Белая чума - Фрэнк Герберт

Первая встреча Уильяма Рокермана с пилотом произошла на аэродроме Хагерстауна в Мериленде. На востоке рассвет проложил тонкую трещинку света на горизонте. Было холодно, и в туманной сырости Рокерман чувствовал внутри какую-то нервную пустоту. Он остановился в военном отеле вблизи аэродрома два дня назад, а потом синоптики сообщили, что наступили благоприятные условия для трансатлантического перелета. Эти два дня Рокерман страдал от насморка и головной боли. В нем нарастала уверенность, что это первые симптомы чумы. С чувством безразличия он понял, что стал переносчиком болезни.

Кто-то из вашингтонской правительственной элиты должен был это сделать, и на карту поставлено было очень многое. Небольшая группа политиков Бекетта действительно укрепила позиции. Но они были сумасшедшими, если думали, что смогут контролировать ситуацию сами.

Гренмор Маккрей, пилот, оказался приземистым и довольно плотным парнем с чрезмерно большой головой – настолько несоразмерной, что Рокерман подумал об этом явлении, как о результате гормонального дисбаланса. Маккрей, стоявший внутри самолета, казался деформированным – маленькие голубые глазки, далеко отстоявшие от плоского носа, длинный рот с толстыми губами и массивная челюсть, которая двигалась будто на шарнирах и, казалось, существовала сама по себе.

Машина Маккрея представляла собой небольшой двухместный реактивный самолет неизвестной Рокерману модели. Было похоже, что он сделан по специальному заказу – быстрый, с полированной поверхностью и выступающим носом. Дверца была раскладная и образовывала ступеньки.

Сержант, доставивший Рокермана на аэродром, стоял внизу в развевающемся на влажном ветру пальто, пока Маккрей не закрыл дверцу и не загерметизировался. После того, как сумка Рокермана была прикреплена к пустому сиденью, Маккрей подошел ближе, и начался самый странный допрос из всех, какие только были в жизни Уильяма.

– Скажите мне, доктор Рокерман, – начал Маккрей, – есть ли причина, по которой Чарли Турквуд может хотеть вашей смерти?

Рокерман, сидевший в кабине справа и начинавший пристегивать ремень безопасности, замер от неожиданности и пристально посмотрел на пилота. Что за странный вопрос. Уильям даже засомневался, правильно ли его расслышал.

– Закрепите ремень получше, – посоветовал Маккрей. – Отсюда мы можем попасть прямо в ад.

– Вы полагаете, что Чарли Турквуд может хотеть моей смерти? – спросил Рокерман, защелкивая замок ремня безопасности.

– Это общая идея. – Маккрей надел наушники и отрегулировал положение микрофона у своих губ, а затем нажал большим пальцем переключатель на руле управления. – Это Ровер Бой, – сказал он. – К вылету готов.

– Вылет разрешаем, Ровер Бой. – Металлический голос раздался из верхнего динамика как из глубокого колодца. Рокерман посмотрел на решетку.

– Я не имею ни малейшего представления о том, о чем вы говорите, – ответил он и подумал: во что мог втянуть его Джим Сэддлер, чтобы кто-то был заинтересован в его смерти! Рокерман продолжал размышлять об этом, когда Маккрей миновал взлетно-посадочную полосу, вырулил на стартовую позицию и направил самолет по длинному летному полю.

После этого пилот взглянул на Рокермана.

– Надеюсь, что вы говорите правду.

Он защелкал тумблерами. Самолет набрал скорость, сначала медленно, затем вдавливая Рокермана в мягкое кресло. Подъем был плавным, с последующим быстрым взлетом над низкой пеленой облаков. Рокерман щурился от яркого солнца, отражавшегося от кудрявого облачного слоя.

– Примерное время полета – около шести с половиной часов, – сказал Маккрей.

– Почему, черт возьми, вы задали этот вопрос относительно Турквуда? – поинтересовался Рокерман.

– Я работал на ЦРУ, и у меня до сих пор осталось там несколько приятелей, сообщающих мне кое-какие новости. Я кое-что разнюхал, понимаешь? Могу я называть вас просто Билл? Я слышал, что вас так зовут ваши друзья.

Рокерман жестко произнес:

– Называйте меня, как хотите, только объясните это… это…

– Что ж, Билл, мои друзья говорят, что Турки всегда приносит плохие новости. Я тут кое-что разузнал. Мне хотелось узнать, есть ли несколько джокеров в этой колоде карт… или другая причина для нашего маленького путешествия.

– Какая еще может быть причина? – Рокерман посмотрел на пелену облаков, меняющийся ландшафт и воздержался от комментариев. Он даже подумал, что ему просто подсунули сумасшедшего пилота.

– Ты действительно думаешь, что у ирландцев есть Безумец О'Нейл? – спросил Маккрей. – Меня попросили разузнать об этом сразу после того, как я тебя сброшу.

– Не могу этого сказать с уверенностью, – сказал Рокерман.

– Я знаю того сержанта, который привез тебя на аэродром, – продолжил Маккрей. – Странная у этого парня работа. О чем вы разговаривали, когда ехали сюда?

– Он спрашивал, кто рекомендовал меня для выполнения этого задания. Я… я сказал ему, что думаю, это идея самого президента.

– Боже мой! – воскликнул Маккрей.

– Может, объяснишь мне, что все это значит?

– Понимаешь, Билл, – начал пилот, – мы сейчас находимся на высоте тридцать две тысячи, и здесь все выглядит просто, препятствий никаких быть не должно. Я хочу поставить эту птичку на автопилот, а сам вернусь и осмотрю машину. Ты сиди смирно и ничего не трогай. Дашь мне знать, если увидишь другой самолет, – пропоешь что-нибудь. Хорошо?

– Осмотреть машину? Зачем?

– У меня такое чувство, что я об этом полете знаю побольше. Я был уверен, что мы не упаковали ничего, способного наделать шуму.

– Бомба? – Рокерман почувствовал, как у него засосало под ложечкой.

Маккрей расстегнул свои «доспехи» и выскользнул из них. Он стоял пригнувшись, глядя через плечо на Рокермана.

– Это, может быть, моя врожденная осторожность. – Пилот повернулся и вышел из кабины, но его голос все еще был слышен Рокерману. – Черт побери! Нужно было самому проинспектировать эту птичку еще на земле!

Рокерман повернулся и выглянул в лобовое стекло. Траектория их полета проходила по диагонали через глубокий разрыв в облаках. Сквозь туманную пелену далеко внизу виднелись блики на волнах океана.

Это было безумие. Все путешествие внезапно показалось Рокерману ненастоящим, неправдоподобным. У него возник соблазн броситься из кабины и уговорить Маккрея срочно вернуться. Но послушал бы его пилот? А даже если бы и согласился, разрешили бы им вернуться назад?

«Это дорога в один конец, во всяком случае, если мы не найдем лекарство». Так сказал Сэддлер.

Рокерман подумал о мощном комплексе ПВО вокруг Вашингтона. Один только MUSAM с его самонаводящимися ракетами…

Маккрей вернулся на место и вновь облачился в «доспехи».