Тогайский дракон - Роберт Энтони Сальваторе

— Мои предположения не противоречат твоим собственным воспоминаниям, — заметил мистик. — Поскольку ты говоришь меньше, чем знаешь. И я позволю себе предположить еще кое-что: тебе стало известно о Чезру нечто такое, что, по-видимому, представляет для него чрезвычайную опасность. Ты можешь отрицать это в разговоре со мной, но не с самим собой. Рассмотри то, что сделал чежу-лей, в свете этого, и тогда поймешь, что я прав.

— Я не предам свою веру, как бы ты ни старался!

Астамир улыбнулся и встал.

— Мы выходим этой ночью. Ты должен как следует подкрепиться.

— К следующему городу, где вы снова перебьете всех его жителей? — с горькой иронией полюбопытствовал пастырь.

— К Огненным горам, чтобы отдохнуть и залечить раны в тихом месте, куда не доносятся зимние бураны.

При этом заявлении на лице Мервана Ма возникло выражение ужаса.

— Там обитают Джеста Ту!

— Да, неподалеку, хотя не многие увидят Обитель Облаков. Если вообще такие найдутся.

— Но я-то, надо полагать, обречен оказаться там! — воскликнул юноша, и мистик взглянул на него с недоумением. — Там ты сможешь применить ко мне ваши древние пытки и вытянешь все признания, какие пожелаешь.

— Древние пытки?

— Я все знаю о вашем ордене! Вы можете содрать кожу с человека, не убивая его, так что все тело пытаемого горит ужасным огнем! Я знаю о ваших ритуалах, о том, как вы пьете кровь невинных младенцев и врагов. Думаете, если вы спрятались в горах далеко на юге, мир забыл о зверствах Джеста Ту? Это не так, уверяю тебя!

Искренний смех Астамира слегка умерил пыл молодого пастыря.

— Все эти страшные истории рассказывают воины чежу-лей и жрецы-ятолы, которые опасаются, что их подданным станет известна правда о Джеста Ту и нас перестанут ненавидеть, — сказал мистик. — А им нужно, чтобы нас ненавидели, неужели ты этого не понимаешь? Потому что гораздо труднее держать народ в повиновении при отсутствии врага и исходящей от кого-то угрозы.

Доводы мистика, однако, не особенно убедили юношу.

— Ты станешь гостем Обители Облаков, Мерван Ма, — сказал Астамир. — Но только потому, что я хочу, чтобы ты собственными глазами увидел, что представляют из себя Джеста Ту.

— Почему это для тебя так важно?

— Потому что, по моим представлениям, ты достаточно неглуп, чтобы понять истину — и о моем ордене, и о многом другом. — Мистик наклонился и похлопал молодого человека по плечу. — Оставляю тебя наедине с мыслями и воспоминаниями, друг мой, — С этими словами он ушел.

Чувствуя себя предельно несчастным, Мерван Ма спрятал лицо в ладонях, страстно желая ни о чем не вспоминать и не думать о будущем. Однако последние слова Астамира — «друг мой» — еще долго-долго звучали в сознании бедняги пастыря.

Когда-то он считал другом Эакима Дуана.

— Ты скакал сюда во всю мочь, загнал в песках трех лошадей только ради того, чтобы сообщить, что ятол Бардох не явится в Хасинту, как ему было приказано? — спросил Эаким Дуан измученного, дрожащего всем телом человека.

— Ятол Гайсан Бардох велел как можно быстрее доставить его ответ, Глас Бога, — пробормотал вестник.

— Его ответ? — недоверчиво переспросил Чезру. — Что навело тебя или его на мысль, что он имеет возможность выбора? Он должен делать то, что я приказал, неужели кто-то сомневается в этом?

— Конечно нет, Глас Бога!

Какое-то время Эаким Дуан с суровым видом наблюдал за тем, как несчастный съеживается под его испепеляющим взглядом.

— Загони пять лошадей, если понадобится, но найди ятола и скажи ему: я буду пристально следить за каждым его шагом.

— Повинуюсь, Глас Бога, — едва смог выговорить донельзя испуганный вестник, кланяясь и пятясь к дверям.

Чезру рухнул в кресло. Он был крайне расстроен. Поскольку Тогайский Дракон как сквозь землю провалилась, он приказал ятолу Бардоху с его пятнадцатью тысячами воинов вернуться в Хасинту. И что же? Посланец Бардоха сообщает, что ятол свернул к подвластному ему городу Авру Изе якобы ради того, чтобы охранять дальние провинции Бехрена, более уязвимые для нападения.

Однако Эаким Дуан прожил на свете не одно столетие и понимал, что стоит за этим тактическим маневром: ятол Бардох использует кризисное время для усиления собственных позиций. После смерти ятола Гриаша он стал вторым по могуществу человеком в Бехрене, а сейчас Бардох к тому же получил в распоряжение пятнадцать тысяч солдат!

И Чезру, и ятол Бардох знали, что в провинциях недовольны стягиванием сил к Хасинте, что их правители испуганы и считают себя брошенными на произвол судьбы. Вот Гайсан Бардох и решил выступить в роли спасителя, и если Дуан открыто воспротивится этому, он рискует потерять доверие и преданность жителей в отдаленных областях Бехрена. Да, они исповедуют религию ятолов, но опыт показал, что соображения простого выживания нередко оказываются выше любых религиозных догматов.

По-видимому, ятол Бардох решил не упускать возможности усилить влияние в южных и западных провинциях. Учитывая, что Эаким Дуан недавно объявил о том, что Возрождение откладывается на пару лет, кто рискнет предположить, какое могущество обретет Гайсан Бардох за это время?

Пытаясь успокоиться, Чезру сделал несколько глубоких вдохов. Он должен смотреть дальше, за пределы нынешней ситуации с Тогайским Драконом. Так или иначе, с этой девкой скоро будет покончено; нужно думать не о ней, а о наглости зарвавшегося ятола Бардоха и предстоящем Возрождении. Необходимо найти способ умиротворить этого человека, удовлетворить его жажду власти и славы; только в этом случае можно быть уверенным, что он не попытается помешать Возрождению.

— Будь ты проклята, Тогайский Дракон! — Эаким Дуан с силой ударил кулаком по подлокотнику кресла.

Услышав за спиной шаги, он резко обернулся и увидел помощника, стоящего с вытаращенными от страха глазами.

— Что тебе?

— Я хотел сказать, что вестник ятола Бардоха уже отбыл, Глас Бога, — пробормотал Стиг.

— Убирайся! — Дуан взмахнул рукой.

Пастырь так и сделал, беспрерывно кланяясь в своей обычной манере.

Его собственный помощник шпионит за ним! По-видимому, придется устранить и этого…

Раздраженно ворча, Чезру провел рукой по редким волосам. Эта последняя мысль лишь доказывала абсурдность вышедшей из-под контроля ситуации. Как ему недоставало Мервана Ма!

А ведь это он сам приказал убить такого верного, толкового молодого человека, и теперь тот лежит в песках под Дарианом… Сравнивая его с вереницей помощников, которых он поменял за многие годы правления, Эаким Дуан лишний раз с горечью понял, насколько больше их всех нравился ему Мерван Ма. По сравнению с ним все другие представляли собой пустое место.

Чезру прекрасно понимал: Возрождение невозможно, пока рядом с ним не окажется умный и по-настоящему преданный доверенный помощник.