел я к ним, смотрю на этот мой последний резерв, а в душе все переворачивается. Стоят они, мои ремонтники, чумазые, перепачканные с ног до головы машинным маслом, солярой, в копоти, в замусоленной форме. Стоят и молчат, видно, что переживают, но вида не показывают. Ведь им, по сути, в бой идти. Опыта боевого — никакого. Их задача другая — без сна и без отдыха латать, чинить, возвращать в строй нашу сильно заезженную, далеко не новую технику. И они добросовестно ее выполняли: порой проявляя настоящие чудеса только ради того, чтобы бригада без колес и без брони не осталась. Я им вкратце объяснил ситуацию, поставил задачу. И прямо сказал, кто откажется — пойму, отправлю обратно в ремроту. Никто не отказался. Опорный пункт мы выставили. Они всю ночь провели на позициях, даже постреляли немного. И как оказалось — это потом мы узнали — боевики подходили к позициям именно на этом участке, постояли ночью, но увидев, что здесь идет стрельба, тихо свернулись и ушли. Так что через наши боевые порядки бандиты не прошли. Утром я ребят с позиций снял, потому что мои штурмовые группы вперед пошли, положение в полосе наступления изменилось. Каждого поблагодарил, отправил обратно в тыловой район. Надо было видеть их лица: счастливые, на эмоциональном подъеме — как же, выполнили боевую задачу на передовой… Что там говорить, золотые парни, ведь спасли тогда ситуацию”.

В ночь на 30 декабря командир 1-го батальона попытался небольшими группами под покровом темноты захватить два важнейших объекта, которые не давали покоя бригаде уже третью неделю: “дворец” и “школу”. Однако штурмовые группы напоролись на боевое охранение боевиков, были обнаружены и обстреляны. Бандиты, как и софринцы, пребывали в напряжении, грамотно организовав оборону своих позиций. Ночные действия успеха не принесли — более того, в перестрелке получили ранения два офицера, оба командиры взводов 1-го батальона. Под огнем противника их пришлось эвакуировать с поля боя.

Информация о ранении двух офицеров стала крайне неприятным известием для командира бригады. Без преувеличения можно сказать, что по завершении второй недели активных штурмовых действий в бригаде сложилось катастрофическое положение с укомплектованностью штурмовых групп офицерским составом. В 1-м батальоне в штурмовом отряде осталось в строю 4 офицера. Во 2-м батальоне таковых набралось побольше — 6 офицеров. В третьем батальоне — семь. В ротах осталось по одному, редко где — по два офицера, почти все в звании лейтенантов и старших лейтенантов. Взводами за редким исключением командовали сержанты. И снова во весь рост перед комбригом встала старая проблема: 30 и 31 декабря из боевых порядков он должен был уволить в запас в первом батальоне — 40, во втором — 59, в третьем — 75 человек, а замены им нет. В артиллерийско-зенитном дивизионе таких набралось 76 солдат и сержантов! В разведывательной роте, роте связи, комендантской, роте материального обеспечения, авторемонтной, медицинской ротах — ещё 72 человека.

Мы специально так подробно останавливаемся на этих фактах, чтобы читатель смог почувствовать, в каких условиях приходилось воевать бригаде, с какими трудностями, кроме собственно боевых действий, ежедневного риска, она сталкивалась.

Спустя несколько дней с начала штурма в городские кварталы удалось завести танки для стрельбы прямой наводкой

Утро 30 декабря началось как раз с этого — командир бригады в штабе, что называется, в полный рост обозначил проблему, решать которую надо было немедленно. И какого-либо волшебного выхода из тупика не было. Был один уже не раз испытанный способ: офицерам управления идти в боевые порядки и убеждать личный состав продолжать выполнять задачу. При этом командиры штурмовых отрядов получили указания увольняемых в запас сержантов и солдат ставить на заслоны и охрану тыла. В связи с этим штурмовым группам предстояла перегруппировка, которую необходимо было провести также без последствий, и не ухудшая положение на своих участках.

Бои 29 января и понесенные потери повлияли на морально-психологическое состояние сержантов и солдат, у которых подошли сроки увольнения в запас. Некоторые из них надломились, были такие даже среди заместителей командиров взводов. Наиболее сложная обстановка была во 2-м батальоне, и не случайно. Тому были причины. На глазах солдат были ранены два