Сашенька - Саймон Себаг-Монтефиоре

Оставив вещи в гостиничном номере, Катенька взяла такси и направилась в центр города, минуя блокпосты с вооруженными людьми в пестрой форме, — вероятно, служащими некоего частного охранного подразделения. Сами полицейские в собственном городе выглядели помятыми и какими-то потерянными.

Величественные старинные здания приходили в упадок, но в городе явно чувствовался восточный колорит.

Катенька никогда раньше не бывала в Грузии: семья свой отпуск проводила на Черном море, в Сочи. Но у нее были привычные ассоциации: корзины фруктов и бочонки вина, легко нажитые капиталы, знаменитые курорты… В СССР Грузия считалась своеобразной жемчужиной: она славилась богатейшими урожаями винограда и овощей, целебной водой «Боржоми» в известных всякому темно-зеленых бутылках, великолепными красными винами. Знали и о другой стороне медали: о коррупции в верхах республики, стремившихся жить с восточной роскошью, о не в меру строптивой интеллигенции, о горячих и самоуверенных грузинских любовниках, не уступающих Казанове. Грузия подарила миру Сталина и Берию и других известных коммунистов с такими немного забавными грузинскими именами: Серго Орджоникидзе, Абель Енукидзе, а еще — маршал Ираклий Сатинов.

Такси везло Катеньку в самый центр города, через площадь Свободы (которая при царе называлась площадью Эриванского, потом площадью Берии, еще позднее — площадью Ленина), затем по широкому красивому проспекту Руставели, в царское время Головинскому проспекту, с его театрами и дворцами.

Водитель не знал, как проехать к нужному дому, спрашивал у прохожих. Выяснив что нужно, он круто развернул машину, не обращая ни малейшего внимания на правила уличного движения, и мимоходом указал Катеньке на обгоревший скелет гостиницы «Тбилиси» — некогда самой большой и шикарной к югу от Москвы. Наконец они остановились у крутой, выложенной брусчаткой дорожки, ведущей к церкви с круглыми башенками, характерными для грузинских православных церквей, и кивнул в темноту:

— Приехали!

Катенька расплатилась долларами и осторожно стала спускаться по темной улице. Дома между высокими стенами были увиты виноградом, на каскадах балконов, которыми как гроздьями были увешаны здешние дома, висели фонари, раздавался смех. Седой как лунь бородатый мужчина с густыми волосами — казалось, грузины никогда не лысеют — посветил фонариком.

— Куда направляетесь? Заблудились? — Катенька заметила у него пистолет, но не испугалась.

— Ищу кафе «Библиотека».

— Пошли! — Он говорил по-русски плохо, однако взял ее за руку и повел по булыжной улочке, пока они не подошли к дому, полностью утопающему в винограднике. Он открыл двойные дубовые двери, и они оказались в вестибюле, отделанном потрескавшимися мраморными плитами и освещенном свечкой. Справа была огромная дверь с облупившейся краской — добровольный проводник толкнул ее, быстро крича что-то по-грузински. Ружье грозно дыбилось у него за плечами, и казалось, оно вот-вот потребуется.

— Проходите! Это кафе «Библиотека»!

Раскрыв рот от удивления, Катенька вошла в кафе.

Там пахло великолепно: ткемали, имбирем, яблоками и миндалем. Это была старая библиотека, между столами и за стойкой бара стояли книжные полки.

Стены были увешаны географическими картами; знаменами царских гвардейских полков, грузинских меньшевистских войск и отрядов Красной армии; многочисленными рисунками как религиозного, так и порнографического толка; живописными полотнами, иконами, принадлежностями традиционного грузинского национального костюма, кинжалами и саблями. Здесь же стояли бюсты Сталина, Моцарта, царицы Тамары и какого-то древнеримского сенатора.

Некоторые из полок прогнили и упали, бесценные старинные тома разлетелись по полу, где и лежали веером, разбросав свои желтые пергаментные страницы.

За низеньким столиком при неярком свете лампы сидел, читая, пожилой мужчина в берете; американские туристы в желтых футболках и широких шортах, с кошельками на поясах, выставленными напоказ для вящего соблазна всевозможных проходимцев, чокались грузинским вином; два седовласых грузина громко спорили о политике.

— Шеварднадзе — предатель, агент КГБ! — кричал один.

— Звиад — псих, агент КГБ! — возражал его собеседник.

— Нужен столик? Вина? Поужинаете? — спросил высокий худой грузин в голубом берете, в черкеске с газырями — талия туго-туго затянута поясом, на поясе кинжал. Он поклонился. — Вы выглядите усталой.

— Вы знаете Одри Цейтлину? Я хочу с ней поговорить.

— Старую англичанку? Она наша икона, наш счастливый талисман! Мы каждый день приносим ей еду: она проработала в этом кафе много лет, учила нас и наших детей английскому! Прошу наверх! Катенька последовала за ним на второй этаж и дальше — к маленькой комнатке в конце коридора. Он постучал в дверь.

— Ануко! — позвал он.

«Ох уж эти грузины с их уменьшительными именами!» — подумала Катенька.

— Ануко! К тебе гостья. Никто не отвечал.

Напряженно вглядываясь в полутьму, он открыл дверь.

14

— Я всегда надеялась, что вы приедете, — сказала Лала сдавленным голосом пожилого человека. Поверх ночной сорочки она накинула халат, длинные седые волосы были распущены. От нее остались лишь кожа да кости. Она была такой бледной, что казалась почти прозрачной. По ее глазам, таким огромным сияющим омутам, Катенька поняла, что в этом тщедушном теле живет дерзкий, несгибаемый дух. — Я ждала вас пятьдесят лет. Почему вы так долго?

— Здравствуйте, — нерешительно поздоровалась Катенька, опасаясь, что пришла не туда, и удивляясь: пожилая женщина, казалось, знала, кто она. — Меня к вам прислал маршал Сатинов.

— А, Сатинов. Он был нашим спасителем, нашим ангелом-хранителем. Он, конечно, уже старик. Хотя я еще старше. Присаживайтесь, присаживайтесь.

Катенька села в мягкое кресло в углу маленькой комнаты, где пахло старостью: нафталином, кремом для рук и заплесневелыми простынями. Возле кровати стояла единственная свеча; Катя увидела пожелтевшие фотографии вельмож в белых крахмальных воротничках и шляпах времен короля Эдуарда, а также высокомерной школьницы в белом переднике и много-много книг.

— Девушка, подоткните под меня подушку и принесите стаканчик вина. Попросите внизу у Лаши, он нальет. Потом мы сможем поговорить. Будем разговаривать всю ночь. Когда тебе столько лет, спишь мало. Кто захочет дожить до такого возраста? Мне больше ста лет. Вы мне верите? Посмотрите мой паспорт. Это ужасно. Все мои друзья умерли. А это не смешно! Мой муж умер сорок лет назад. Но я продолжала ждать. Я ждала вас, милое дитя! И вот вы приехали, вас прислал маршал Сатинов. Он хочет, чтобы вы нашли моих пропавших детей, так ведь? Вы записываете, дорогая?

Как во сне Катенька полезла в сумочку и достала записную книжку и ручку.

— Я расскажу вам о Сашеньке, Снегурочке и Карло.

— Подождите, Сашеньку я знаю, но кто такие Снегурочка и…