Панк-Рок. Устная история - Джон Робб

Джей Си Кэрролл:

Секрет панка заключался в том, что внутри каждого человека есть одна очень хорошая песня. Именно поэтому панк-компиляции намного лучше полноценных альбомов тех же групп того периода.

Генри Роллинз:

Британия всегда поставляла отличную музыку от психоделии до рок-н-ролла. Я до сих пор слушаю эти ранние семидюймовки и альбомы — первые четыре альбома U.K. Subs для меня являются альбомами, которые я бы взял с собой на необитаемый остров. Пластинки, без которых никуда.

Джон Лайдон:

Панк перестал иметь значение с этой ужасной группой, где поет этот Чарли Харпер — U.K. Subs. Они играют очень быстро, тысячу миль в час, ду-ду-ду-ду…[266]

Все это для меня просто невыносимо. Если ты не умеешь играть, скоростью этого не заменишь. О чем ты переживаешь? Какая проблема с тем, что ты не умеешь играть? Признайся, ты просто ноль, ты не можешь позволить себе покупку собственных инструментов, все знают, что ты их украл, у тебя не было вечности на уроки пианино и тренеров по вокалу — просто скажи как есть. Или играй в U.K. Subs.

Генри Роллинз:

Ruts просуществовали очень недолго, чтобы делать плохую музыку. Они были одной из немногих групп, которые действительно умели играть. Их ритм-секция была очень продвинутой, продюсерская работа была потрясающей, а Малкольм Оуэн был очень искренним, харизматичным и удивительным вокалистом. Меня до сих пор вставляет их музыка, и у меня есть все их бутлеги, и все синглы, и альбомы The Crack и Grin and Bear It. Великолепно.

Сегс:

«In A Rut» был нашим первым синглом, вышедшим в 79 году. Он не выходил, пока у нас не появилась возможность его выпустить. Мы с Раффи работали в гараже, оба на пособии, и этот парень, хозяин, дал нам денег на выпуск «In A Rut». Мы напечатали 1000 копий, а потом распространили пластинку через лейбл People Unite, принадлежавший регги-группе Misty in Roots, с которыми у нас было много совместных концертов.[267]

Поначалу 1000 копий, лежавших кучей под кроватью Руфи, выглядела очень большой, но в результате мы продали 52 000 копий. Все началось, когда один наш знакомый, ставивший пластинки, сунул наш сингл вниз той кучи, которую он дал Джону Пилу, а Пил предоставил нам сессию, и так все началось. В один момент никто не хочет и знать о Ruts, а в следующий момент уже очередь стоит в квартал, чтобы нас послушать.

Мы с Руфи хотели продолжать независимо. У нас была песня «Babylon's Burning», и мы попытались записать ее сами на 8-дорожечный магнитофон, но получилось не очень. Потом все стали бегать за нами как сумасшедшие, пытаясь заключить с нами контракт, и мы заключили ужасную сделку с Virgin и выпустили «Babylon's Burning». Этот трек получился слишком чистым на мой взгляд. Все сказали, что мы продались, — это стало доктриной поколения.[268]

Писать песни в Ruts было удовольствием. Например, работаем мы над басовой линией «Babylon's Burning» и просто улетаем — не важно, что именно ты там должен играть. «Savage Circle» был вдохновлен Captain Beefheart. Неважно, откуда именно бралась музыка. Малкольм слушал «Mr. Blue Sky», и ему понравился рифф, и после того, как мы с ним немного повозились, результатом стала «I Was Cold». (Смеется.)[269]

Мы часто приходили к Малкольму послушать офигенную музыку. Потом он продал свой проигрыватель, чтобы купить героин. Мы слушали Kraftwerk, Human League, Таппер Зуки, курили траву, а потом шли играть.

Мы были политическими по определению. Мы говорили, что нам политика не интересна, но все же на самом деле это было не так. Мы участвовали в туре «Рок Против Расизма», в Антинацистской лиге. Национальный фронт тогда становился очень популярным, и мы выступали против этого. У нас был черный друг, Кларенс Бейкер, менеджер Misty, он часто приходил домой к Малкольму. Мы все любили регги. Я научился играть регги во время джемов с Misty — они всегда говорили: «Меньше нот, меньше нот…»

Рэт Скэбис жил на нашей улице. Он сказал: «Вы бы не хотели поиграть у нас на разогреве в туре?» Во время тура «Babylon's Burning» добрался до седьмого места в хит-парадах, в то время как у Damned дела шли совсем хреново. (Смеется.) Я с теплом вспоминаю Damned, они хорошие друзья.

Энди Каноник:

Demob играли на закрытии самого престижного панк-клуба в Глочестере Witcombe Lodge в 79 году — мы играли с U.K. Subs. Отличная была ночка. Ублюдки тори закрывали площадки по всей стране, и в ту ночь мы помогли им, разнеся этот клуб в щепки голыми руками. Чарли Харпер до сих пор вспоминает тот концерт, и когда мы выступаем с U.K. Subs, он часто упоминает те события в разговоре. «No Room For You» как раз и была написана о том закрытии Witcombe Lodge, и эта песня озвучивает то, что чувствуют сегодняшние молодые ребята.

Были ли мы второй волной? Интересный вопрос. Нас, Demob, определили во вторую волну, хотя я до сих пор не могу понять, где закончилась первая волна и началась вторая, поэтому я просто решил, что лично для меня это ни хрена не значит. В начале восьмидесятых сцена начала делиться на панк, Ой, хардкор, анархик и т. д. Я никогда на это не покупался. Панк есть панк, неважно, какой ярлык вы на него пытаетесь повесить. У всех была такая позиция: к черту систему, освободитесь братья/сестры, понеслась, и обратно к рабочему классу.

Вторая волна, если таковая имела место быть, позволила независимым рекорд-лейблам заполучить больше панк-групп, о которых никто раньше не слышал, издать их шум и продавать его по всей стране. На ум сразу приходит Cherry Red Records: это был один из самых быстро развивающихся панк-рекорд-лейблов того времени, и они по-прежнему много помогают нынешним панк-группам.

Менси:

В тот год Angelic Upstairs записали первый альбом Teenage Warning. Мы должны были выступить в Top Of The Pops с «I'm An Upstart», но оператор отказался с нами работать из-за того инцидента со снежком — я вписал того самого парня. Он испугался насилия. У нас была репутация гопников. На тот момент у нас было мнение, что каждый может говорить то, что ему хочется, прав он или нет, и до тех пор, пока они не кричат «Зиг хайль!», люди могли прийти в студию на наше выступление. Я думал: «Ваши взгляды неверны, но меня это не беспокоит». Вскоре это изменилось, когда они начали редактировать наши слова. Такие маленькие шепотки, вроде: «Вам не следует этого говорить» или «Неправильно так говорить». Не нужно указывать мне, как и что говорить.